Андрей Битов: «Я писатель научно-популярный»
Андрей Битов рассказал, почему он не любит собрания сочинений, как Андрей Платонов помог ему разгадать загадку «Медного всадника» и что такое мировая литература
Текст: Лев Лазаренко/РГ, Воронеж
Фото: дирекция Платоновского фестиваля
«РГ» записала самые яркие высказывания Андрея Битова на его творческой встрече, прошедшей в рамках Платоновского фестиваля искусств, где писателю была вручена Платоновская премия.
«ИНОГДА ЕЩЕ ПИШУ». О «ВОСЬМИКНИЖИИ»
— Книжки, которые лежат передо мной на столе, вышли в прошлом году. Я ими очень доволен, что редко могу сказать.
Долго не знал, как назвать все это. «Собрание сочинений» — звучит как-то по-школьному. Кроме того, я был против нумерации томов. Они выстроились сами. Не по жанрам, не по хронологии. Это хорошо сложившиеся книги.
Четыре первых — «Империя в четырех измерениях». Начало называется «Аптекарский остров». Этот островок в Петербурге/Ленинграде — моя малая родина (пусть деревенщики не приватизируют это понятие, у горожан она тоже есть). Открываем. Рассказ «Автобус».
«Хорошо бы начать книгу, которую надо писать всю жизнь… То есть не надо, а можно писать всю жизнь: пиши себе и пиши. Ты кончишься, и она кончится. И чтобы все это было — правда. Чтобы все — искренне». Это 1960-й год. Затем идет «Пушкинский дом» — книга, впервые опубликованная на Западе и составившая мне некоторую известность там.
Далее — «Путешествия из России». Я много странствовал по бывшим советским республикам, по окраинам империи, но мало знаком с ее культурным сердцем: вот и здесь, Воронеже, я впервые. Отсюда и название. И наконец — «Оглашенные», в которой соединились материи предыдущих. Она заканчивается концом империи, августовским путчем 1991-го.
Режим должен был пасть, но империю надо было сохранить — слишком многими жизнями мы за нее заплатили…
«Пятое измерение» — книга эссе, нулевой том. Ноль — энергетически самая важная цифра. Его, кстати, придумали позже других, благодаря чему появились отрицательные числа. Читатель волен отнести эту книгу в начало или в конец. Я же поставил нулевой том сразу за «Империями…».
Следом идет «Преподаватель симметрии» — подстрочник некоего придуманного мной английского писателя, переведенный на русский язык. Ну и — «Пушкинский том». Его я пронумеровал: положил на корешок восьмерку как знак бесконечности. Последняя запись в этой книге датирована шестым июня 2014 года.
Так что я еще кое-что пишу. Иногда. Случайно.
«ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, ТЕКСТ ИДЕТ». О ЛИТЕРАТУРЕ И СЕБЕ
— Человек рождается с текстом. Жизнь продолжается, текст идет — и все это синхронизируется.
Будучи молодым, я много «писал вперед» — чтобы высвободить себе время на встречу с друзьями или ухаживания за девушками. Изначально литература привлекла меня тем, что я никому ничего не обязан написать.
Сейчас я понимаю, что это был единственный способ стать самостоятельным.
В свое время я сформулировал: если хотя бы один человек поймет тебя так, как ты хотел бы, — значит, ты не сумасшедший. Сумасшедшие друг друга не поймут.
Меня иногда называют писателем для избранных. Это миф. Я писатель, гм… научно-популярный. Излагаю то, что понял сам. И читатель не глупее меня, раз это понимает. Мне приятны часто повторяющиеся отзывы: «Вы написали про меня». Хотя и писал-то не я, а автор, которому я передал часть личного опыта.
Люблю менять жанры. Но кое-что мне не удается — например, драматургия и детская литература. Наше поколение мало чего знало, не было такого доступа к информации, как сейчас. И я могу назвать себя детским писателем, писавшим для взрослых детей, таких же оторванных от мира, как я.
Мне нужно сначала изобрести, как надо написать. Иначе скучно, а мне скучно быть не должно. Вам — пожалуйста.
«ДОСТАТОЧНО ДЫШАТЬ ЭТИМ». О ЧТЕНИИ И СОВРЕМЕННОЙ ПРОЗЕ
— Когда-то я научился читать русскую литературу, русскую классику. Это для меня самое важное — умение читать «по буквам». Того же Платонова: просто так читать его совершенно невозможно, только «по буквам». Текст должен быть сытным.
Что такое вообще мировая литература, что означает этот термин, введенный в обиход Гёте? Это не страны, не тома, не писатели — это воздух, общий воздух, которым дышит человечество.
Я не читал «Улисса» Джойса: слишком толстая книга, слишком трудная… Но я ее видел, нюхал, клал под подушку — и как-то знаю.
Почему так получилось? Не могу сказать… Пушкин не читал «Фауста» — он вообще недолюбливал немецкий, но знаком был с творением Гёте в изложении мадам де Сталь. И этого знания ему было достаточно, чтобы написать свои «Сцены…».
Возможно, что этот общий воздух — мировую литературу — можно почувствовать благодаря двум-трем книгам. У меня были такие книги — «Робинзон Крузо» и «Записки охотника». Свобода любить литературу — одна из важных свобод. Достаточно дышать этим.
Сейчас я читатель — как тот чукча из анекдота… Из современных писателей выделю Виктора Пелевина. Это крупный прозаик и совершенно самостоятельный человек — вне тусовок, вне групповщины. Из моих сверстников назову Фазиля Искандера и Людмилу Петрушевскую.
То, что она не получила первого «Русского Букера» за роман «Время ночь», — преступление жюри (в котором и я состоял) против отечественной литературы. Увы, тогда мы не смогли отстоять ее. С тех пор премия слегка «прихрамывает». К сожалению, нам не хватает судейской культуры.
Те же англичане, основатели «Букера», давно стригут свои газоны и научились судить — и литературу, и бокс, и футбол… Но Платоновской премией я польщен.
«МНЕ СТАЛО ЛЕГЧЕ ЖИТЬ». О ПУШКИНЕ И НУМЕРОЛОГИИ
— Незадолго до двухсотлетия со дня рождения Пушкина я занимался последним годом его жизни. Пытался понять, почему он так рано и так трагически ушел. Версия о том, что он «все сделал» и нарвался на пулю, мне претила.
И я пытался найти, как он хотел существовать дальше. Отобрал то, что он написал за последний год. Получился толстенный том. И такой же том — мое «предисловие» к нему, книга «Предположение жить».
И в конце работы я получил подарок — так всегда бывает, когда делаешь что-то правильно: Маша Виролайнен, которая много помогала мне в этой работе, отыскала в библиотеке факсимильное воспроизведение «Капитанской дочки» с пометками Пушкина. Последняя датировалась 19 октября 1836 года.
Сделал запись — и пошел к друзьям-лицеистам… Он до последнего продолжал работать над ней.
Вы знаете, когда я собрал все написанное Пушкиным за последний год, мне стало легче жить. Обычное обывательское чувство: тебе лучше, если другому хуже. А ему было хуже. «Услышишь суд глупца и смех толпы холодной…» — это что, стихи счастливого человека? И все беды мои — а они были, беды, — показались мне незначительными.
Как-то я занялся этаким бредом под названием восточный календарь. Выстраивал календарный круг русских поэтов и писателей вокруг Пушкина в годы его жизни. Оставался 1802-й — ни одного сколько-нибудь значимого имени. И тут меня осенило: Дюма! Это ведь потенциально совершенно русский писатель. Если бы Пушкина не застрелили в 1837-м, в 1845-м он бы обязательно прочел «Трех мушкетеров».
«ПОМОГ РАСКРЫТЬ ТАЙНУ». О ПЛАТОНОВЕ — И СНОВА О ПУШКИНЕ
— Меня долго мучила загадка, точнее тайна «Медного всадника» — гонялся за ней и не мог раскрыть. Помог Платонов. Причем в самом неожиданном месте.
Он, бедняга, для того чтобы существовать, писал статьи — часто ужасным кондовым языком. И вдруг в одной из таких «советских» статей Платонова я прочел: «Трагедия возможна лишь между равновеликими». Вот он, ключ! «Бедный Евгений» и император Петр — именно равновелики.
Какой же лоб был у писателя, на котором красными чернилами тирана был начертан приговор…
«ИЩУ СВОЮ СВОБОДУ». ПОСЛЕСЛОВИЕ
— Всегда хочу написать про себя разгромную статью. Ведь я ничего не умею. Лишь развлекаюсь литературой и ищу свою свободу.
Источник: https://godliteratury.ru/public-post/andrey-bitov-ya-pisatel-nauchno-popul
Сочинение на тему “Что значит быть писателем?”
На этот вопрос можно дать ответ частично из собственного опыта, сочиняя это произведение. Прежде всего, это интересно. Человек должен генерировать достаточное количество мыслей для того, чтобы возникла потребность сформировать их еще и на бумаге. То есть должна быть богатая фантазия или же, наоборот, большой жизненный опыт и ворох знаний.
Давайте начнем с более простого и наиболее понятного: писателю необходимо владеть языком созидания в достаточной мере, иметь хороший словарный запас.
Лично мне интересен момент, когда человек вдруг осознает, что он хочет что-то написать, берет в руки ручку, находит чистый лист бумаги.
И у каждого этот момент наступает в разных условиях: кто-то с детства публикуется в литературных журналах, а к кому-то муза приходит через десятки лет после окончания обучения в школе или университете.
Кстати, о музе: писатели (и хотя научного подтверждения до сих пор нет) зависят от своих муз. Иначе как объяснить поток идей в одно мгновение и полное их отсутствие в другое? Ведь в биографии почти каждого мастера слова встречаются периоды с огромной производительностью труда, а есть годы, в течение которых писатель не написал ни строки будущего произведения.
Литературная нива непредсказуема: кто-то становится известным сразу после первой публикации, его узнают на улицах, поклонники просят автографы.
И этот писатель совершенно не ожидал славы, творил исключительно для собственного удовольствия.
Другой всю жизнь мечтает о признании, даже создание уникального литературного течения, к которому принадлежал бы только он, – а в результате остается незамеченным.
С прагматической точки зрения карьера писателя – очень и очень зыбкая тропинка. Нужно быть готовым постоянно чем-то жертвовать. Например, громко бороться за справедливость и быть запрещенным в своей стране или лицемерно угождать всей правящей верхушке и жить, так и не реализовав себя сполна.
Писать качественный текст, с глубоким сюжетом или дешевый роман, которому суждено слиться с серым океаном не слишком интеллектуальной массовой литературы. Повсюду множество сомнений и соблазнов. Истории известны случаи, когда написанное автором опережает по содержанию свое поколение.
За жизнь писатель остается непризнанным, а потом, через десятилетия, это произведение набирает бешеную популярность. Критикам только и могут удивляться, что такой шедевр оставался незамеченным столько времени.
Быть писателем – это замечать множество деталей, а впоследствии воспроизводить их на бумаге. Именно так: в эру новейших технологий слово “писатель” ассоциируется у меня с рукописным материалом, а не монитором ноутбука.
В художественных текстах важно донести до читателя собственные переживания, эмоции, даже угрызения совести.
Так что быть писателем – это еще и чувствовать каждое мгновение жизни и людей в ней, видеть в окружающих то, чего не дано заметить другим.
Конечно, не каждому дано стать вторым Пушкиным или Толстым (по сути, любым известным писателем), но попытаться выразить мысли в письменной форме стоит каждому. Пусть это будет письмо к другу или рассказ, и вдруг именно вы откроете в себе талант писателя?
Источник: https://www.lang-lit.ru/2016/09/chto-znachit-byt-pisatelem.html
Андрей Георгиевич Битов
Лауреат Государственных премий РФ, президент Российского Пен-клуба Родился 27 мая в 1937 года в Ленинграде. Потомственный петербуржец. Отец — Битов Георгий Леонидович (1902−1977), архитектор. Мать — Кедрова Ольга Алексеевна (1905−1990), юрист. Дети: Анна (1962 г. рожд.), Иван (1977 г. рожд.), Георгий (1988 г. рожд.).
Первые воспоминания детства у Андрея Битова связаны с блокадной зимой 1941/42 года. Потом была эвакуация на Урал, затем — переезд в Ташкент, с которых он начал свои «путешествия», не прекращающиеся и по сей день. В школьные годы увлекся альпинизмом, в 16 лет получил значок «Альпинист СССР». Тогда же открыл для себя бодибилдинг.
Любовь к горам привела его в 1957 году в Ленинградский горный институт на геолого-разведочный факультет. Писать Андрей Битов начал будучи студентом. В институте он вошел в литобъединение под руководством Глеба Семенова. Там работали такие известные ныне поэты, как А. Кушнер, А. Городницкий, В. Британишский, Г. Горбовский и др.
В 1957 году сборник литобъединения, в который вошли и первые произведения А. Битова, был сожжен во дворе института в связи с событиями в Венгрии. Тогда же Битов был исключен из института и попал в армию, в стройбат на Севере. В 1958 году ему удалось демобилизоваться, восстановиться в институте, который он окончил в 1962 году. Тогда же он начал писать прозу.
Первые рассказы были опубликованы в альманахе «Молодой Ленинград» в 1960 году. Эти рассказы потом вошли в сборник «Большой шар», вышедший в 1963 году в Ленинграде. С этого года Андрей Битов становится профессиональным писателем. В 1965 году он был принят в Союз писателей СССР. В 1965—1967 годах он учился на Высших сценарных курсах при Госкино в Москве.
Его сокурсниками были Р. Габриадзе, В. Маканин, Р. Ибрагимбеков, Г. Матевосян. 1973−1974 годы были годами учебы в аспирантуре Института мировой литературы (ИМЛИ). Диссертация, написанная им по специальности «Теория литературы», была представлена к защите, но защищать ее он не стал.
В 1967 году в Москве вышла первая книга — «Дачная местность», затем последовали: «Аптекарский остров» (1968), «Уроки Армении» (1969), «Образ жизни» (1972), «Дни человека» (1976), «Семь путешествий» (1976).
После выхода романа «Пушкинский дом» в 1978 году в США и участия в составлении бесцензурного альманаха «Метрополь» в 1979 году он практически не печатался до прихода к власти М. С. Горбачева. В связи с перестройкой начались новые времена. В 1986 году были изданы книги Андрея Битова «Грузинский альбом», «Человек в пейзаже» и «Статьи из романа». В 1987 году вышел роман «Улетающий Монахов».
Андрей Битов выпустил два сборника стихов: «Дерево» и «В четверг после дождя» (СПб.: Пушкинский фонд, 1997). Сейчас готовится к изданию третья книга стихов. У автора есть замысел написать пьесу — из не освоенных им жанров осталась драматургия. Сочинения А. Битова переводились почти на все европейские языки. С 1978 года у писателя началась жизнь на два города — Москву и Ленинград. Он считает себя рекордсменом этого маршрута. С 1986 года начались постоянные переезды: Москва — Ленинград — заграница. В 1992—1993 годах в Берлине научная коллегия («Wisshenschafts Kolleg») предоставила А. Битову условия для работы над его любимой темой. До него из россиян такое право было предоставлено А. Шнитке и О. Иоселиани. За это время А. Битовым была закончена «Империя в четырех измерениях», она была издана в России в 1996 году. «Империя…» соответствует последовательности англоязычных изданий: «Life in Windy Weather» (1986), «Pushkin House» (1987), «Captive of the Caucasus» (1988), «The Monkey Link» (1995). Последние книги А. Битова: «Оглашенные» и «Первая книга автора» (1996), «В четверг после дождя» и «Новый Гулливер» (1997), «Неизбежность ненаписанного» (1998), «Дерево» и «Предположение жить, 1836» (1999), «Вычитание зайца, 1825» (2001), последняя книга на английском языке — «Life Without Us» (1999). С осени 1986 года Андрей Битов стал «выездным», выступал с лекциями и чтениями во многих странах, участвовал во множестве конференций и симпозиумов. Преподавал русскую литературу за рубежом, в частности в США: Weslyan University, Connecticut (штат Коннектикут, 1988), NYU (Нью-йоркский университет, 1995), Princeton (Принстонский университет, 1996). С 1988 года А. Битов участвовал в создании российского Пен-клуба, а с 1991 года — его президент. А. Битов работал в кино. В 1979 году он написал сценарий для фильма «В четверг и больше никогда» (режиссер А. Эфрос), в 1967 году был соавтором сценария советско-японского фильма «Маленький беглец». Однажды А. Битов даже снялся в фильме Сергея Соловьева «Чужая, белая и рябой». В 1990 году он стал первым лауреатом Пушкинской премии в Германии. В 1992 году ему присуждена Государственная премии РФ за роман «Улетающий Монахов». В 1997 году он вновь стал лауреатом Государственной премии РФ и премии «Северная Пальмира» за роман «Оглашенные» (последний роман, завершающий «Империю в четырех измерениях»). А. Битов — лауреат международных премий: Андрея Белого в Санкт-Петербурге (1990), Лучшая иностранная книга года (Париж, 1990) за роман «Пушкинский дом». А. Битов — Шевалье французского ордена словесности, сопрезидент Набоковского фонда в Санкт-Петербурге, председатель комиссии по наследству Андрея Платонова, член президиума Мандельштамовского общества. А. Битов — лауреат премий журналов «Дружба народов», «Новый мир», «Иностранная литература», «Звезда», «Огонек» и др. С 1997 года А. Битов — Почетный доктор Ереванского государственного университета и Почетный гражданин города Еревана. А. Битов — вице-президент международной ассоциации «Мир культуры» (президент — Фазиль Искандер). А. Битов — вице-президент европейского сообщества интеллектуалов «Гулливер» с центром в Амстердаме. Он — член жюри «Пушкинской премии» в Гамбурге, член жюри премии «Триумф», член комитета по присуждению Государственной премии РФ. В 1999 году был членом жюри Всемирного конкурса эссе в Веймаре.
А. Битов говорит, что со временем хобби становится профессией. Любовь к кино привела к профессии сценариста и актера, любовь к книге — к участию в дизайне собственных книг, любовь к музыке — к созданию Пушкинского джаза, где чтение черновиков А. С. Пушкина сопровождается джазовой импровизацией.
В 1998—1999 годах Пушкинский джаз гастролировал в Нью-Йорке, Берлине, Санкт-Петербурге и Москве. Нелюбовь к монументальной скульптуре привела к идее «минимонументализма» (совместно с Резо Габриадзе). Как пример — памятник Чижику-Пыжику в Санкт-Петербурге, Зайцу — в селе Михайловском и т. п.
Сама идея воссоединения профессии с хобби привела к созданию в 1991 году неформального объединения «БаГаЖъ» (Битов, Ахмадулина, Алешковский, Жванецкий и примкнувшие к ним Ю. Рост, А. Великанов, В. Тарасов и др.).
По словам Андрея Битова, вся его жизнь — это «сплошное путешествие, которое уже нельзя назвать хобби».
Живет и работает в Москве и Санкт-Петербурге.
Битов, Андрей Георгиевич – писатель, лауреат Государственных премий РФ. Родился 27 мая в 1937 года в Ленинграде. Отец, Битов Г.Л., работал архитектором, а мать, Кедрова О.А., – юристом. Дети: дочь Анна, сыновья Иван и Георгий.
В связи с блокадой 1941-42 гг. семья Битовых вынуждена была переехать на Урал, а потом — в Ташкент. Юный Андрей Битов в школе увлекался альпинизмом, а в 16 лет был награжден значком «Альпинист СССР». В 1957 году Битов стал студентом геолого-разведочного факультета Ленинградского горного института. В это же время он входит в литературное объединение, которое возглавляет Глеб Семенов.
В 1957 году были напечатаны первые работы А. Битова в сборнике литобъединения, который позже сожгут из-за венгерских событий. Тогда Битова отчислят из института, и он отправится служить на Север в стройбат. Через год он возвращается из армии, восстанавливается в институте и в 1962 году оканчивает учебу. В 1960 году на страницах альманаха «Молодой Ленинград» были напечатаны первые рассказы А. Битова, которые позже войдут в его сборник «Большой шар» (1963). С 1965 года он стает членом Союза писателей СССР. На протяжении 1965-1967 гг. А. Битов посещал в Москве Высшие сценарные курсы при Госкино. В 1973−1974 гг., будучи аспирантом Института мировой литературы, он писал диссертацию по «Теории литературы», но не стал ее защищать.
За это время вышло несколько книг А. Битова: «Дачная местность» (1967), «Аптекарский остров» (1968), «Уроки Армении» (1969), «Образ жизни» (1972), «Дни человека» (1976), «Семь путешествий» (1976). «Пушкинский дом» (1978) получил звание Лучшей иностранной книги года в Париже в 1990 году. В 1986 году вышли в публикацию несколько романов: «Грузинский альбом», «Человек в пейзаже», «Статьи из романа». Роман «Улетающий Монахов» был издан в 1987 году, за который писатель получил Государственную премию РФ (1992).
Андрей Битов написал два сборника стихотворений: «В четверг после дождя» (1997) и «Дерево» (1999). Его произведения опубликованы практически на всех европейских языках.
А. Битов выдавал также и англоязычные произведения «Life in Windy Weather» (1986), «Pushkin House» (1987), «Captive of the Caucasus» (1988), «The Monkey Link» (1995), продолжение к которым было опубликовано в 1996 году уже в России под названием «Империя в четырех измерениях». Была написана в 1999 году еще одна книга на английском языке – «Life Without Us». В 1996 году А. Битов публикует роман «Оглашенные», удостоившийся премии «Северная Пальмира» и Государственной премии РФ, и «Первая книга автора», в 1997 – «Новый Гулливер», в 1998 – «Неизбежность ненаписанного», в 1999 – «Предположение жить, 1836», в 2001 – «Вычитание зайца, 1825».
Источник: http://sochin.net/bitov/
Писатель Андрей Битов: Лень – полезная вещь
В Петербурге состоялась встреча с писателем Андреем Битовым и презентация 8-томного собрания его прозы, выпущенного издательством “АСТ”.
Половину томов составляет “Империя в четырех измерениях”, начинающаяся с “малой родины” автора (“Аптекарский остров”), продолженная родиной большей – Петербургом (знаменитый роман “Пушкинский дом”), далее расширенной до пространств наших провинций.
В последний, восьмой том – “Пушкинский том” – вошли эссе и статьи, посвященные А.С. Пушкину. “Пушкинский дом” – “Пушкинский том” : всего одну букву изменил, а вся жизнь прошла”, – говорит автор. Корреспондент “РГ” встретилась с писателем.
Андрей Георгиевич, восемь томов вместили в себя всё, что вы написали за полвека?
Андрей Битов: Никакой полноты в этом восьмитомнике нет, а есть некоторая законченность. Обычно собрание сочинений выходит, когда человека уже нет, и тогда произвол зависит от качеств его составителей, исследователей. Порядочный писатель советского периода не мог иметь собрания сочинений при жизни – это просто чудо какое-то. Хотя я этого не добивался.
Когда случилась гласность, то решили издать собрание моих сочинений. Но все ограничилось первым томом в издательстве “Молодая гвардия”. Он напоминал собрание сочинений Сталина (малиновый том с золотом). Но тут произошел путч, и история с изданием закончилась, гласность перешла на рыночные отношения.
По рынку я точно не проходил, был не в мейнстриме и оказался отодвинут в сторонку.
Уже в 21-м веке питерское издательство “Амфора” предложило мне выпустить собрание сочинений.
Я настаивал, чтобы это не было “собранием сочинений”, не было номеров томов (это как-то по-школьному), а шло как обозначено: если “Империя в четырех измерениях”, значит, все “измерения” по порядку, потом следует “Пятое измерение”, о русской литературе как дополнение, далее – “Нулевой том”, составленный из ранних, первых произведений. В предисловии “О нуле” говорится о том, что читатель волен поставить том либо вперед, либо в конец, чтобы посмотреть, с чего все начиналось.
Потом присоединились более поздние тома: роман-эхо “Преподаватель симметрии” (седьмой) и, наконец, восьмой, – “Пушкинский том”, над которым я работал еще и в этом году.
От первого варианта “Пушкинского дома”, который объявлен моим брендом и этим мне надоел, прошло полвека.
На “Пушкинском томе”, единственном, обозначен номер – восемь, но я уложил его, как знак бесконечности, потому что Пушкин бесконечен.
За бортом остались два “магистральных” тома “Неизбежность ненаписанного”, средств на издание уже не хватило. Доживу до 80 лет – сделаю двухтомник.
Если сначала выходу собрания моей прозы (мне больше нравится слово “коллекция”) помешал путч, то потом – кризис. Я впервые могу похвалить наших чиновников.
Когда я пришел в комитет по печати с отданными мне “Амфорой” версткой и набором, там нашелся человек, который меня читал, бывший издатель, он распорядился, и за дело взялось издательство “Астрель”.
Я очень удовлетворен этим изданием: по бумаге, полиграфии, повезло и с отличными молодыми редактором и дизайнером, которые всё понимали и исполняли.
Обычно, когда писатель помрет, его сочинения собирают по хронологическому либо по жанровому принципу.
Тут же нет хронологии, нет единого жанра, каждый том – самостоятельная книга, их можно приобретать и оптом, и в розницу, как хотите.
Единственное, о чем я всегда мечтал – “Империю…” надо читать целиком, все 4 тома, это единое целое. У меня есть уже почтенный читатель, равный мне по возрасту и даже младше, тоже почтенный по возрасту.
Никто ведь не читает, честно говоря, собрание сочинений полностью, даже таких гениев как Достоевский, Толстой и Пушкин. Собрание сочинений, как бы удачно ни было издано, одновременно и могила, а не живые книги, вот этого я и боюсь. Это пыленакопители на полке. А отдельную книгу можно читать, рассматривать, нюхать, пощупать, класть под подушку или на тумбочку.
Первое измерение – “Аптекарский остров”, это моя малая родина. Там я родился, жил, пока не эмигрировал на некоторое время в Москву, а теперь живу на два города, езжу туда-сюда. Это, может, мой самый талантливый том, потому что он первый.
А вторые полтора измерения оказались наиболее успешными, брендовыми, они сильно прозвучали в свое время – “Пушкинский дом” и “Уроки Армении”.
Третье и четвертое измерения уже катились под гору по наезженному мною по нашей империи жанру путешествий, все ближе и ближе к самому себе.
Я как-то прикинул, сколько лет у меня потрачено на каждую из книг, по хронологии (начал-закончил, “дырок” в это время не считал).
Получилось, что я прожил приблизительно 200 лет, то есть втрое больше, чем живу. А на самом деле они все писались друг в друге.
Это не матрешка, они каждый раз захлестывают друг друга с некоторым опережением и получаются связанными (не всегда одним героем), как цепь.
Сейчас писать труднее?
Андрей Битов: Труднее. Время суетное. Хотя это должны делать уже молодые люди, а не такие, как я. Я свое время ограничил путчем. “Империя…” и “Оглашенные” заканчиваются путчем. Сцена у Белого дома – это конец эпохи. Верьте или не верьте, но знаете, что мне подсказало построить таким образом “Империю в четырех измерениях”? Случай.
Я знал, что Марсель Пруст написал эпопею “В поисках утраченного времени”. А когда я поставил на полку четыре своих тома, изданных на английском языке, в той последовательности, как они выходили, то удивился чутью издателей, которые понятия не имели о нашей прихотливой советской жизни.
По сути, “Империя в четырех измерениях” копирует мои первые четыре книги в английском переводе.
Почему фермер из Словении занялся переводами Достоевского и Пелевина
Я не писал свои книги более полувека. Я иногда совсем не писал по нескольку лет. А как я вообще пишу? Внезапно, очень быстро, практически набело. Значит, на работу над рукописью у меня тоже не уходило время. А если учесть ускорение времени в процессе письма, тогда все еще больше сожмется.
Лень – основа для того, чтобы не сделать, не написать лишнего. А еще у писателя должна быть возможность работать, чтобы ему никто не мешал. Попробуйте найти ее. Значит, надо куда-то удрать, чтобы целиком сосредоточиться на этом мгновенном письме. Как схима, пост.
Могу ручаться, что без вдохновения у меня не написано ничего. Все было написано с этим устаревшим способом. Профессионалом я никогда не был и вообще не люблю этого слова: при Сталине оно соответствовало проституции и журналистике (и то на Западе), при гласности расширилось на киллеров, финансистов, политиков.
В русской классике никогда профессионализма не было: лишь образцы, но никакой промышленности.
“Пятое измерение” тоже началось внезапно. Я не думал, что напишу такую толстую книгу о литературе. Первое эссе, которое в него входит, называется “Молчание слова”.
В 1971 году я почувствовал, как слово молчит, ждет, чтобы его написали, и ты не имеешь права впустую его произносить. А последнее, что я написал в этой книге – постскриптум к эссе о Ломоносове “Гениальный школяр” – “Муза прозы”.
От 1971-го до 2014 года, опять от “Пушкинского дома” до “Пушкинского тома”.
Писать “фикшн” я уже устал, а может, исчерпался. Я не считаю исчерпанность таким уж недостатком, я же не машина… В прошлом году я сказал себе, что больше ничего не пишу. И выпустил публицистическую книгу “Всё наизусть” – к столетию 1913 года, успешного и рокового для царской России – из текстов, впервые опубликованных и написанных в одном лишь 2013 году.
“Нулевой том” кончается послесловием “Физ-ра и лит-ра”. Спорт – это соревнование. В лит-ре стремление не упасть в тексте ниже того, что ты можешь, по отношению к тому, что ты хочешь, это соревнование с самим собой. Вот когда можно сказать: сколько тебе было отпущено, столько ты и сделал. Не больше и не меньше. Приблизительно в таком состоянии я сейчас нахожусь.
Я недавно лежал в больнице, у меня не нашлось чистой бумаги, я взял верстку книги “Всё наизусть” и полностью исписал ее с обратной стороны. Похоже, книга-2014 у меня уже есть, но ее еще предстоит проявить. То есть сесть за компьютер.
Что сегодня занимает вас?
Источник: https://rg.ru/2014/12/12/bitov.html
Загрузка...
