Жан Де Лабрюйер и его роман «Характеры»
Лабрюйер родился в семьи небогатых мещан, занимался юридической деятельностью и служил у принца Конде воспитателем.
Его «Характеры, или Обычаи этого столетия» («Les caracteres, ou Les moeurs de ce siecle», 1688) — одно из величайших произведений французского классицизма XVII ст.
«Характеры» Лабрюйер сначала задумал как дополнение к переводу на французский язык одноименной книжки древнегреческого писателя Теофраста. Это дополнение, по замечаниям современников, должно было добавить к наблюдениям Теофраста наблюдение Лабрюйера.
Но с каждым следующим изданием книги (за жизнь автора их было девять) дополнение расширялось, увеличивался объем и постепенно из дополнения стало главным. В последнем прижизненном издании «Характеров» Лабрюйера само произведение Теофраста, в сущности, стало дополнением.
По жанру «Характеры» во многом продолжают традиции М. Де Рафаэля и Ф.Де Ларошфуко. Это книга очерков, афоризмов, фрагментов, раздумий. Основное в ней — раздумья о духовном складе человека, о «расположении духа» его ума и сердца.
При этом Лабрюйер считает, что характер не выстраивается на какой-нибудь одной психологическом недостатке (например, скряжничество или самовлюбленность).
Лабрюйер бесит в маниакальному, «однобоком» характере збиднилисть его содержания, неспособность вобрать в себя всю многогранность человека.
Твердя о классицизме Лабрюйера, не следует забывать о наличии у него реалистических тенденций. Эти тенденции не следует рассматривать как что-то противоположное или вражеское классицизму, но они расширяют содержание классической системы сравнительно тем, как она представлена, скажем, у П.
Корнеля, Ж. Расина или Н. Буало, вводит в нее ряд принципиально новых моментов. Эти тенденции проявляются в том, что писатель часто объясняет приобретенные человеком черты не его внутренним складом и даже не влиянием на него других людей, а действием социальной среды вообще.
Характер он связывает с образом жизни. Так, поведение и поступки человека, который пребывает в значительной должности, определяются, по мнению писателя, этой должностью. А человек, от природы веселый и щедрый, под влиянием обстоятельств становится у Лабрюйера хмурый, скупой, педантичный, черствый.
Противореча теоретическим канонам классицизма, Лабрюйер протестует против трактования человеческого характера как чего-то неизменяемого. Он уверен, что люди в течение своей жизни становятся непохожими на себя самих.
Вследствие признания принципа развития характера, его изменяемости особую роль в Лабрюйера сыграют качества «приобретенные».
Лабрюйер не имеет дела с человеком вообще. Вслед за Ж.Б. Мольером, в первую очередь он уделяет большое внимание принадлежности человека к определенному социальному положению.
В связи с этим очень существенной для него является тема богатства и бедности, имущественных контрастов, которая теснейшим образом переплетается с темой гражданской иерархии и юридического неравенства.
Особенно важной для Лабрюйера является мысль об отличиях, которые существуют в обществе между привилегированными гражданами и подавляющим большинством простонародья, лишенного привилегий: между дворянами, вельможами, министрами, чиновниками, с одной стороны, и людьми низкого сословья с другой.
Все способы обогащения Лабрюйер считает «нехорошими», связанными с казнокрадством, обманом, разорением других. Люди, поглощенные заботами корысти и обогащением, «даже не являются людьми», убежден автор «Характеров».
Возражения Лабрюйера богатству и сановности, введение в изображаемый мир образов вельможи и простолюдина, богатея и бедняка прибавляют дополнительный смысл его идеальному образу мудреца, типичного для классического мировосприятия.
Неслучайны замечания Лабрюйера о том, что при дворе не нужны ум и способности, поскольку их заменяют добронравие, умение поддерживать разговор и т.п., что богатый дурак — отнюдь не исключение. Мудрец для Лабрюйера не только тот, кто умный, но и тот, кто работает. Трудолюбие — неотъемлемый признак мудреца.
Оно сближает его с «человеком из народа», с крестьянином, поскольку главное содержание жизни последнего — работа. Тяготение Лабрюйера к Просвещению (причем в его радикальной, руссоистский форме) здесь особенно заметно.
Мысль о недостаточности для «мудреца» его интеллектуальных преимуществ усилена размышлениями о «сановниках» и «умных людях». Различая тех, у кого «нет ничего, кроме сана», и тех, у кого «нет ничего, кроме ума», Лабрюйер противопоставляет тем и другим «добродетельного человека».
Во втором разделе «Характеров» писатель рассуждает о «героях», которые есть и среди судей, и среди ученых, и среди придворных. Но ни герой, ни великий человек не приравняются, на взгляд Лабрюйера, к «в самом деле моральному человеку». Нравственность как этическая добродетель становится в «Характерах» главным мерилом поведения.
Лабрюйер считает благородным лишь то, что лишено эгоистического, а настоящим великодушием — то, которое непринужденно, мягко и сердечно, просто и доступно «движимое добротой».
Тем не менее, вопреки всему, судьбу человека Лабрюйер воображает настолько безрадостной, что знакомство с ней, по его мнению, может лишь отвернуть от жизни.
Писатель сомневается также и в могуществе ума, не верит в его способность руководить человеческим поведением.
С юности, утверждает Лабрюйер, человек живет инстинктами; в зрелом возрасте ум развивается, но его усилия оказываются напрасными из-за страстей, врожденных недостатков, в старосте ум работает на полную силу, но он уже придавлен годами неудач и злоключений, подточен телесной немощью.
Изменяются, считал писатель, лишь одежда, язык, манеры, вкусы, а человек остается злым и непоколебимым в своих развратных намерениях. Автор «Характеров считает, тем не менее, что не следует «приходить в негодование» из-за того, что люди эгоистичны, неблагодарны, несправедливы, напыщенны, — «такова их природа». А если так, то и борьба с этим лишена смысла.
Примирение с действительностью приобретает в «Характерах» черты традиционализма. Рассуждая, например, о всесилии денег в современном обществе, Лабрюйер объявляет это всесилие абсолютным, не обусловленным конкретными обстоятельствами, ссылаясь на богачей, которые властвовали над людьми еще в античном мире.
Черты традиционализма в «Характерах» тесно связаны с призывами Лабрюйера «вылечиться от ненависти и зависти». Человек должен отказаться от преклонения перед высшими рангами, от пресмыкания и униженности. Но призывы к чувству собственного достоинства, к гордости перемешаны с высказываниями о бесполезности борьбы за некоторые изменения.
Нужно удовлетворяться тем, что есть, утверждает автор.
Особый смысловой оттенок приобретает в связи с этим и образ носителя мудрости у Лабрюйера. Мудрость должна мириться с успехами «злых», с отдачей преимущества недостойным. Мудрость мудреца — в соблюдении нейтралитета. Он должен ограничиться ролью зрителя.
Строгая логичность изложения мыслей, типизация, обобщение, риторичность, торжественность стиля – такие характерные особенности книги Лабрюйера, которую тяжело соотнести с какой-то определенной формой или жанром.
В ней фантастично объединены портрет и афоризм, моральное поучение и литературная критика, диалог и новелла, политическая сатира и утопия. Все эти разнообразные литературные формы, использованные последним великим классицистом XVII ст.
, призваны полностью раскрыть основную общую идею его «Характеров» – познание обычаев многих людей.
Источник: http://www.uznaem-kak.ru/zhan-de-labryujer-i-ego-roman-xaraktery/
Франсуа VI Ларошфуко – Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры
Франсуа де Ларошфуко
Максимы
•
Блез Паскаль
Мысли
•
Жан де Лабрюйер
Характеры
Перевод с французского.
Вступительная статья В. Бахмутского.
В этой книге собраны сочинения трех великих французских моралистов XVII столетия — Ларошфуко, Паскаля, Лабрюйера, людей разной судьбы, разной социальной среды, разного мировоззрения.
Объединяет их прежде всего сам жанр афоризма, в котором они выразили свою жизненную философию, свои размышления над миром и человеком. Интерес к этому жанру, корни которого уходят в античность, возник во французской литературе еще в середине XVI века.
С 1550 по 1660 год было опубликовано свыше шестидесяти сборников моральных изречений. Но все сочинения этого типа еще не были большой литературой — они преследовали прежде всего нравоучительные цели, и только под пером Ларошфуко, Паскаля и Лабрюйера афоризм стал жанром, «в котором отразился, век и современный человек».
В духовной жизни Франции он занимал, пожалуй, не менее важное место, чем театр. Что же такое «максима», афоризм как жанр? Первая важнейшая особенность афоризма — способность жить вне контекста, сохраняя при этом всю полноту своего смыслового содержания.
Но жить вне контекста — значит быть выключенным из временного потока речи, существовать вне связи с прошлым и будущим, выражать нечто вечно пребывающее.
Эта присущая жанру афоризма черта оказалась близкой искусству французского классицизма, для которого эстетической ценностью обладало лишь устойчивое, незыблемое, вечное, то, над чем не властна разрушительная сила времени.
При этом вечное и устойчивое мыслилось в классицизме как промежуток времени, изъятый из общего потока и словно бы заключенный в раму, как «остановленное мгновение», запечатлевающее жизнь в ее идеально-прекрасном облике. Такой рамой, останавливающей время, были те непременные двадцать четыре часа, на протяжении которых разыгрывалось действие в классицистской трагедии, Такой рамой был и афоризм.
Не менее важной особенностью афоризма является строгая отточенность стиля, способность в сжатой и изящной форме, в немногих словах сказать многое о многом.
Здесь выразилась другая черта классической эстетики: взгляд на произведение искусства не как на естественно возникший организм, а как на нечто созданное человеком, несущее на себе печать его разума и воли.
Источником прекрасного почиталась форма, а потому особое значение придавалось артистизму, виртуозному мастерству. Выражая общий взгляд классицизма, Вольтер позднее писал: «Никогда не существовало искусства, которое не ценилось бы сообразно его трудностям.
Недаром греки поместили муз на вершину Парнаса, — чтобы добраться до них, надо преодолеть множество препятствий». Только в отточенной форме афоризма, в глазах человека XVII века, мысль становилась явлением искусства, более того — фактом культуры, ибо возвышалась над непосредственной хаотически-неорганизованной стихией жизни.
В основе афоризма у французских моралистов обычно лежит парадокс. Вот характерные примеры.
У Ларошфуко: «Наши добродетели — это чаще всего искусно переряженные пороки».
У Паскаля: «Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками».
У Лабрюйера: «Женщины с легкостью лгут, говоря о своих чувствах, а мужчины с еще большей легкостью говорят правду».
Как известно, любая фраза, даже самая простая, может обладать множеством разных смыслов[1]. Все зависит от контекста, в котором эта фраза произнесена. Контекст как бы подсказывает нам поясняющее «противослово», которое и придает фразе тот, а не другой смысл.
Но в афоризме, который представляет законченное целое, противослово или само собой разумеется, и тогда афоризм превращается в тривиальное общее место типа «все люди смертны», или оно дается в самом тексте, как в приведенных выше примерах. Здесь это оправдано парадоксальным поворотом мысли, неожиданными отношениями, возникающими между словом и противословом.
В афоризме Ларошфуко слово и противослово тождественны (добродетель равняется пороку); в афоризме Паскаля слово и противослово («праведники» и «грешники») как бы меняются своими значениями, а у Лабрюйера словно бы уравнивается нравственная ценность правды и лжи. Парадоксальная структура афоризма у французских моралистов не только стилистический прием.
Парадокс составляет самое сердце их философии, поэтому афоризм и смог стать внутренней формой их мысли.
Сочинения французских моралистов объединяет не только жанр, но и тема. Их волнует проблема человека, тайна его судьбы, загадка его натуры, его место в обществе и мироздании, его добродетели и пороки, стремления и страсти, нравственные поиски и падения, вопросы психологические и социальные.
Своим мыслям, наблюдениям над собой и своими современниками французские моралисты стремились придать как можно более широкий, всеобъемлющий смысл. Они искренне верили, что все, о чем они говорят и пишут, является истиной на все времена.
Но в этой «универсальной» форме они с разной глубиной выразили лишь истину своего времени и как раз поэтому открыли что-то важное, выходящее и за его границы.
Вот почему необходимо ощутить жизненную основу их философии и за «человеком вообще» — героем их сочинений увидеть конкретного человека XVII столетия, с его страданиями, поисками, сомнениями, трагическими противоречиями. Только тогда нам станет внятно живое звучание их произведений.
К постижению истины своего времени, а следовательно, и более широкой всечеловеческой истины, каждый из представленных в этой книге французских писателей шел своим особым путем, каждый увидел какую-то грань этой истины и выразил ее в особой оригинальной форме.
1
Франсуа де Ларошфуко (1613–1680) принадлежал к одному из старинных аристократических родов Франции, связанных родственными узами с королевским домом.
Детские годы Ларошфуко прошли в провинции Ангумуа, в родовом замке Вертей, а в 1630 году юный принц Марсийяк (это имя до смерти отца как старший сын семейства носил будущий писатель) появляется в Париже. Он втягивается в придворные интриги на стороне королевы Анны Австрийской.
«Я был в том возрасте, — писал он впоследствии в «Мемуарах», — когда жадно рвутся к делам необычайным». В его глазах королева была «несчастна» и «гонима», а владычество ее врага, кардинала Ришелье, фактически правившего страной, казалось «вопиющей несправедливостью».
Важнейшее событие в жизни Ларошфуко — его участие в мятеже французских аристократов («фронде»), не желавших подчиняться централизованной власти, — было во многом подготовлено этим периодом его жизни, когда любовные авантюры органически переплетались с политической борьбой; частная и государственная сферы в сознании будущего фрондера еще не обособились друг от друга.
Источник: https://libking.ru/books/prose-/prose-classic/598333-fransua-vi-laroshfuko-fransua-de-laroshfuko-maksimy-blez-paskal-mysli-zhan-de-labryuyer-haraktery.html
Читать сочинение по литературе: “Жан де Лабрюйер. Характеры, или Нравы нынешнего века”
(Назад) (Cкачать работу)
Функция “чтения” служит для ознакомления с работой. Разметка, таблицы и картинки документа могут отображаться неверно или не в полном объёме!
Жан де Лабрюйер. Характеры, или Нравы нынешнего века
В предисловии к своим «Характерам» автор признается, что целью книги является попытка обратить внимание на недостатки общества, «сделанные с натуры», с целью их исправления.
В каждой из 16 глаз он в строгой последовательности излагает свои «характеры», где пишет следующее: «Все давно сказано». Убедить других в непогрешимости своих вкусов крайне трудно, чаще всего получается собрание «благоглупостей».
Более всего невыносима посредственность в «поэзии, музыке, живописи и ораторском искусстве».
Пока еще не существует великих произведений, сочиненных коллективно.
Чаще всего люди руководствуются «не вкусом, а пристрастием».
Не упустите случая высказать похвальное мнение о достоинствах рукописи, и не стройте его только на чужом мнении,
Автор должен спокойно воспринимать «злобную критику», и тем более не вычеркивать раскритикованных мест. «Высокий стиль газетчика — это болтовня о политике».
Напрасно сочинитель хочет стяжать восхищенные похвалы своему труду. Глупцы восхищаются. Умные одобряют сдержанно.
Высокий стиль раскрывает ту или иную истину при условии, что тема выдержана в благородном тоне.
«Критика — это порою не столько наука, сколько ремесло, требующее скорей выносливости, чем ума».
«Неблагодарно создавать громкое имя, жизнь подходит к концу, а работа едва начата».
Внешняя простота — чудесный убор для выдающихся людей.
Хорошо быть человеком, «о котором никто не спрашивает, знатен ли он?»
В каждом поступке человека сказывается характер.
Ложное величие надменно, но сознает свою слабость и показывает себя чуть-чуть.
Мнение мужчины о женщинах редко совпадает с мнением женщин.
Женщин надо разглядывать, «не обращая внимания на их прическу и башмаки».
Нет зрелища прекраснее, «чем прекрасное лицо, и нет музыки слаще звука любимого голоса».
Женское вероломство полезно тем, «что излечивает мужчин от ревности».
Если две женщины, твои приятельницы, рассорились, «то приходится выбирать между ними, или терять обеих».
Женщины умеют любить сильнее мужчин, «но мужчины более способны к дружбе».
«Мужчина соблюдает чужую тайну, женщина же свою».
Сердце воспаляется внезапно, дружба требует времени.
Мы любим тех, кому делаем добро, и ненавидим тех, кого обидим.
«Нет излишества прекраснее, чем излишество благодарности».
«Нет ничего бесцветнее характера бесцветного человека».
умный человек не бывает назойлив.
Быть в восторге от самого себя и своего ума — несчастье.
Талантом собеседника отличается «не тот, кто говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие».
«Не отвергай похвалу — прослывешь грубым».
«Тесть не
Источник: https://referat.co/ref/136840/read?p=1
Жан де Лабрюйер. Характеры, или Нравы нынешнего века
Жан де Лабрюйер. Характеры, или Нравы нынешнего века
В предисловии к своим Характерам автор признается, что целью книги является попытка обратить внимание на недостатки общества, сделанные с натуры, с целью их исправления.
В каждой из 16 глаз он в строгой последовательности излагает свои характеры, где пишет следующее: Все давно сказано. Убедить других в непогрешимости своих вкусов крайне трудно, чаще всего получается собрание благоглупостей.
Более всего невыносима посредственность в поэзии, музыке, живописи и ораторском искусстве.
Пока еще не существует великих произведений, сочиненных коллективно.
Чаще всего люди руководствуются не вкусом, а пристрастием.
Не упустите случая высказать похвальное мнение о достоинствах рукописи, и не стройте его только на чужом мнении,
Автор должен спокойно воспринимать злобную критику, и тем более не вычеркивать раскритикованных мест. Высокий стиль газетчика это болтовня о политике.
Напрасно сочинитель хочет стяжать восхищенные похвалы своему труду. Глупцы восхищаются. Умные одобряют сдержанно.
Высокий стиль раскрывает ту или иную истину при условии, что тема выдержана в благородном тоне.
Критика это порою не столько наука, сколько ремесло, требующее скорей выносливости, чем ума.
Неблагодарно создавать громкое имя, жизнь подходит к концу, а работа едва начата.
Внешняя простота чудесный убор для выдающихся людей.
Хорошо быть человеком, о котором никто не спрашивает, знатен ли он?
В каждом поступке человека сказывается характер.
Ложное величие надменно, но сознает свою слабость и показывает себя чуть-чуть.
Мнение мужчины о женщинах редко совпадает с мнением женщин.
Женщин надо разглядывать, не обращая внимания на их прическу и башмаки.
Нет зрелища прекраснее, чем прекрасное лицо, и нет музыки слаще звука любимого голоса.
Женское вероломство полезно тем, что излечивает мужчин от ревности.
Если две женщины, твои приятельницы, рассорились, то приходится выбирать между ними, или терять обеих.
Женщины умеют любить сильнее мужчин, но мужчины более способны к дружбе.
Мужчина соблюдает чужую тайну, женщина же свою.
Сердце воспаляется внезапно, дружба требует времени.
Мы любим тех, кому делаем добро, и ненавидим тех, кого обидим.
Нет излишества прекраснее, чем излишество благодарности.
Нет ничего бесцветнее характера бесцветного человека.
умный человек не бывает назойлив.
Быть в восторге от самого себя и своего ума несчастье.
Талантом собеседника отличается не тот, кто говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие.
Не отвергай похвалу прослывешь грубым.
Тесть не любит зятя, свекор любит невестку; теща любит зятя, свекровь не любит невестку: все в мире уравновешивается. Легче и полезнее приладиться к чужому нраву, чем приладить чужой нрав к своему.
Склонность к осмеиванию говорит о скудости ума.
Друзья взаимно укрепляют друг друга во взглядах и прощают друг другу мелкие недостатки.
Не подавай советов в светском обществе, только себе навредишь.
Догматический тон всегда является следствием глубокого невежества.
Не старайтесь выставить богатого глупца на осмеяние все насмешки на его стороне.
Богатство иных людей приобретено ценой покоя, здоровья, чести, совести не завидуй им.
В любом деле можно разбогатеть, притворяясь честным.
Тот, кого возвысила удача в игре, не желает знаться с равными себе и льнет только к вельможам.
Не удивительно, что существует много игорных домов, удивительно, как много людей, которые дают этим домам средства к существованию. Порядочному человеку непростительно играть, рисковать большим проигрышем слишком опасное мальчишество.
Упадок людей судейских и военного звания состоит в том, что свои расходы они соразмеряют не с доходами, а со своим положением.
Столичное общество делится на кружки, подобные маленьким государствам: у них свои законы, обычаи, жаргон. Но век этих кружков недолог от силы два года.
Тщеславие столичных жительниц противнее грубости простолюдинок.
Вы нашли преданного друга, если, возвысившись, он не раззнакомился с вами.
Высокую и трудную должность легче занять, чем сохранить. Давать обещания при дворе столь же опасно, сколь трудно их не давать.
Наглость свойство характера, врожденный порок.
К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче,
Не ждите искренности, справедливости, помощи и постоянства от человека, который явился ко двору с тайным намерением возвыситься. У нового министра за одну ночь появляется множество друзей и родственников. Придворная жизнь это серьезная, холодная и напряженная игра. И выигрывает её самый удачливый.
Раб зависит только от своего господина, честолюбец от всех, кто способен помочь его возвышению.
Хороший острослов дурной человек. От хитрости до плутовства один шаг, стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.
Вельможи признают совершенство только за собой, однако единственное, что у них не отнимешь, это большие владения и длинный ряд предков. Они не желают ничему учиться не только управлению государством, но и управлен
Источник: http://geum.ru/doc/work/43829/index.php
Готовые школьные сочинения
июля
10 2010
Сатирические афоризмы Лабрюйера «Характеры, или Нравы нынешнего века»
В предисловии к своим «Характерам» автор признается, что целью книги является попытка обратить внимание на недостатки общества, «сделанные с натуры», с целью их исправления.
В каждой из 16 глаз он в строгой последовательности излагает свои «характеры», где пишет следующее: «Все давно сказано». Убедить других в непогрешимости своих вкусов крайне трудно, чаще всего получается собрание «благоглупостей».
Более всего невыносима посредственность в «поэзии, музыке, живописи и ораторском искусстве».
Пока еще не существует великих произведений, сочиненных коллективно.
Чаще всего люди руководствуются «не вкусом, а пристрастием».
Не упустите случая высказать похвальное мнение о достоинствах рукописи, и не стройте его только на чужом мнении,
Автор должен спокойно воспринимать «злобную критику», и тем более не вычеркивать раскритикованных мест.
«Высокий стиль газетчика – это болтовня о политике».
Напрасно сочинитель хочет стяжать восхищенные похвалы своему труду. Глупцы восхищаются. Умные одобряют сдержанно.
Высокий стиль раскрывает ту или иную истину при условии, что тема выдержана в благородном тоне.
«Критика – это порою не столько наука, сколько ремесло, требующее скорей выносливости, чем ума».
«Неблагодарно создавать громкое имя, жизнь подходит к концу, а работа едва начата».
Внешняя простота – чудесный убор для выдающихся людей.
Хорошо быть человеком, «о котором никто не спрашивает, знатен ли он?»
В каждом поступке человека сказывается характер.
Ложное величие надменно, но сознает свою слабость и показывает себя чуть-чуть.
Мнение мужчины о женщинах редко совпадает с мнением женщин.
Женщин надо разглядывать, «не обращая внимания на их прическу и башмаки».
Нет зрелища прекраснее, «чем прекрасное лицо, и нет музыки слаще звука любимого голоса».
Женское вероломство полезно тем, «что излечивает мужчин от ревности».
Если две женщины, твои приятельницы, рассорились, «то приходится выбирать между ними, или терять обеих».
Женщины умеют любить сильнее мужчин, «но мужчины более способны к дружбе».
«Мужчина соблюдает чужую тайну, женщина же свою».
Сердце воспаляется внезапно, дружба требует времени.
Мы любим тех, кому делаем добро, и ненавидим тех, кого обидим.
«Нет излишества прекраснее, чем излишество благодарности».
«Нет ничего бесцветнее характера бесцветного человека».
УМНЫЙ человек не бывает назойлив.
Быть в восторге от самого себя и своего ума – несчастье.
Талантом собеседника отличается «не тот, кто говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие».
«Не отвергай похвалу – прослывешь грубым».
«Тесть не любит зятя, свекор любит невестку; теща любит зятя, свекровь не любит невестку: все в мире уравновешивается».
«Легче и полезнее приладиться к чужому нраву, чем приладить чужой нрав к своему».
«Склонность к осмеиванию говорит о скудости ума».
Друзья взаимно укрепляют друг друга во взглядах и прощают друг другу мелкие недостатки.
Не подавай советов в светском обществе, только себе навредишь.
«Догматический тон всегда является следствием глубокого невежества».
«Не старайтесь выставить богатого глупца на осмеяние – все насмешки на его стороне».
Богатство иных людей приобретено ценой покоя, здоровья, чести, совести – не завидуй им.
В любом деле можно разбогатеть, притворяясь честным.
Тот, кого возвысила удача в игре, «не желает знаться с равными себе и льнет только к вельможам».
Не удивительно, что существует много игорных домов, удивительно, как много людей, которые дают этим домам средства к существованию. «Порядочному человеку непростительно играть, рисковать большим проигрышем – слишком опасное мальчишество».
«Упадок людей судейских и военного звания состоит в том, что свои расходы они соразмеряют не с доходами, а со своим положением».
Столичное общество делится на кружки, «подобные маленьким государствам: у них свои законы, обычаи, жаргон. Но век этих кружков недолог – от силы два года».
Тщеславие столичных жительниц противнее грубости простолюдинок.
«Вы нашли преданного друга, если, возвысившись, он не раззнакомился с вами».
Высокую и трудную должность легче занять, чем сохранить. «Давать обещания при дворе столь же опасно, сколь трудно их не давать».
Наглость – свойство характера, врожденный порок.
«К высокому положению ведут два пути: протоптанная прямая дорога и окольная тропа в обход, которая гораздо короче»,
Не ждите искренности, справедливости, помощи и постоянства от человека, который явился ко двору с тайным намерением возвыситься. «У нового министра за одну ночь появляется множество друзей и родственников».
«Придворная жизнь – это серьезная, холодная и напряженная игра». И выигрывает ее самый удачливый.
«Раб зависит только от своего господина, честолюбец – от всех, кто способен помочь его возвышению».
«Хороший острослов – дурной человек». От хитрости до плутовства – один шаг, стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.
Вельможи признают совершенство только за собой, однако единственное, что у них не отнимешь, это большие владения и длинный ряд предков. «Они не желают ничему учиться – не только управлению государством, но и управлению своим домом».
Швейцар, камердинер, лакей судят о себе по знатности и богатству тех, кому служат.
Участвовать в сомнительной затее опасно, еще опасней оказаться при этом с вельможей. Он выпутается за твой счет.
Храбрость – это особый настрой ума и сердца, который передается от предков к потомкам.
Не уповай на вельмож, они редко пользуются возможностью сделать нам добро. «Они руководствуются только велениями чувства, поддаваясь первому впечатлению».
«О сильных мира сего лучше всего молчать. Говорить хорошо – почти всегда значит льстить, говорить дурно – опасно, пока они живы, и подло, когда они мертвы».
Самое разумное – примириться с тем образом правления, при котором ты родился.
У подданных деспота нет родины. Мысль о ней вытеснена корыстью, честолюбием, раболепством.
«Министр или посол – это хамелеон. Он прячет свой истинный нрав и одевает нужную в данный момент личину. Все его замыслы, нравственные правила, политические хитрости служат одной задаче – не даться в обман самому и обмануть других».
Монарху не хватает лишь одного – радостей частной жизни.
Фаворит всегда одинок, у него нет ни привязанностей, ни друзей.
«Все процветает в стране, где никто не делает различия между интересами государства и государя».
В одном отношении люди постоянны: они злы, порочны, равнодушны к добродетели.
«Стоицизм – пустая игра ума, выдумка». Человек в действительности выходит из себя, отчаивается, надсаживается криком.
«Плуты склонны думать, что все остальные подобны им; они не вдаются в обман, но и сами не обманывают других подолгу».
«Гербовая бумага – позор человечества: она изобретена, дабы напоминать людям, что они дали обещания, и уличать их, когда они отрицают это».
«Жизнь – это то, что люди больше всего стремятся сохранить и меньше всего берегут».
Нет такого изъяна или телесного несовершенства, которого не подметили бы дети, стоит им его обнаружить, как они берут верх над взрослыми и перестают с ними считаться.
«Люди живут слишком недолго, чтобы извлечь урок из собственных ошибок».
«Предвзятость низводит самого великого человека до уровня самого ограниченного простолюдина».
Здоровье и богатство, избавляя человека от горького опыта, делают его равнодушным; люди же, сами удрученные горестями, гораздо сострадательнее к ближнему.
«Человек посредственного ума словно вырублен из одного куска: он постоянно серьезен, не умеет шутить».
Высокие должности делают людей великих еще более великими, ничтожных – еще более ничтожными.
«Влюбленный старик – одно из величайших уродств в природе».
«Найти тщеславного человека, считающего себя счастливым, так же трудно, как найти человека скромного, который считал бы себя чересчур несчастным».
«Манерность жестов, речи и поведения нередко бывает следствием праздности или равнодушия; большое чувство и серьезное дело возвращают человеку его естественный облик».
«Великое удивляет нас, ничтожное отталкивает, а привычка «примиряет и с теми и с другими».
«Звание комедианта считалось позорным у римлян и почетным у греков. Каково положение актеров у нас? Мы смотрим на них, как римляне, а обходимся с ними, как греки».
«Языки – это всего лишь ключ, открывающий доступ к науке, но презрение к ним бросает тень и на нее».
«Не следует судить о человеке по лицу – оно позволяет лишь строить предположения».
«Человек, чей ум и способности всеми признаны, не кажется безобразным, даже если он уродлив – его уродства никто не замечает».
«Человек самовлюбленный – это тот, в ком глупцы усматривают бездну достоинств. Это нечто среднее между глупцом и нахалом, в нем есть кое-что от того и от другого».
«Словоохотливость – один из признаков ограниченности».
Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся.
«Льстец равно невысокого мнения и о себе, и о других».
«Свобода – это не праздность, а возможность свободно располагать своим временем и выбирать себе род занятий». Кто не умеет с толком употребить свое время, тот первый жалуется на его нехватку.
Любителю редкостей дорого не то, что добротно или прекрасно, а то, что необычно и диковинно и есть у него одного.
«Женщина, вошедшая в моду, похожа на тот безымянный синий цветок, который растет на нивах, глушит колосья, губит урожай и занимает место полезных злаков».
«Разумный человек носит то, что советует ему портной; презирать моду так же неразумно, как слишком следовать ей».
«Даже прекрасное перестает быть прекрасным, когда оно неуместно».
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани – » Сатирические афоризмы Лабрюйера «Характеры, или Нравы нынешнего века» . Литературные сочинения!
Источник: http://www.testsoch.net/satiricheskie-aforizmy-labryujera-xaraktery-ili-nravy-nyneshnego-veka/
Загрузка...
