Сочинение на тему Сочинение по творчеству Игоря Северянина – по русскому языку и литературе
Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев), поэт серебряного века русской поэзии, любил, по его собственному выражению, ошеломить публику самовосхвалением: Я, гений Игорь — Северянин, Своей победой упоен… Эти строки, воспринятые вне контекста стихотворения и всей книги, во многом определили отношение широкого читателя к Игорю Северянину.
Появился термин «северянинщина» как некий апогей самомнения и самовосхваления, что никогда не приветствовалось российским читателем.
«Мы знаем Северянина как самовлюбленного лирика, не разбирающегося в общественных проблемах, как искусного версификатора, сумевшего вложить в свои субъективистские «поэзы» большую напевность и легкость» — так характеризует поэта один из его друзей последнего периода жизни, эстонский исследователь В. Адаме.
Но это, наверное, не может полностью характеризовать поэта, ибо, читая стихи Северянина, все время испытываешь ощущение чего-то важного, чего-то самобытного, о чем мы еще не знаем… Моя двусмысленная слава И недвусмысленный талант… В этом чуть ироническом самопризнании Игоря Северянина — намеки на его поэтическую личность.
«Недвусмысленный талант» — это не только хвастовство, но и действительное внутреннее ощущение, выраженное прямо и без обиняков: Северянин знал, что он талантлив, и не считал нужным притворяться. «Двусмысленная слава» — это тоже серьезно: это — ощущение изначальной противоречивости своей шумной поэтической известности.
Кумир восторженной публики в предреволюционные годы, к 1980—1990-м годам он казался почти забыт… Наше читательское восприятие его «недвусмысленного таланта» тоже оказывается весьма своеобразным и «двусмысленным»: Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо, остро! Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском! Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!.. В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс… Странные стихи, а привяжутся, и их хочется повторять, перебирая звуки, как камушки во рту. Это было у моря, где ажурная пена, Где встречается редко городской экипаж… Стихи Северянина музыкальны, отличаются большой напевностью и своеобразным лиризмом. Свои устные выступления он называл «поэзоконцертами» и, по словам современников, почти пел свои стихи. Поэт нередко прибегал к сочетанию «высокого» и «низкого» стиля. Характерно в этом плане стихотворение «Мороженое из сирени»: Мороженое из сирени! Мороженое из сирени! Полпорции десять копеек, четыре копейки буше. Сударыни, судари, надо ль? — не дорого — можно без прений… Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе! С юности Игорь Северянин стремился быть только поэтом — и никем другим. Он хотел достичь высшей поэтической славы — и стал «королем поэтов» (каковым был провозглашен в феврале 1918 года на вечере в Политехническом музее). И в тяжелые годы вынужденной эмиграции он мог оставаться только тем, кем был всю свою жизнь, — поэтом, умевшим претворять обыденные жизненные явления в откровение русского слова. Мгновенья высокой красы! Совсем незнакомый, чужой, В одиннадцатом году, Прислал мне «Ночные часы». Я надпись его приведу: «Поэту с открытой душой»… «Поэтом с открытой душой» назвал Игоря Северянина другой поэт — Александр Блок. Эта надпись на подаренной книге относится ко времени, когда Игорь Северянин еще только вступал на литературное поприще. Слова «поэт с открытой душой» очень точно определяют существо поэтического дарования Игоря Северянина, его необыденную для русской поэзии XX века личность, которая до конца не понята. Я, гений Игорь Северянин, Своей победой упоен: Я повсеградно озкранен! Я повсесердно утвержден! И. Северянин Игорь Васильевич Лотарев (псевдоним Северянин) вошел в историю классической русской литературы как поэт-новатор. С первого же сборника стихов «Зарницы мысли» проявил себя склонным к словотворчеству и лирической иронии, которая в последующих стихах развивалась и обогащалась новыми впечатлениями. В 1911 году возглавил движение эгофутуристов, потом разошелся с ними во взглядах на поэзию. В шумном платье муаровом, в шумном, платье муаровом По аллее олуненной Вы проходите морево… Ваше платье изысканно. Ваша тальма лазорева, А дорожка песочная от листвы разузорена — Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый. Выходят подряд его сборники стихов: «Громокипящий кубок» (1918 г.), «Златолира», «Ананасы в шампанском»… Огромным успехом пользовались концерты Игоря Северянина, на которых он нараспев читал свои поэзы. Он смело вводил в свои стихи новые ритмы, каламбурные неологизмы, вводил небывалые в русской словесности жанры: гирлянды триолетов, квадраты квадратов, мильонеты: Это было у моря, где ажурная пена, Где встречается редко городской экипаж… Королева играла — в башне замка — Шопена, И внимая Шопену, полюбил ее паж. Было все очень просто, было все очень мило: Королева просила перерезать гранат, И дала половину, и пажа истомила, И пажа полюбила, вся в мотивах сонат. А потом отдавалась, отдавалась грозово, До восхода рабыней проспала госпожа… Это было у моря, где волна бирюзова. Где ажурная пена и соната пажа. Валерий Брюсов отмечал у Игоря Северянина отсутствие строгого вкуса и глубоких знаний, но не отрицал, что он тонкий лирик, пришедший со своим видением мира и особым взглядом на задачи поэта. Я выполнил свою задачу, Литературу покорив. Бросаю сильным на удачу Завоевателя порыв. Но даровав толпе холопов Значенье собственного «я», От пыли отряхаю обувь, И вновь в простор — стезя моя. На вечере в Политехническом музее в 1918 году Игорь Северянин был избран «Королем поэтов». Его поэтике были присущи экспериментаторство, сочная звукопись, игра словами и сложными ритмами и рифмами. Январь, старик в державном сане, Садится в ветровые сани, — И устремляется олень, Бездушней вальсовых касаний И упоительней, чем лель. Его разбег направлен к дебрям, Где режет он дорогу вепрям, Где глухо бродит пегий лось, Где быть поэту довелось… Гумилев в статье «Из .писем о русской поэзии» писал, что Северянин свои неологизмы заимствовал у таких известных поэтов, как Жуковский и Державин, Языков и Карамзин. «То, что считается заслугой поэтов признанных, всегда вменяется в вину начинающим», — отмечал далее Гумилев. Благодаря ; своим исканиям Северянин добивается в поэзии прекрасной > выразительности и музыкальности стиха, Леса сосновые. Дорога палевая. Сижу я в ельнике, костер распаливая. Сижу до вечера, дрова обтесывая… Шуршит зеленая листва березовая… Пчела сердитая над муравейниками, Над мухоморами и над репейниками Жужжит и кружится, злом обессиленная— Деревья хвойные. Дорога глиняная, Неологизмы Северянина позволяют ему с замечательной остротой выразить главное содержание его поэзии: чувство современности. Необычные слова обороты создают для читателя неожиданную иллюзию: ему кажется, что творчество происходит на их глазах. Валентина, сколько счастья! Валентина, сколько Сколько чары! Валентина, отчего же ты грустишь? Это было на концерте в медицинском институте, Ты сидела в вестибюле за продажею афиш. Выскочив из ландолета, девушками окруженный, Я стремился на эстраду, но, меня остановив. Предложила мне программу, и, тобой завороженный, На мгновенье задержался, созерцая твой извив. Живя в Эстонии, Северянин оказывается отрезанным от Родины, в его стихах главенствует ностальгическая нота. Умер поэт в забвении и бедности. Но в истории поэзии «серебряного века» Северянин остался как талантливый новатор, ищущий в области языка и форм. В группе девушек нервных, в остром обществе дамском Я трагедию жизни претворю в грезофарс Ананасы в шампанском. Ананасы в шампанском! Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!
Сочинение на тему Сочинение по творчеству Игоря Северянина
Северянин И.
Стр. 1
Сочинение на тему Сочинение по творчеству Игоря Северянина
Северянин И.
Стр. 2
Сочинение на тему Сочинение по творчеству Игоря Северянина
Северянин И.
Стр. 3
Источник: http://my-soch.ru/sochinenie/171sochinenie-po-tvorchestvu-igorya-severyanina187
Гений Игорь Северянин сочинение
Гений. Знакомясь с поэзией начала XX века, я открыл для себя имена новых, незнакомых мне поэтов. Но особое место в моем сердце заняло имя автора, чьи стихи своей дерзостью, уверенностью, иронией будоражили тогдашнюю публику.
Литературный псевдоним этого гениального, на мой взгляд, человека — Игорь Северянин. Судьба его сложилась трагично.
Любя Россию и будучи ее патриотом, волею судьбы поэт провел значительную часть жизни за ее пределами. Он умер непонятым. Спустя годы многие обнаружили, что слишком плохо знали его.
Так кем же на самом деле был Игорь Северянин? Он был и мечтателем, постоянно разочаровывающимся в этом мире, и лириком, и «ироником»:
Ведь я лирический ироник :
Ирония — вот мой канон.
Кстати, за смешивание в любых соотношениях лиризма и иронии Северянина достаточно сильно и часто критиковали, так как немногие могли различить, где у него была ирония, где лиризм, где высмеивание пошлости, а где сама пошлость. Этот талантливый поэт мог смело бросить вызов обществу, воспевая «ананасы в шампанском» и провозглашая себя гением:
Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен :
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
Но все это было только маской, за которой скрывалось совсем другое лиио. На самом деле в стихотворениях Северянина звучит тревога о людях, о судьбе России. «Упоение» победой в «Эпилоге» только поверхностное. В конце стихотворения есть такие строчки:
В ненастный день взойдет, как солнце, моя вселенская душа.
Это не очередная самопохвала автора, нет, этим он показывает не что иное, как «всемирность» своей души, поэт ощущает себя равным миру и не скрывает своего чувства.
Очень часто Игоря Северянина упрекали в пошлости, на что он ответил в стихотворении «Двусмысленная слава»:
Неразрешимые дилеммы
Я разрешал, презрев молву.
Мои двусмысленные темы —
Двусмысленны по существу.
Автор часто обращается к вопросу о добре и зле:
И в зле добро, и в добром злоба,
Но нет ни добрых, нет ни злых.
И правы все, и правы оба, —
Их правоту поет мой стих.
Граница между правдой и неправдой не только зыбкая и неопределенная, эта граница — личностная. Главным критерием для Северянина является нравственность.
В своем творчестве он раскрывается как философ:
Жизнь человека одного —
Дороже и прекрасней мира.
Все для него, все для него —
От мелкой мошки до тапира…
Этими строчками поэт-философ высказывает свою мысль о том, что человеческая жизнь дороже любых материальных ценностей, она превыше самого мира.
Вершины славы поэт достиг в феврале 1918 года, когда его избрали «королем поэтов». По этому поводу Северянином было написано стихотворение «Рескрипт короля». Вскоре после этого «королю поэтов» пришлось уехать в Эстонию.
Нахлынувшие исторические события заставляют его практически безвыездно жить в деревне. С этого периода начинается угасание творческой славы Игоря Северянина. Несмотря на то что он продолжает писать, его труды все меньше и меньше интересуют кого-либо.
Люди вообще начинают забывать о поэзии, они не чувствуют надобности в ней. Народ постепенно утрачивает моральные ценности, и это беспокоит неисправимого мечтателя. О своей тревоге по этому поводу Игорь Северянин написал в стихотворении «Люди ли вы?..
» Свою надежду на то, что Россия все-таки найдет выход, автор выразил в стихотворении «Классические розы»:
Но дни идут —уже стихают грозы…
Вернуться в дом Россия ищет троп…
Но поиски этой тропы растянулись в России на многие годы. Вместе с этим задержалось и возвращение в русскую культуру поэта Игоря Северянина. Увидим ли мы теперь за маской эгофутуриста страдающую душу мечтателя, лирика и поэта? Мы обязаны, так как этот человек слишком долго ждал нашего понимания.
Источник: https://www.prepodka.net/genij-igor-severyanin-sochinenie/
Готовые школьные сочинения
июня
20 2011
Жизнь и творчество Игоря Северянина
Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) родился 4 (16) мая 1887 г. в Петербурге. Отец его, Василий Петрович, – военный инженер (выходец из «владимирских мещан»), дослужившийся до штабс-капитана, умер в 1904 г. сорока четырех лет.
Мать происходила из известного дворянского рода Шеншиных, к коим принадлежал и А. А. Фет (1820-1892), нити родства связывали ее также со знаменитым историком Н. М. Карамзиным (1766-1826). Небезынтересно, кстати, что по материнской линии Игорь Северянин находился в родственных отношениях с A.
M. Коллонтай (1872-1952).В 1896 г. родители развелись, и будущий поэт уехал с отцом, вышедшим к тому времени в отставку, в Череповец; незадолго до смерти отца побывал с ним на Дальнем Востоке и в 1904 г. поселился у матери в Гатчине.
Учился он всего ничего, закончил четыре класса Череповецкого реального училища. Стихи начал писать в 8 лет.
Сам Игорь-Северянин писал свой псевдоним через дефис: как второе имя, а не фамилия.
Имя Игорь было дано ему по святцам, в честь святого древнерусского князя Игоря Олеговича; приложение «Северянин» делало псевдоним близким к «царственным» именам и означало место особенной любви (как приложение «Сибиряк» в псевдониме Д. Н.Мамин). Но традиция писать «Северянин» как фамилию закрепилась так же, как традиция толковать поэта односторонне по его «экстазным» стихам…
Одно из первых ярких впечатлений – влюбленность в Женечку Гуцан (Злату), которая и вдохновляла будущего поэта.
В 1905 году (год его романа с девушкой в сиреневой накидке) он — всего лишь Игорь Лотарев. Восемнадцатилетний юнец. Без образования. Без специальности. И без гроша в кармане. И при этом крайне уверенный в себе юнец, ничуть не сомневающийся, что когда-нибудь, а точнее, совсем-совсем скоро будет богат и известен.
В конце жизни, когда пришла пора подводить итоги, Игорь Васильевич, оглядываясь назад, с грустью признался самому себе, что в ранней молодости ему очень мешали правильно воспринимать людей и «глупая самовлюбленность», и «какое-то скольженье по окружающему».
И это относится и к друзьям, которых он недооценил, и к женщинам: «в последнем случае последствия бывали непоправимыми и коверкали жизнь, болезненно и отрицательно отражаясь на творчестве».
Поскольку эта запись сделана в дневнике, когда он непоправимо и навсегда расстался с двумя «недооцененными» им женщинами — своей первой любовью Евгенией и единственной законной женой эстонкой Фелиссой Круут, можно предположить, что приведенная выше сентенция относится именно к ним.
С Евгенией Менеке, тогда еще Женей, Женечкой Гуцан, Игорь Лотарев познакомился зимой 1905 года, в Гатчине, где жил вместе с матерью и старой няней.
Женя же снимала угол в Петербурге, зарабатывала шитьем, а в Гатчину приезжала по воскресеньям — навестить и обиходить отца, спившегося и опустившегося после смерти жены, Жениной матери. Была она на редкость хороша собой: стройная, с роскошными золотыми вьющимися волосами.
Игорь, влюбившись, придумал своей юной подруге новое имя Злата и задарил стихами. Больше задаривать было нечем. Однако у Златы были не только золотые волосы, но и золотые руки — она умела пустяками «изузорить» их ветхий «уют».
И вдруг Евгения забеременела, о женитьбе не могло быть и речи, а с ребенком на руках какое житье? И она сделала то единственное, что могла сделать молодая женщина в ее положении: стала содержанкой богатого «старика».
Впрочем, стариком он, видимо, не был, а главное, любил детей. К родившейся вскоре девочке, названной Тамарой, относился так хорошо, что благодарная Злата родила и второго ребенка — тоже девочку.
Так ли был богат покровитель Златы, как это изображено в стихотворении Северянина:
У тебя теперь дача, за обедом омары, Ты теперь под защитой вороного крыла,
— мы не знаем. Но все остальное соответствует истине их отношений: Злата действительно ушла от него «ради ребенка».
Однако жертва оказалась напрасной. Богатый покровитель внезапно умер, и молодая мать осталась без гроша и с двумя маленькими детьми. Игорь Васильевич к тому времени успел стать известным поэтом, и какие-никакие деньги у него имелись, но он был связан с другой женщиной — Марией Васильевной Домбровской, и связан прочно, пусть и не узами законного брака.
И Злата распорядилась своей судьбой сама, учтя сделанные ошибки. Вышла замуж, но не за богатого, а за надежного человека, скромного служащего, немца по национальности. Хотя вполне могла, при ее-то внешних данных, сделать и более блестящий выбор. Но она думала не о себе, а снова о детях. Затем началась война и немецкие погромы.
Супруги Менеке эмигрировали в Берлин.
Девочек оставили у родственников. Забрать их фрау Менеке смогла лишь в 1920 году, после заключения мирного договора с Германией. В Берлине Злата открыла пошивочную мастерскую, была завалена работой, семья ни в чем не нуждалась.
Девочку Тамару, у которой обнаружились способности к музыке и танцам, смогли отдать в хорошую балетную школу (дочь Северянина стала профессиональной танцовщицей).
Об отце Тамары Евгения Менеке, занятая по горло, вспоминала с грустной нежностью, думая, что он погиб, как и многие их ровесники, на войне, пока не прочитала в одной из берлинских русских газет стихи, подписанные его именем.
Написала в редакцию с просьбой переслать, если это возможно, если есть адрес, ее послание — а это была настоящая исповедь! — автору. И самое удивительное: письмо нашло адресата! Потрясенный
Северянин написал чуть ли не в один присест поэму о первой любви —
«Падучая стремнина».
Спустя семь лет, в Эстонии, в июле,
Пришло письмо от Златы из Берлина
О, Женечка! Твое письмо — поэма.
Я положил его, почти дословно,
На музыку, на музыку стихов
Началась переписка. Но поэт только что женился, жена, Фелисса Михайловна Круут, любила мужа без памяти, но и ревновала люто. Игорь Васильевич сумел успокоить «ненаглядную эсточку». Супруги собирались ехать в Германию, а там без помощи Златы не обойтись. Да и зачем ревновать ей, такой юной, к «пожилой» замужней женщине?
Евгения Менеке встретила чету Лотаревых на вокзале и, как и обещала, устроила их на недорогую, но удобную квартирку. А на другой день впервые в жизни Северянин увидел свою шестнадцатилетнюю дочь, кстати, похожую на него, а не на свою красавицу мать. Такого поворота Фелисса Михайловна не ожидала и поставила вопрос ребром: или они, или я.
Игорь Васильевич пообещал жене, что больше не увидится со своей первой любовью, и хотя потом дважды приезжал в Берлин, вопреки обыкновению, лово сдержал. Но со Златой все-таки встретился. Правда, уже после того, как расстался с Фелиссой. И не в Берлине, а в Таллине, и снова, как и в прошлый раз, через 17 лет – в 1939 году.
Этой встречи поэт совсем не хотел. Боялся увидеть усохшую старушку. Но его спасения не сбылись: и в 52 года Евгения была красива и элегантна. Судьба вообще ее, что называется, хранила. Во времена нацистов Злату арестовали за то, что укрывала в своей мастерской евреев, но потом выпустили.
Умерла Евгения Гуцан-Менеке в 1952 году, в Лиссабоне, легко, на руках обожавших ее дочерей.
Фелисса и Северянин
Моя жена мудрей всех философий, —
Завидная ей участь суждена,
И облегчить мне муки на Голгофе
Придет в тоске одна моя жена!
Из стихотворения «Дороже всех»
Со своей будущей женой, тогда еще гимназисткой, Северянин познакомился в Тойле.
По-видимому, Игорь Васильевич увидел в этой случайной встрече небесное знамение.
Мать, Наталья Степановна, единственная женщина, которая скрашивала его холостое житье-бытье (после того как подруга Игоря Васильевича Мария Васильевна, еще недавно вроде бы влюбленная и нежная, готовая на любые жертвы ради их взаимного счастья, не выдержав испытания захолустьем, ушла от него), была совсем плоха, местный доктор сказал: безнадежна.
И вот судьба, словно бы сжалившись, посылала ему эту строгую девочку, чтобы, она заменила тридцатичетырехлетнему поэту горькую утрату! Похоронив матушку, Северянин скоропалительно, и сорока дней не минуло со дня похорон, спасаясь от ужаса одиночества на чужбине, «осупружился».
В очень высокой, слишком прямой и для ее девятнадцати чересчур уж серьезной «эсточке», ученой дочке деревенского плотника, не было ни обаяния, ни ликующей свежести Женечки-Златы, ничуть не походила она и на шальную, «сексапильную» Сонку.
В ней вообще не было ничего от того, что пленяло Северянина в женщинах — игры, кокетства, изящества. Зато имелось, и с лихвой, то, чего хронически недоставало как предыдущим, так и последующим дамам его выбора: основательный, практичный ум, твердость характера, а главное — врожденный дар верности.
Такого надежного товарища, терпеливого и выносливого, о его изменчивой и трудной судьбе больше уже не будет.
Впервые опубликовался во втором (февральском) номере журнала «Досуг и дело» за 1905 год: там под фамилией Игорь Лотарев было помещено стихотворение «Гибель Рюрика». Литературе сразу же отдался самозабвенно, издавал за свой счет тоненькие брошюры стихов (от 2 до 16 стихотворений) и рассылал их по редакциям «для отзыва». Всего издал их с 1904 по 1912 г. аж 35. Стихи особого отклика не имели.
20 ноября 1907 года (Этот день Северянин потом ежегодно праздновал) он познакомился со своим главным поэтическим учителем – Константином Фофановым (1862-1911), который первым из поэтов оценил его талант. В 1908 году стали появляться первые заметки о брошюрках, издаваемых в основном самим Северяниным.
В 1909 г. некий журналист Иван Наживин привез одну из брошюр («Интуитивные краски») в Ясную Поляну и прочитал стихи из нее Льву Толстому.
Сиятельного графа и убежденного реалиста резко возмутило одно из «явно иронических» стихотворений этой брошюры — «Хабанера II», начинавшееся так:
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани – » Жизнь и творчество Игоря Северянина . Литературные сочинения!
Источник: http://www.testsoch.net/zhizn-i-tvorchestvo-igorya-severyanina/
Игорь Северянин — поэт серебряного века
Тонкий знаток и строгий критик В. Я. Брюсов писал: «Не думаю, чтобы надобно было доказывать, что Игорь Северянин — истинный поэт. Это почувствует каждый, способный понимать поэзию, кто прочтет “Громкокипящий кубок”». О талантливости Северянина писали А. Блок, Ф. Сологуб, О. Мандельштам, М. Горький, В. Маяковский, А. Толстой.
Северянин начал писать стихи в 8 лет и называл их «поэзами».
Слава пришла к Северянину после выхода в свет его сборников «Громкокипящий кубок», «Златолира», «Ананасы в шампанском» (1913–1915). Стихи поэта имели мало общего с западным футуризмом.
В них возникают причудливые образы «фарфоровых гробов», «олуненных оленей», «муаровых платьев», «ягуаровых пледов». Поэтический мир Северянина проступал в интерьерах дымных ресторанов, будуаров, где царят легкая любовь и праздник.
Таков, например, его «Шампанский полонез»:
Шампанское, в лилии журчащее искристо, —Вино, упоенное бокалом цветка.Я славлю восторженно Христа и АнтихристаДушой, обожженною восторгом глотка!
Нередко Северянина воспринимали как «легкого» поэта, стихи которого служат лишь развлечением. Но от внимательного читателя не ускользало понимание поэтом исторических сдвигов эпохи. В стихотворении «Увертюра» среди пышных фраз, воссоздающих интерьер ресторана, находим четко сформулированную цель автора: «Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс…»:
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!Удивительно вкусно, игристо, остро!Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском!Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!
Северянин первым ввел в обиход авторское исполнение стихов с эстрады. Он называл свои выступления перед публикой «поэзоконцертами». Поэт не читал стихи, а пел их. Он объехал всю страну, собирая на свои концерты толпы восторженных поклонниц.
Позовите меня — я прочту вам себя,Я прочту вам себя, как никто не прочтет…Кто не слышал меня, тот меня не постигНикогда — никогда, никогда — никогда!
Своей шумной славой поэт не тяготился. Скорее, наоборот. Северянин знал, что он талантлив, и не считал нужным скромничать. Мотивы избранничества, культа собственного «я» часто становились поводом для очередной поэзы:
Мой стих серебряно-брильянтовыйЖивителен, как кислород.О, гениальный! О, талантливый! —Мне возгремит хвалу народ.Я — я! Значенье эготворчества —Плод искушенной Красоты.
Широкому читателю Северянин запомнился строчками из «Эпилога» к первой книге его «поэз» «Громкокипящий кубок»:
Я, гений Игорь Северянин,Своей победой упоен:Я повсеградно оэкранен!Я повсесердно утвержден!
Безмерной радостью жизни наполнено стихотворение «Не мне в бездушных книгах черпать…». Поэт выступает против разрушающего воздействия общества и среды на чистую душу человека. Он доверяет своей интуиции художника в деле познания красоты мира. Сухие, оторванные от жизни ученые книги не могут дать настоящего счастья:
Не мне в бездушных книгах черпатьДля вдохновения ключи, —Я не желаю исковеркатьДуши свободные лучи!Я непосредственно сумеюПознать неясное земле…Я в небесах надменно реюНа самодельном корабле!В моей душе такая россыпьСиянья, жизни и тепла,Что для меня несносна поступьБездушных мыслей, как зола.
Пытаясь сохранить от посягательств свой внутренний мир, поэт с максимализмом юности отказывается и от учителей в поэтическом мастерстве, и даже от культуры с ее ценностями, что соответствовало установкам футуризма:
Стихотворение «Когда ночами…» представляет собой зарисовку-настроение. В нем отражен характерный для творческой манеры Северянина переход одного чувства в другое и природный оптимизм. Начавшись с грустных нот, к концу оно становится жизнеутверждающим:
…А сердце плачет, а сердце страждет,Вот-вот порвется, того и ждешь…Вина, веселья, мелодий жаждет,Но ночь замкнула, — где их найдешь?Сверкните, мысли! Рассмейтесь, грезы!Пускайся, Муза, в экстазный пляс!И что нам — призрак! И что — угрозы!Искусство с нами — и Бог за нас!..
Радостью, восторгом и восклицательными знаками наполнено стихотворение «Весенний день». Герой весел, молод, влюблен, готов обнять весь мир, его душа рвется и поет:
Скорей бы — в бричке по ухабам!Скорей бы — в юные луга!Смотреть в лицо румяным бабам!Как друга, целовать врага!Шумите, вешние дубравы!Расти, трава! Цвети, сирень!Виновных нет: все люди правыВ такой благословенный день!
И. Северянин объявлял себя поэтом-историком. У современников эти заявления вызывали улыбки, поскольку «историзма» творчество Северянина не содержало. Однако в его стихах отражались определенные стороны жизни. Биография поэта становится стержнем, на который нанизывается все остальное содержание:
Родился я, как все, случайно…Был на Гороховой наш дом.
Точность автобиографических деталей прослеживается и в поэме «Падучая стремнина»:
Я вспоминал свою любовь былую,Любовь души двенадцативесенней,К другой душе пятью годами старше, —Я вспоминал любовь к кузине Лиле,Смотря на эти, милые когда-тоПо детским впечатлениям места…
Поэт называет настоящее имя своей двоюродной сестры. Кроме того, его стихи имеют точную датировку с указанием числа, месяца, а иногда и места, где они были созданы. Северянин-поэт, таким образом, избрал себя в качестве объекта исследования.
Стремясь уйти от трагедии надвигающейся революции, поэт придумывает волшебную страну Миррэлию, названную так в честь восхищавшей его поэтессы-современницы Мирры Александровны Лохвицкой. В этой идеальной стране все живут по законам любви и гармонии с природой. Это край «ландышей и лебедей», двенадцати «принцесс»,
Где нет ни больных, ни лекарства,Где люди не вроде людей…
Стихи о Миррэлии находили отклик в душах читателей, также ощущавших наступление исторических катаклизмов. В них отразились невозможность повлиять на ход событий, стремление укрыться от революционных бурь.
Тема любви — широчайшая в лирике Северянина. Ей посвящены такие стихотворения, как «Примитивный романс» и «Стансы». Лирический герой тоскует о возлюбленной.
Его обращения к ней наполнены ласковой нежностью, тоской разлуки, уверениями в любви:
Северянин известен как виртуоз стихосложения. Он создал множество неологизмов, но это не усложнило смысл его стихов. Поэт сознательно не принимал ничего усложненного, трудного и заумного: Материал с сайта //iEssay.ru
В парке плакала девочка: «Посмотри-ка ты, папочка,У хорошенькой ласточки переломана лапочка, —Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю»…
Простота, искренность и цельность составляют одну из черт поэзии Северянина. Он воспевал любовь, радость бытия, природу, прекрасную в своем совершенстве.
Проснулся хутор.Весенний гуторВорвался в окна… ПробужденыЗапели — юны —У лиры струны.И распустилась сирень весны.
Поэт всегда подчеркивал, что он «вне политики», называл себя «соловьем без тенденций». В начале марта 1918 года он уезжает в далекий эстонский поселок и принимает эстонское гражданство.
В России в это время начался голод, царила смута. Северянин превратился в эмигранта, утратил родину, былую славу, остался без средств к существованию.
Большое место в его поэзии стала занимать тема утраченной родины:
Стала жизнь совсем на смерть похожа:Все тщета, все тусклость, все обман.Я спускаюсь к лодке, зябко ежась,Чтобы кануть вместе с ней в туман…Чтоб целовать твои босыеСтопы у древнего гумна,Моя безбожная Россия,Священная моя страна!
Поэтическое наследие Игоря Северянина, с его яркими красками, умением радоваться жизни и создавать эту радость, с его проникновенной сыновней любовью к родине, оставило значительный след в развитии русской поэзии Серебряного века.
На этой странице материал по темам:
- чем запомнился своим читателям игорь северянин
- биография одного поэтов серебряного века
- реклама поэта северянин игорь
- анализ северянин не мне в бездушных книгах
- игорь северянин призрак анализ
Источник: http://iessay.ru/ru/writers/native/s/severyanin/sochineniya/obshhie-temy/igor-severyanin-poet-serebryanogo-veka
Сочинение по поэзии Северянина
Сочинение по поэзии И. Северянина.Игорь Северянин – необычный поэт, творчество которого сочетало “классическую банальность и мелодическую музыкальность”. Его стихи, насыщенные музыкой, зажигали огонек счастья в сердцах читателей.
Как поэт, Северянин находит себя в 1907 году, когда определил свое место в жизни: “Не изменяй намеченной тропы, и помни: кто, зачем и где ты”. Проходят годы, происходят великие события, из-за которых появляются новые, прекрасные строки. Когда идет первая мировая война, поэт чувствует приближающиеся потрясения: “Чем дальше, все хуже и хуже. Все тягостней, все больней.
И, к счастью, тропинка уже, и ужас уже на ней”. Первые публикации не принесли Северянину славы, однако поэт и не думал останавливаться на творческом пути, а наоборот, с новыми силами принялся за работу.Тема родины для Северянина была главной. Проникновенны стихи о родной земле, о трагедии народа, которому досталась нелегкая судьба.
Северянин скорбит вместе с Россией, пропуская через свое сердце все боли, все радости ее. “Моя безбожная Россия, – пишет поэт, – священная моя страна”. Он верит в великое будущее России, недаром он называет родину “крылатой”. Поэт уважает свою отчизну так же, как и женщину, которую просто невозможно не любить. Полны очарования стихи, посвященные прекрасной даме.
Сначала восхищение красотой в “платье муаровом” приходит в стихотворении “Кензель”. Замечательно своей напевностью, музыкальностью стихотворение “Быть может”. По мнению Северянина, любви без жертвы нет, любовь светла, она радость, она счастье.Во многих стихах Северянина сквозит ирония. Ирония к самому себе, к своему времени, к людям, которые его окружали.
Поэт испытывает страх при мысли о том, что эгоизм по отношению к России приведет в никуда: “И вот мы остались без Родины, и вид наш и жалок и пуст…”А как мы относимся к своей родине? Убиваем животных, которых просто не имеем права убивать, рубим леса, которые дают нам воздух, а значит, и жизнь, загрязняем воду, которую пьем.
Ужас людского бытия на этом не заканчивается, мы становимся зверями по отношению друг к другу: убиваем, грабим, насилуем. О какой родине может быть речь, если она запятнана нашими подлыми поступками? О чем можно писать стихи, когда литературу топчут ногами? А может, это сон? Если это сон, то что мешает нам проснуться?Нам ничто не мешает проснуться, кроме нас самих.
Формула возрождения лежит в возрождении самого себя, своего внутреннего мира.
Хотелось бы, чтобы каждый из нас уважал и любил свою родину так, как Игорь Северянин, и только тогда мы приобретем свои естественные национальные черты.
Сочинение по творчеству И. Северянина. Моя безбожная Россия, священная моя страна.Игорь Северянин – необычный поэт, творчество которого сочетало классическую банальность и мелодическую музыкальность. Его стихи, насыщенные музыкой, зажигали огонек счастья в сердцах читателей.
Как поэт, Северянин находит себя в 1907 году, когда определил свое место в жизни: “Не изменяй намеченной тропы, и помни: кто, зачем и где ты”. Проходят годы, происходят великие события, из-за которых появляются новые, прекрасные строки. Когда идет I мировая война, поэт чувствует приближающиеся потрясения:Чем дальше, все хуже и хуже,все тягостней, все больней.
И, к счастью, тропинка уже,и ужас уже на ней.Первые публикации не принесли Северянину славы, однако поэт и не думал останавливаться на творческом пути, а наоборот, с новыми силами принялся за работу.Родина была главной темой для Северянина. Проникновенны стихи о родной земле, о трагедии народа, которому досталась нелегкая судьба.
Северянин скорбит вместе с Россией, пропуская через свое сердце все боли, все радости ее. “Моя безбожная Россия, – пишет поэт, – священная моя страна”. Он верит в великое будущее России, недаром он называет родину “крылатой”. Поэт уважает свою отчизну так же, как и женщину, которую просто невозможно не любить. Полны очарования стихи, посвященные прекрасной даме.
Сначала восхищение красотой в “платье муаровом” приходит в стихотворении “Кензель”. Замечательно своей напевностью, музыкальностью стихотворение “Быть может”. По мнению Северянина, любви без жертвы нет, любовь светла, она радость, она счастье. Во многих стихах Северянина сквозит ирония. Ирония к самому себе, к своему времени, к людям, которые его окружали.
Поэт испытывает страх при мысли о том, что эгоизм по отношению к России приведет в никуда:И вот мы остались без Родины,И вид наш и жалок и пуст…
Хотелось бы, чтобы каждый из нас уважал и любил свою родину так, как Игорь Северянин, прекраснейший из поэтов и честнейший из людей.
| Сочинения по литературе
Источник: http://www.rus.fizolimpiada.ru/sochinenie/sochinenie-literature(269).html
Сочинение на тему Жизнь и творчество Игоря Северянина
И вдруг
Евгения забеременела,
о женитьбе не
могло быть и
речи, а с ребенком
на руках какое
житье? И она
сделала то
единственное,
что могла сделать
молодая женщина
в ее положении:
стала содержанкой
богатого «старика».
Впрочем, стариком
он, видимо, не
был, а главное,
любил детей.
К родившейся
вскоре девочке,
названной
Тамарой, относился
так хорошо, что
благодарная
Злата родила
и второго ребенка
— тоже девочку.
Так ли был богат
покровитель
Златы, как это
изображено
в стихотворении
Северянина:
У тебя
теперь дача,
за обедом омары,
Ты теперь под
защитой вороного
крыла,
— мы
не знаем.
Но
все остальное
соответствует
истине их отношений:
Злата действительно
ушла от него
«ради ребенка»…
Однако
жертва оказалась
напрасной.
Богатый покровитель
внезапно умер,
и молодая мать
осталась без
гроша и с двумя
маленькими
детьми…
Игорь
Васильевич
к тому времени
успел стать
известным
поэтом, и какие-никакие
деньги у него
имелись, но он
был связан с
другой женщиной
— Марией Васильевной
Домбровской,
и связан прочно,
пусть и не узами
законного
брака. И Злата
распорядилась
своей судьбой
сама, учтя сделанные
ошибки.
Вышла
замуж, но не за
богатого, а за
надежного
человека, скромного
служащего,
немца по национальности.
Хотя вполне
могла, при ее-то
внешних данных,
сделать и более
блестящий
выбор. Но она
думала не о
себе, а снова
о детях. Затем
началась война
и… немецкие
погромы. Супруги
Менеке эмигрировали
в Берлин.
Девочек
оставили у
родственников.
Забрать их фрау
Менеке смогла
лишь в 1920 году,
после заключения
мирного договора
с Германией.
В Берлине Злата
открыла пошивочную
мастерскую,
была завалена
работой, семья
ни в чем не
нуждалась.
Девочку Тамару,
у которой
обнаружились
способности
к музыке и танцам,
смогли отдать
в хорошую балетную
школу (дочь
Северянина
стала профессиональной
танцовщицей).
Об отце Тамары
Евгения Менеке,
занятая по
горло, вспоминала
с грустной
нежностью,
думая, что он
погиб, как и
многие их ровесники,
на войне, пока
не прочитала
в одной из берлинских
русских газет
стихи, подписанные
его именем.
Написала в
редакцию с
просьбой переслать,
если это возможно,
если есть адрес,
ее послание
— а это была
настоящая
исповедь! —
автору. И самое
удивительное:
письмо нашло
адресата! Потрясенный
Северянин
написал чуть
ли не в один
присест поэму
о первой любви
— “Падучая
стремнина”.
Спустя
семь лет, в Эстонии,
в июле,
Пришло
письмо от Златы
из Берлина…
О, Женечка!
Твое письмо
— поэма. Я положил
его, почти дословно,
На музыку, на
музыку стихов…
Началась
переписка… Но
поэт только
что женился,
жена,
Фелисса Михайловна
Круут,
любила мужа
без памяти, но
и ревновала
люто. Игорь
Васильевич
сумел успокоить
«ненаглядную
эсточку». Супруги
собирались
ехать в Германию,
а там без помощи
Златы не обойтись.
Да и зачем ревновать
ей, такой юной,
к “пожилой”
замужней женщине?
Евгения
Менеке встретила
чету Лотаревых
на вокзале и,
как и обещала,
устроила их
на недорогую,
но удобную
квартирку. А
на другой день
впервые в жизни
Северянин
увидел свою
шестнадцатилетнюю
дочь, кстати,
похожую на
него, а не на
свою красавицу
мать.
Такого
поворота Фелисса
Михайловна
не ожидала и
поставила
вопрос ребром:
или они, или я.
Игорь
Васильевич
пообещал жене,
что больше не
увидится со
своей первой
любовью, и хотя
потом дважды
приезжал в
Берлин, вопреки
обыкновению,
слово сдержал.
Но со Златой
все-таки встретился.
Правда, уже
после того, как
расстался с
Фелиссой.
И не
в Берлине, а в
Таллине, и снова,
как и в прошлый
раз, через 17 лет
– в 1939 году.Этой
встречи поэт
совсем не хотел.
Боялся увидеть
усохшую старушку.
Но его спасения
не сбылись: и
в 52 года Евгения
была красива
и элегантна.
Судьба вообще
ее, что называется,
хранила.
Во
времена нацистов
Злату арестовали
за то, что укрывала
в своей мастерской
евреев, но потом
выпустили.
Умерла Евгения
Гуцан-Менеке
в 1952 году, в Лиссабоне,
легко, на руках
обожавших ее
дочерей.
Тамара
Игоревна, дочь
Игоря Северянина
и
Евгении Гуцан-Менеке
(примерно 1926-1930
г)
Фелисса
и Северянин
Моя
жена мудрей
всех философий,
— Завидная
ей участь суждена,
И облегчить
мне муки на
Голгофе
Придет
в тоске одна
моя жена!
из
стихотворения
“Дороже всех…”
Со своей
будущей женой,
тогда еще
гимназисткой,
Северянин
познакомился
в Тойле. Ее
однокашник
вспоминает:
“…
На
вечере в помещении
пожарной команды
моя соученица
по прогимназии
Фелисса Круут,
дочь тойлаского
плотника, выступила
с чтением
стихотворения
эстонского
писателя Фридсберта
Тугласа «Море»,
а затем она
исполнила
лирические
отрывки из
произведений
Н. В. Гоголя на
русском языке.
Очарованный
талантом юной
чтицы, поэт
Северянин,
присутствовавший
на вечере, подошел
ее поздравить,
а через некоторое
время жители
Тойлы стали
часто встречать
свою землячку
в соседнем
парке Ору в
обществе известного
стихотворца”.
По-видимому,
Игорь Васильевич
увидел в этой
случайной
встрече небесное
знамение.
Мать,
Наталья Степановна,
единственная
женщина, которая
скрашивала
его холостое
житье-бытье
(после того как
подруга Игоря
Васильевича
Мария Васильевна,
еще недавно
вроде бы влюбленная
и нежная, готовая
на любые жертвы
ради их взаимного
счастья, не
выдержав испытания
захолустьем,
ушла от него),
была совсем
плоха, местный
доктор сказал:
безнадежна…
И вот судьба,
словно бы.
сжалившись,
посылала ему
эту строгую
девочку, чтобы,
она заменила
тридцатичетырехлетнему
поэту горькую
утрату! Похоронив
матушку, Северянин
скоропалительно,
и сорока дней
не минуло со
дня похорон,
спасаясь от
ужаса одиночества
на чужбине,
«осупружился».
В
очень высокой,
слишком прямой
и для ее девятнадцати
чересчур уж
серьезной
“эсточке”, ученой
дочке деревенского
плотника, не
было ни обаяния,
ни ликующей
свежести
Женечки-Златы,
ничуть не походила
она и на шальную,
«сексапильную»
Сонку.
В ней вообще
не было ничего
от того, что
пленяло Северянина
в женщинах —
игры, кокетства,
изящества.
Зато
имелось, и с
лихвой, то, чего
хронически
недоставало
как предыдущим,
так и последующим
дамам его выбора:
основательный,
практичный
ум, твердость
характера, а
главное — врожденный
дар верности.
Такого надежного
товарища, терпеливого
и выносливого,
о его изменчивой
и трудной судьбе
больше уже не
будет.
После
смерти Сергея
Есенина мать
Татьяна Федоровна
сказала:«Не
было той, которая
уберегла бы».
Ни одной его
возлюбленной
не удалось
вытащить поэта
из пьянства.
16-летний брак
Игоря-Северянина
с Фелиссой
Круут
– видимо, противоположный
пример, когда
женщина уберегла
человека и
поэта.
Впервые
опубликовался
во втором
(февральском)
номере журнала
“Досуг и дело”
за 1905 год: там под
фамилией Игорь
Лотарев было
помещено
стихотворение
“Гибель Рюрика”.
Литературе
сразу же отдался
самозабвенно,
издавал за свой
счет тоненькие
брошюры стихов
(от 2 до 16 стихотворений)
и рассылал их
по редакциям
“для отзыва”.
Всего издал
их с 1904 по 1912 г. аж
35. Стихи особого
отклика не
имели.
20
ноября 1907 года
(Этот день Северянин
потом ежегодно
праздновал)
он познакомился
со своим главным
поэтическим
учителем –
Константином
Фофановым
(1862-1911), который первым
из поэтов оценил
его талант. В
1908 году стали
появляться
первые заметки
о брошюрках,
издаваемых
в основном
самим Северяниным.
В
1909 г.
некий журналист
Иван Наживин
привез одну
из брошюр
(“Интуитивные
краски”) в Ясную
Поляну и прочитал
стихи из нее
Льву Толстому.
Сиятельного
графа и убежденного
реалиста резко
возмутило одно
из “явно иронических”
стихотворений
этой брошюры
— “Хабанера
II”, начинавшееся
так: “Вонзите
штопор в упругость
пробки, — И взоры
женщин не будут
робки!..
“, после
чего, говоря
словами самого
поэта, всероссийская
пресса подняла
вой и дикое
улюлюканье,
чем и сделала
его сразу известным
на всю страну…
“С легкой руки
Толстого, хвалившего
жалкого Ратгауза
в эпоху Фофанова,
меня стали
бранить все,
кому было не
лень.
Журналы
стали печатать
охотно мои
стихи, устроители
благотворительных
вечеров усиленно
приглашали
принять в них,
– в вечерах, а
может быть, и
в благотворителях,
— участие”, —
вспоминал
позднее поэт.
Как
бы то ни было,
Северянин вошел
в моду. В 1911 г.
Валерий
Брюсов (1873-1924), тогдашний
поэтический
мэтр, написал
ему дружеское
письмо, одобрив
брошюру “Электрические
стихи”.
Другой
мэтр символизма,
Федор Сологуб
(Федор Кузьмич
Тетерников,
1863-1927), принял активное
участие в составлении
первого большого
сборника Игоря
Северянина
“Громокипящий
кубок” (1913), сопроводив
его восторженным
предисловием
и посвятив
Игорю Северянину
в 1912 г. триолет,
начинавшийся
строкой “Восходит
новая звезда”.
Затем Федор
Сологуб пригласил
поэта в турне
по России, начав
совместные
выступления
в Минске и завершив
их в Кутаиси.
Успех
нарастал. Игорь
Северянин
основал собственное
литературное
направление
— эгофутуризм
(еще в 1911 г. “Пролог
эгофутуризма”),
в группу его
приверженцев
входили Константин
Олимпов (сын
К.М. Фофанова,
1889-1940), Иван Игнатьев
(Иван Васильевич
Казанский,
1892-1914), Вадим Баян
(Владимир Иванович
Сидоров, 1880-1966),
Василиск Гнедов
(1890-1978) и Георгий
Иванов (1894—1958),
вскоре перешедший
к акмеистам.
Эгофутуристы
в 1914 г. провели
совместно с
кубофутуристами,
Д. Бурлюком
(1882-1907), В. Маяковским
(1893-1930) и Василием
Каменским
(1884-1961), в Крыму олимпиаду
футуризма.
А.Н.Чеботаревская,
Ф.Сологуб, В.Баян,
Б.Д.Богомолов
и И.Северянин
Начавшаяся
первая мировая
война, пусть
и не сразу, сменила
общественные
интересы, сместила
акценты, ярко
выраженный
гедонистический
восторг поэзии
Северянина
оказался явно
не к месту.
Сначала
поэт даже
приветствовал
войну, собирался
вести поклонников
“на Берлин”,
но быстро понял
ужас происходящего
и опять углубился
в личные переживания,
заполняя дальше
дневник своей
души.
27
февраля 1918 г.
на
вечере в Политехническом
музее в Москве
Игорь-Северянин
был избран
“королем
поэтов”.
Вторым был
признан В.
Маяковский,
третьим В. Каменский.
Свидетельства
современников
крайне противоречивы,
избрание “Короля”
сопровождалось
шутливым увенчанием
мантией и венком,
но известно,
что сам Северянин
отнесся к этому
очень
серьезно.
Интересно, что
титул “Короля
поэтов” подходил
больше всего
именно Игорю-Северянину.
В начале своего
славного пути
он уже был “Принцем
поэтов”. Еще
в 1913 году А. Чеботаревская
(жена Ф. Сологуба)
подарила ему
книгу Оскара
Уайльда
“Афоризмы
/ пер. кн. Д.Л.
Вяземского)”
с дарственной
надписью:
“Принцу
поэтов –
Игорю Северянину
книгу его гениального
брата
подарила
Ан. Чеботаревская.
Одесса, 17/III-1913″.
Книга
хранилась в
личной библиотеке
Игоря-Северянина
в Тойла.
История
коронования:
Большая аудитория
Политехнического
музея в первые
послереволюционные
годы стала
самой популярной
трибуной современной
поэзии.
Конечно,
в ней, как и прежде,
читались
естественнонаучные
лекции, проходили
диспуты на
волнующие
общество темы,
можно назвать
хотя бы диспуты
А. В. Луначарского
с главой обновленческой
церкви митрополитом
А. И.
Введенским,
но все же, прежде
всего, в Большой
аудитории
Политехнического
музея москвичей
собирала поэзия.
Рассказывая
о вечерах поэзии,
все современники
говорят о
переполненном
зале, о толпе
жаждущих попасть
на вечер, о
милиционерах,
наводящих
порядок, о царившей
в зале атмосфере
заинтересованности,
неравнодушия.
Политехнический
музей и пропагандировал
новую поэзию,
и приобщал к
ней самые широкие
круги.
Устраивались
вечера отдельных
писателей и
поэтов — В. В.
Маяковского,
А. А. Блока, С. А.
Есенина; проводились
выступления
группы объединенных
едиными творческими
принципами
поэтов — футуристов,
имажинистов
и других.
Но
особенное
внимание привлекали
коллективные
вечера, на которых
выступали поэты
различных школ
и направлений.
Первым из наиболее
ярких и запомнившихся
вечеров, воспоминания
о котором можно
и сейчас еще
услышать, был
вечер 27
февраля 1918 года
— «Избрание
короля поэтов».
По городу была
расклеена
афиша, сообщавшая
цели и порядок
проведения
вечера:
Источник: http://bumli.ru/op/172668
Загрузка...
