Биография Юлия Харитона
Через год, в 1920 году, он поступил на электромеханический факультет Петроградского политехнического института, в 1921 году перешел на физико-механический факультет, в 1925 году окончил институт.
В 1921 году, будучи студентом, Юлий Харитон начал работать в Физико-техническом институте в лаборатории Николая Семенова. В 1924 году вышла его первая научная работа, посвященная изучению конденсации металлических паров. В 1925-1926 годах Юлий Харитон занимался исследованиями и открыл явление нижнего предела по давлению кислорода, а также влияние на этот предел примесей инертных газов.
С 1926 года по 1928 год он находился в научной командировке в Кавендишской лаборатории в Кембридже (Великобритания), где работал под руководством Эрнеста Резерфорда и Джеймса Чедвика. Во время пребывания в Англии защитил диссертацию и получил степень доктора философии.
В 1928 году, вернувшись на родину, Харитон возобновил исследования в руководимом Семеновым физико-химическом секторе Физико-технического института и вскоре приступил к систематической работе над вопросами теории взрывчатых веществ.
В 1931-1946 годах он руководил лабораторией взрывчатых веществ в Институте химической физики Академии наук СССР (Ленинград). Занимался теорией взрывов, горения и детонации, основал советскую школу физики взрывов.
В 1936 году развил общую теорию центрифужного разделения газовых смесей, выводы которой справедливы и для случая разделения изотопов.
В 1939-1941 годах Юлий Харитон и Яков Зельдович впервые осуществили расчет цепной реакции деления урана в реакторе.
В 1943 году Игорь Курчатов привлек Харитона к работам по атомному проекту СССР. В Лаборатории № 2 АН СССР Юлий Харитон являлся научным руководителем сектора №3, созданного для проектирования атомной бомбы.
С 1946 года по 1952 год Харитон был первым заместителем директора — главным конструктором конструкторского бюро КБ-11, организованного на базе одного из заводов Наркомата боеприпасов в поселке на юге Горьковской области (ныне город Саров Нижегородской области) для создания атомной бомбы и в 1950 году ставшего самостоятельной организацией (в настоящее время — Российский федеральный ядерный центр “Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики”, ВНИИЭФ).
В 1959-1992 годах Юлий Харитон был научным руководителем, а с 1992 года по 1996 год — почетным научным руководителем ВНИИЭФ.
К работе над реализацией ядерно-оружейной программы под руководством Харитона были привлечены лучшие физики СССР. Эти работы завершились испытанием советских атомной (29 августа 1949 года) и водородной (12 августа 1953 года) бомб.
Узнайте подробнее о создании первой советской атомной бомбы в программе “Хроники Александра Рацимора” >>
Юлий Харитон — член-корреспондент Академии наук СССР с 1946 года, академик — с 1953 года. В начале 1990-х годов принимал активное участие в создании Международной академии информатизации и в организации ее отделения в городе Сарове.
Юлий Харитон — трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и трех Государственных премии CCCP. Награжден пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, боевым орденом Красной Звезды, другими орденами, медалями, в том числе Большой золотой медалью имени М. В. Ломоносова АН СССР (1982) и Золотой медалью И. В. Курчатова (1974).
Юлий Харитон скончался 19 декабря 1996 года в городе Саров Нижегородской области. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Бюст ученого установлен в Санкт-Петербурге на Аллее Героев Московского парка Победы. В 1997 году в городе Сарове улица Тольятти была переименована в улицу Академика Харитона.
В 2004 году на доме (№ 9 по Тверской улице), в котором Харитон жил в Москве, была установлена мемориальная доска.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
Источник: https://ria.ru/20140227/996958969.html
Харитон Юлий Борисович – Ученый
Физик-теоретик. Один из руководителей советского проекта атомной бомбы и водородной бомбы.
Лауреат Ленинской и трёх Сталинских премий. Трижды Герой Социалистического Труда.
Юлий Харитон родился 27 февраля 1904 года в городе Санкт-Петербург. Дед был купцом первой гильдии в Феодосии. Отец, Борис Осипович Харитон, был известным журналистом. Мать, Мирра Яковлевна Буровская, была актрисой. Родители развелись в 1907 году. Мать в 1913 году вышла замуж и уехала в Германию. Борис Осипович воспитывал сына сам.
В 1919 году Юлий окончил среднюю школу и в 1920 году поступил в Политехнический институт. Курс физики читал Абрам Федорович Иоффе, прослушав две-три его лекции Юлий Борисович перевелся с факультета электроники на факультет физики. В 1921 году студент Харитон начинает работать в Физико-технологическом институте в лаборатории Н.Н. Семенова.
Одной из первых научных работ юного исследователя стало изучение конденсации металлических паров на поверхности. В 1925 году Юлий закончил физико-математический факультет со специальностью инженера-физика.
Спустя год молодой специалист едет в научную командировку в Кембридж. Юлий Харитон два года работает под руководством Э. Резерфорда и Д.
Чедвика и в 1928 году защищает там докторскую диссертацию на тему «О счете сцинтилляций, производимых альфа-частицами».
Вернувшись на родину, Харитон приступает к систематической работе над вопросами теории взрывчатых веществ. В 1931 году он организует лабораторию взрывчатых веществ, где и проводит свои исследования в течении пятнадцати лет.
Юлий Борисович Харитон затронул вопрос о превращения холодного взрывчатого вещества в горячие продукты взрыва. Он установил закон возможности детонации: время химической реакции в детонационной волне должно быть меньше времени разлета сжатого вещества.
А для времени разлета легко можно дать простую оценку, поделив диаметр заряда на скорость детонации.
Юлий Борисович первым сформулировал основной принцип, применимый и к взрыву: химическую реакцию нужно рассматривать как процесс, протекающий во времени, а не как мгновенный скачок из начального в конечное состояние.
Все исследователи до Юлия Борисовича Харитона рассматривали взрыв именно как скачок, абстрагируясь от кинетики химической реакции. В 1935 году физику присвоено звание доктора физико-математических наук.
В 1939-1940 годах он совместно с Зельдовичем Харитон выполнил цикл работ по цепному распаду урана.
С началом войны Харитон снова обращается к взрывчатке.
Он консультирует Наркомат обороны и Наркомат боеприпасов по вопросам, связанным с расшифровкой новых образцов вооружений противника и теоретического обоснования работ по вооружению Советской армии.
В разгар войны Харитона пригласил работать к себе И.В. Курчатов. Они работали под руководством Берии. Их обеспечивали всеми необходимыми материалами и аппаратурой.
Харитон не отрицает, что конкретно созданием бомбы, всей физикой руководил он. Из города Арзамас-16 он управлял процессом создания ядерного и водородного оружия во всем СССР. Первый испытательный взрыв Харитон наблюдал с расстояния в семьдесят километров. Взрыв был в воздухе, бомбу сбрасывали с самолета.
После атомной бомбы была водородная. Ее изобретателем считается Андрей Сахаров, но делалась она в Арзамасе-16, которым руководил Харитон. В начале пятидесятых появились новые методы разведки, позволявшие по пробам атмосферы и сейсмическим волнам определять не только мощность устройства, но и его конструктивные особенности.
Юлий Борисович был депутатом Верховного Совета СССР 3–9 созывов. С 1946 года Харитон являлся член-корреспондентом, а с 1953 года академиком Академии наук СССР. В 1955 году подписал «Письмо трёхсот». В последующие годы работал над сокращением веса ядерных зарядов, увеличением их мощности и повышением надёжности.
В числе немногих физиков академик Харитон стал трижды Героем Социалистического Труда, лауреат Ленинской и трёх Сталинских премий. Награждён пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя другими орденами, а также медалями.
Юлий Харитон умер 18 декабря 1996 года в Сарове. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Как дань памяти учёного в городе Сарове ежегодно проводится научная конференция школьников со всей России: Школьные харитоновские чтения.
Источник: https://ruspekh.ru/people/item/khariton-yulij-borisovich
Биография
Подробности Категория: Ученые Опубликовано: 20.02.2016 12:11 Автор: Биограф Просмотров: 2407
Харитон Юлий Борисович Родился: 14 (27) февраля 1904 года. Умер: 18 декабря 1996 (92 года) года.
Юлий Борисович Харитон (14 (27) февраля 1904, Санкт-Петербург, — 18 декабря 1996, Саров) — выдающийся советский и российский физик-теоретик и физикохимик. Трижды Герой Социалистического Труда (1949, 1951, 1954).
Один из руководителей советского проекта атомной бомбы. Лауреат Ленинской (1956) и трёх Сталинских премий (1949, 1951, 1953).
Происхождение
Юлий Борисович Харитон родился в Петербурге 14 февраля (27 февраля по новому стилю) 1904 года в еврейской семье. Его отец, Борис Осипович Харитон, был известным журналистом, высланным из СССР в 1922 году, после присоединения Латвии к СССР в 1940 году осуждённым на 7 лет ИТЛ и умершим двумя годами позже в лагере.
Дед, Иосиф Давидович Харитон, был купцом первой гильдии в Феодосии; сестра отца, Этля (Адель) Иосифовна Харитон, была замужем за историком Юлием Исидоровичем Гессеном (их сын — журналист и сценарист Даниил Юльевич Гессен).
Двоюродный брат (сын другой сестры отца) — журналист и корреспондент «Известий» Давид Ефремович Южин (настоящая фамилия Рахмилович; 1892—1939).
Мать, Мирра Яковлевна Буровская (во втором браке Эйтингон; 1877—1947), была актрисой (сценический псевдоним Мирра Биренс), в 1908—1910 годах играла в МХАТе. Родители развелись в 1907 году, когда Ю. Б.
Харитон был ребёнком, его мать в 1912 году вторично вышла замуж за психоаналитика Марка Ефимовича Эйтингона и уехала в Германию, оттуда в 1933 году — в Палестину. Борис Осипович воспитывал сына сам.
С 1920 по 1925 год — студент электромеханического факультета Политехнического института, с весны 1921 — физико-механического.
С 1921 года работал в Физико-техническом институте под руководством Николая Семёнова.
В 1926—1928 годах стажировка в Кавендишской лаборатории (Кэмбридж, Англия). Под руководством Эрнеста Резерфорда и Джеймса Чедвика получил степень доктора наук (D.Sc., Doctor of Science), тема диссертации «О счете сцинтилляций, производимых альфа-частицами».
С 1931 по 1946 год — руководитель лаборатории взрыва в Институте химической физики, научные работы по детонации, теории горения и динамике взрыва.
С 1935 года — доктор физико-математических наук (по совокупности работ).
В 1939—1941 годах Юлий Харитон и Яков Зельдович впервые осуществили расчет цепной реакции деления урана.
Участвовал в атомном проекте с 1945 года, распоряжением ГКО СССР от 20 августа 1945 года № 9887сс/ов «О специальном комитете [по использованию атомной энергии] при ГКО» был включён в состав Технического совета Специального комитета. Ему в составе группы учёных (А. И. Алиханов (председатель), Л. Д. Ландау, А. Б.
Мигдал, С. А. Рейнберг, М. А. Садовский, С. С. Васильев и А. П.
Закощиков) на заседании 30 ноября 1945 года было поручено проанализировать все имеющиеся материалы о последствиях применения атомных бомб в Хиросима и Нагасаки и определить эффективность фактора взрывной волны, фактора теплового и фактора радиоактивного излучения.
С 1946 года Харитон — главный конструктор и научный руководитель КБ-11 (Арзамас-16) в Сарове при Лаборатории № 2 АН СССР. К работе над реализацией ядерно-оружейной программы под его руководством были привлечены лучшие физики СССР.
В обстановке строжайшей секретности в Сарове велись работы, завершившиеся испытанием советских атомной (29 августа 1949) и водородной (12 августа 1953) бомб.
В последующие годы работал над сокращением веса ядерных зарядов, увеличением их мощности и повышением надёжности.
В 1955 году подписал «Письмо трёхсот».
Член КПСС с 1956 года.
С 1946 года — член-корреспондент, с 1953 года — академик Академии наук СССР. Депутат Верховного Совета СССР 3—11 созывов.
Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве (9 участок).
Награды
Источник: http://biography.su/uchenye/khariton-yulij-borisovich
Юлий Харитон
– Юлий Борисович, а когда впервые вы увидели этот “гриб”, и накат урагана, и ослепших птиц, и свет, который ярче многих солнц, вот тогда не возникла у вас мысль: “Господи, что же это мы дела-ем?!!”
После стажировки в Кембридже у Резерфорда, после первых работ по цепным реакциям с Семеновым Харитон как сквозь землю провалился, ни слуху, ни духу. Впрочем, он не был тогда знаменитым, и это мало кто заметил. Но те, кому надо, заметили…
Юлий Борисович Харитон, сын известного петербургского журналиста, родился 27 февраля 1904 года. Мать его играла во МХАТе Митиля в “Синей птице” Метерлинга, жили нервно, на два дома, потом мать поехала в Германию лечиться, вышла там замуж и осталась навсегда.
Отец был либерал, работал в газете “Речь”, за “неугодные” публикации его сажали в “Кресты”, а после революции избрали директором Дома Журналистов в Ленинграде.
Однако, он был либерал настоящий, большевикам он тоже не нравился, уехал в Ригу, издавал газету “Сегодня”, но и там в 1940 году большевики его достали и упрятали либерала в ГУЛАГ.
В конце 40-ых – начале 50-ых годов Юлий Борисович часто виделся с Лаврентием Берия, в чьем ведении находились все концлагеря Советского Союза, и мог поинтересоваться судьбой отца. Но не поинтересовался. Он говорил, что понимал, как это тогда могло негативно отрази-ться на его работе. Вот таким загадочным человеком был Юлий Борисович…
Этого мальчишку интересовало все: история, физиология, физика. В конце концов победила физи-ка. Гувернантка-эстонка учила его немецкому языку. А главным языком науки в те годы был немецкий. Прыгая через класс, он окончил школу в 15 лет, но в Технологический институт его не приняли именно потому, что ему не было 16-ти.
В 1920 году он поступил в Политехнический институт и там познакомился с Николаем Семеновым, который вел упражнения по физике. “Важнейшим событием моей жизни, – говорил Харитон, – была фраза Семенова: “зайдите ко мне вечерком…” Вечерком Семенов сказал ему: “-Иоффе организует Физико-технический институт. Там будет моя лаборатория.
Я приглашаю вас…”
– В 1928 году, возвращаясь из Англии от Резерфорда через Берлин, – вспоминал Юлий Борисович, – я удивился, как легкомысленно немцы относятся к Гитлеру. Тогда я понял, что надо заниматься взрывчатыми вещест
вами и вообще оборонными проблемами. Я изучал процессы детонации и динамики взрыва и нашел тот предельный размер, при котором реакция успеет возникнуть до того, как вещество разлетится… Семенов обладал фантастической интуицией.
До 1939 года, еще до открытия деления урана, он что-то чувствовал, говорил, что ядерный взрыв возможен, а в 1940 году его молодой сотруд-ник Дубовицкий отвез письмо Семенова с изложением принципа действия атомной бомбы в управление наркомата нефтяной промышленности.
Почему нефтяной? А куда надо было тогда везти такое письмо? Не знаю. Там его и потеряли…
Харитон продолжал заниматься взрывчатыми веществами, когда в 1943 году Игорь Курчатов рассказал ему об атомной бомбе. Вместе с Яковом Зельдовичем они пытались определить критическую массу урана-235. Получалось около 10 килограмм. (Американцы тоже писали, что для бомбы нужно 12 килограмм экаосмия).
Они ошиблись а 5 раз, но именно эта ошибка вселила в них уверенность: бомбу сделать можно! Работы развернулись в окруженном колючей проволокой городе, который назывался “Арзамас-16”. Параллельно разведчики с Лубянки поставляли Курчатову материалы от своих зарубежных резидентов. Фамилию Клауса Фукса не знал даже Курчатов.
Он читал его материалы, вроде бы все, что делали американцы было логичным, и, все-таки, Курчатова не оставляла мысль, что это может быть некая коварная шпионская игра, что путь, указанный неведомым зарубежным единомышленни-ком, заведет наших физиков в тупик. Поэтому все данные Фукса проверялись и перепроверялись.
И, тем ни менее, Харитон считает, что Фукс сэкономил не меньше года работы над нашей бомбой.
Все эти дела курировал Берия. Он не скрывал, что в случае провала атомного проекта, всех физиков посадят или расстреляют, открыто называл их “дублеров”: механика Алексея Ильюшина, математика Михаила Лаврентьева, физика Абрама Алиханова. Перед испытаниями атомной бомбы Курчатова и Харитона вызвал Сталин. Харитон доложил о готовности. Сталин спросил:
– А нельзя ли вместо одной бомбы сделать две, пусть более слабых?
– Нельзя, – ответил Х
ритон. – Технически это не реально.
Уже после смерти Сталина они поняли, что можно. Собственно все последующие годы работа над атомным оружием шла в трех направлениях: 1) сокращение веса заряда, 2) увеличение его мощности и 3) повышение надежности. Никакой информацией о водородной бомбе “Арзамас-16” не располагал.
Нашу водородную бомбу сделал Андрей Сахаров в 1953 году. Харитон считал, что настоящим оружием она стала двумя годами позже, когда ее сбрасывали с самолета. Она была эквивалентна 3 миллионам тонн тротила. Харитон считал, что не было никакой необходимости взрывать водородную бомбу в 50 мегатонн на Новой Земле.
В принципе, к этому моменту с бомбой все было уже ясно…
Незадолго перед смертью Юлий Борисович летал в США лечить глаза, но американские журналисты его проворонили. Десятилетия секретности наложили свой отпечаток на манеру общения Харитона: любой ответ он предварял долгой паузой.
Засекреченность, однако, не помешало Юлию Борисовичу стать активным пропагандистом деятельности Фонда Сороса в нашей стране.
Когда деятельность эта совершенно незаслуженно подвергалась нападкам ретроградов, Заслуженный Профессор Фонда культурной инициативы Харитон написал письмо в Государственную Думу и добился его обсуждения.
Еще Сталин запретил Курчатову летать на самолетах. Харитон тоже привык к поезду. Для него построили специальный вагон с залой, кабинетом, спальней и купе для гостей, кухней, поварихой. Однажды мы возвращались с ним из “Арзамаса-16” в Москву в этом вагоне. Харитон стоял у окна, глядя на предрассветные московские пригороды.
– Юлий Борисович, а когда впервые вы увидели этот “гриб”, и накат урагана, и ослепших птиц, и свет, который ярче многих солнц, вот тогда не возникла у вас мысль: “Господи, что же это мы дела-ем?!!” – спросил я.
Он еще долго смотрел в окно, потом сказал, не оборачиваясь:
– Так ведь надо было, Ярослав, – и замолчал. Наверное, он прав. Но это так страшно…
Юлий Борисович Харитон умер в декабре 1996-го на 93-ем году жизни. Говорят, что долгий век Господь посылает праведникам
Источник: http://facecollection.ru/people/uliy-hariton
Харитон Юлий Борисович
Харитон Юлий Борисович – российский советский ученый в области физики и физикохимии, один из основоположников ядерной физики в СССР, член-корреспондент АН СССР.
Родился 14 (27) февраля 1904 в Санкт-Петербурге в семье журналиста, ответственного редактора органа конституционно-демократической партии газеты «Речь» и актрисы МХАТа. Еврей. С 1910 года мать жила в Берлине со вторым мужем, а отец в 1922 году был выслан за границу в составе группы идеологически чуждой интеллигенции.
С 13-летнего возраста Харитон параллельно учебе в реальном училище работал по найму – курьером, библиограф в библиотеке, с 15 лет – монтером в мастерских телеграфа Московско-Рыбинской железной дороги.
В 1919 году по окончании училища пытался поступить в Технологический институт, но не был принят по молодости лет.
В 1920 году стал студентом Политехнического института – сначала электромеханического факультета, а с весны 1921 года – физико-механического. В том же 1921 году был приглашен Н.Н.
Семёновым (в будущем дважды Герой Социалистического Труда и лауреат Нобелевской премии по химии – единственный в России) на работу в его лабораторию в Физико-технический институт. Здесь в 1924 году вышел первый научный труд Харитона, посвященный изучению конденсации металлических паров на поверхности.
В 1925-1926 годах занимался исследованием окисления паров фосфора кислородом и открыл (совместно с З.Ф.Вальта) явление нижнего предела по давлению кислорода и влияния на этот предел примесей инертного газа. Проведенное Н.Н.Семёновым в 1927 году детальное исследование предела воспламенения и первое теоретическое обоснование его механизма послужили основой теории разветвленно-цепных реакций.
В 1926 году при поддержке А.Ф.Иоффе, П.Л.Капицы и Н.Н.Семёнова Харитон был командирован в Англию, в лабораторию Э.
Резерфорда, где занимался изучением чувствительности глаза к слабым световым импульсам (сцинтилляциям) и взаимодействия гамма-излучения с веществом, а также разработкой методики регистрации альфа-частиц.
Не участвуя непосредственно в работах по ядерной физике, основных для Кавендишской лаборатории, Харитон вошел в курс всех проводившихся там исследований и проявлял к ним неизменный интерес, пока (после открытия деления урана в 1939 году) ядерная физика не стала главным делом его жизни.
В 1928 году за работу «О счете сцинтилляций, производимых альфа- и бета-частицами» получил степень доктора Кембриджского университета. По возвращении на родину в 1928 году возобновил работу в Физико-техническом институте, занявшись систематической работой над вопросами теории взрывчатых веществ: кинетики и детонации.
В 1931 году возглавил лабораторию взрыва в отделившемся от ФТИ Институте химической физики, ставшую всемирно известной школой физики взрыва.
Среди многочисленных результатов, полученных Харитоном и его учениками, один из самых важных – это открытие фундаментального принципа, определяющего возможность детонации, – «принципа Харитона», согласно которому характерное время химической реакции в детонационной волне должно быть меньше времени разлета сжатого вещества.
Из этого принципа вытекало важнейшее следствие: одно и то же вещество, взятое в виде тонкого цилиндра, оказывается пассивным, но в большой массе может взорваться. Фундаментальные результаты Харитона в области теории горения и взрыва нашли широкое практическое применение.
Во время Великой Отечественноой войны учёный и его сотрудники были прикомандированы к НИИ-6 Народного комиссариата боеприпасов СССР (1942-1944), где провели серию работ по повышению эффективности различных конструкций боеприпасов и взрывчатых веществ и исследованию воздушной ударной волны.
Применяя полученные результаты не практике, Харитон принял активнешее участие в создании кумулятивных противотанковых гранат и снарядов, успешно применявшихся на фронтах.
В 1935 году по совокупности заслуг ему была присуждена ученая степень доктора физико-математических наук.
В 1939-1941 годах Харитон занимался исследованием цепного деления урана и совместно с Я.Б.Зельдовичем выполнил один из первых расчетов цепной ядерной реакции, ставшей фундаментом современной физики реакторов и ядерной энергетики. Эти работы надолго связали Харитона с другим выдающимся физиком-атомщиком, И.В.Курчатовым, и определили главное дело его жизни. С 1944 года – консультант, с 1945 года – штатный сотрудник Лаборатории № 2 АН СССР под руководством И.В. Курчатова.
В 1946 году на юге Горьковской области (ныне – Нижегородская область) был основан центр по разработке ядерных зарядов – Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики (ВНИИЭФ; ныне – Российский федеральный ядерный центр Всероссийский НИИ экспериментальной физики) в городе Арзамас-16 (в 1991-1995 – Кремлев, с 1995 – Саров). Его главным конструктором, а затем научным руководителем по рекомендации И.В.Курчатова стал Харитон (1946-1992).
К работе над реализацией ядерно-оружейной программы были привлечены лучшие физики страны: Я.Б.Зельдович, А.Д.Сахаров, И.Е.Тамм, К.И.Щёлкин, Г.Н.Флёров, Н.Н.Богомолов, Е.К.Завойский, М.А.Лаврентьев, Д.А.Франк-Каменецкий и другие, а также математики М.В.Келдыш, И.М.Гельфанд, А.Н.Тихонов.
Здесь в обстановке строжайшей секретности велись работы по скорейшей ликвидации американской ядерной монополии, завершившиеся испытанием советских атомной (1949) и водородной (1953) бомб. В институте велись и фундаментальные научные исследования: изучение сжимаемости конденсированных сред (Я.Б.
Зельдович, Л.В.Альтшулер), получение и применение сверхсильных магнитных полей (реализация идеи магнитной кумуляции энергии, предложенной А.Д.
Сахаровым), использование мощных лазеров для решения проблемы термоядерного синтеза, создание ядерных реакторов и ускорителей для исследовательских целей и многие другие.
4 декабря 1946 года Харитон был избран членом-корреспондентом АН СССР (с 1991 – РАН).
Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 29 октября 1949 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания» Харитону Юлию Борисовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 8 декабря 1951 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания» Харитон Юлий Борисович награжден второй золотой медалью «Серп и Молот».
23 октября 1953 года Харитон был избран действительным членом (академиком) АН СССР.
Указом Президиума Верховного Совета СССР («закрытым») от 4 января 1954 года «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания Правительства, дающие право на присвоение звания Героя Социалистического Труда» Харитон Юлий Борисович награжден третьей золотой медалью «Серп и Молот».
Источник: http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10677
Умер Харитон Прокофьевич Лаптев, исследователь Арктики и русского Севера, капитан 1-го ранга :: Издательство Русская Идея
21.12.1763 (3.1). – Умер Харитон Прокофьевич Лаптев, исследователь Арктики и русского Севера, капитан 1-го ранга.
Харитон Прокофьевич Лаптев (1700–21.12.1763) – полярный исследователь, создатель карты Таймыра, вписавший славную страницу в историю освоения русского Севера. Родился в 1700 г.
в семье мелкопоместных дворян в деревне Пекарево Великолукского уезда (позже в составе Псковской губернии). Первое образование получил в Троицкой церкви под руководством священников. В 1715 г.
продолжил учебу в Морской академии Петербурга, окончив ее в 1718 г.
Начал службу на флоте в 1718 г. гардемарином. Весной 1726 г. его произвели в мичманы. В 1734 г. участвовал в войне за польское наследство на фрегате “Митава”, который был обманом взят в плен французами.
После возвращения из плена и признания невиновным Лаптев вернулся во флот. В 1737 г. командовал придворной яхтой “Декроне” и был произведен в лейтенанты.
Однако спокойная служба в столице не соответствовала его характеру, и, услышав, что идет набор офицеров для дальней экспедиции на Камчатку и в Арктику, он подал прошение о зачислении.
В декабре 1737 г. был назначен начальником одного из отрядов Великой Северной экспедиции с поручением обследовать и описать побережье Арктики к западу от Лены до устья Енисея. О том, насколько трудоемка была эта задача и как далеко на север уходит арктическая оконечность земной материковой суши (ныне мыс Челюскин) тогда представления не имели.
В июле 1739 г. Лаптев со своими людьми вышел из Якутска на дубель-шлюпке “Якутск”. Выйдя в океан и постоянно борясь со льдами, идя то под парусом, то под веслами, то толкаясь шестами среди льдов, почти через месяц он добрался до устья реки Оленек. Описав часть устья, прошел до Хатангской губы, где был задержан льдами.
Только 21 августа подошел к мысу Святого Фаддея в 76°47' северной широты. Здесь встретил сплошные льды и вернулся к Хатангской губе, где пришлось зимовать по соседству с несколькими семьями эвенков. Пользуясь их опытом, для защиты команды от цинги Лаптев включил в ежедневный рацион строганину (мороженую свежую рыбу).
Во время зимовки собирал информацию местных жителей о северном побережье, учитывая ее в своих планах.
На следующий год к августу вновь добрались до выхода в океан. На широте 75°30' судно затерло льдами, носило по морю, ежеминутно грозя раздавить. Через двое суток было решено покинуть судно, давшее течь, через день оно было раздавлено и затонуло вместе с основной частью груза.
Перетащив часть жизненно важных запасов на берег по льду, после изнурительно похода 15 октября вернулись к старому зимовью. Таким образом двухлетние усилия обогнуть морем северную оконечность Евразии не удались (это и в наше время не каждый год удается даже большим кораблям).
Лаптев решил описать берега по суше, передвигаясь на собаках, к чему и приступил весной 1741 г. с наступлением светлого времени года.
Полярный день (когда солнце не заходит под горизонт, описывая в небе круги) на Таймыре длится около четырех месяцев, и непредвиденной помехой для исследователей стала снежная слепота.
Отправив излишних людей на оленях в Дудинку, для описи берегов Таймыра Лаптев оставил геодезиста Никифора Чекина, С.И. Челюскина, четырех солдат, одного плотника и унтер-офицера. Оставшихся Лаптев разделил на три группы. Челюскина он поначалу отправил на запад для описи реки Пясины и западного берега от устья Пясины до реки Таймыры.
Чекин был послан описывать восточное побережье, двигаясь на северо-запад (то есть ему предстояло открыть самый северный мыс), но из-за снежной слепоты он описал только 600 километров и вынужден был вернуться к зимовью. Сам Лаптев в апреле-мае 1741 г. пошел от зимовья до озера Таймыр и далее вдоль Нижней Таймыры достиг океана.
Затем, изменив первоначальный маршрут, он двинулся на северо-восток вдоль берега на предполагаемую встречу с Чекиным. Однако, также страдая от снежной слепоты, Лаптев смог дойти только до 76°42’с.ш., оставил там для Чекина знак и вернулся в Таймырскую губу.
Заготовленный там ранее склад с продовольствием для экспедиции растащили и съели белые медведи и песцы.
Едва оправившись от болезни глаз и надеясь найти продовольствие у Челюскина, Лаптев пошел на запад, осмотрел несколько островов (из архипелага Норденшельда), повернул на юг и 1 июня у мыса Лемана (в заливе Миддендорфа) встретился с Челюскиным.
Однако корма у Семена Ивановича также оказалось в обрез, а его собаки были сильно истощены, пришлось охотиться на белого медведя. Далее в совместном походе они выявили и нанесли на карту ряд бухт, мысов и прибрежных островов в Карском море. Весь этот участок Северного Ледовитого океана впоследствии назвали берегом Харитона Лаптева (а именем Челюскина называли знаменитый северный мыс, открытый годом позже).
9 июня 1841 г. оба вернулись к устью Пясины, где вновь разделились: Лаптев на лодке поднялся по реке до озера Пясино, а оттуда на оленях вышел к Енисею, Челюскин на оленях вдоль берега также добрался до устья Енисея и там догнал Лаптева, а близ устья реки Дудинки их встретил Чекин.
В августе все перебрались на Енисей и зимовали в Туруханске, чтобы накопить сил и подготовиться к описанию самой недоступной северной части Таймырского полуострова. Решили это начинать в условиях полярной ночи. Туда в декабре 1741 г. был послан С.И. Челюскин вместе с сопровождавшими его тремя солдатами и грузом на пяти собачьих упряжках.
7 мая 1742 г. Челюскин добрался до этого мыса и затем произвел опись от мыса Святого Фаддея до реки Таймыры, куда Лаптев выехал к нему на встречу.
После этого они вернулись в Туруханск, и Лаптев поехал в Петербург с донесениями и отчетами, которые содержали ценные сведения о ранее неизведанном побережье Арктики протяженностью свыше двух тысяч километров и о полуострове Таймыр с его озерами и реками.
Впоследствии Лаптев продолжил службу на судах Балтийского флота. С 1746 г. он командовал кораблем “Ингерманланд”. В 1754 г. произведен в капитаны 3-го ранга, в 1757 г. – 2-го ранга.
В ходе Семилетней войны, командуя кораблем “Уриил”, ходил к Данцигу и Карлскрону, в 1758 г. произведен в капитаны 1-го ранга. В 1762 г. назначен обер-штер-кригс комиссаром, который ведал обезпечением вооруженных сил всем необходимым.
В этой должности Лаптев работал до самой смерти в своей родной деревне Пекарево 21 декабря 1763 года.
В честь Харитона Лаптева юго-западное побережье полуострова Таймыр названо берегом Харитона Лаптева. Два мыса острова Махоткина названы мысом Лаптева и мысом Харитона. В 1913 г.
Русское географическое общество утвердило название Море Лаптевых в честь Харитона Лаптева и его двоюродного брата Дмитрия Яковлевича Лаптева (он также участвовал в Великой Северной экспедиции, описывая берега к востоку от реки Лены до устья реки Колымы).
Карта Таймыра, выполненная Х.П. Лаптевым по результатам экспедиции
Постоянный адрес страницы: https://rusidea.org/25010304 Оставить свой комментарий
Источник: https://rusidea.org/25010304
Лаптевы Дмитрий и Харитон | Они открывали Землю!
(XVIII в.)
Русский военно-морской флот дал нашей стране не только замечательных флотоводцев и ученых, но и целую плеяду смелых путешественников и исследователей. К числу последних относятся двоюродные братья, офицеры флота – Дмитрий Яковлевич и Харитон Прокопьевич Лаптевы, известные русские полярники, участники Великой Северной экспедиции, исследователи самых северных окраин нашей Родины.
Петр I положил начало одной из грандиознейших научных экспедиций – Великой Северной экспедиции. Вначале была проведена так называемая Камчатская экспедиция, которая ставила своей задачей определить, соединяются ли Азия и Америка перешейком или же разделены проливом.
Начальником экспедиции был назначен капитан-командор В. Беринг. Эта экспедиция, успешно проведенная в 1725-1730 гг., явилась прологом ко второму этапу работ по изучению берегов и прибрежных районов севера России – Великой Северной экспедиции, работавшей с 1733 по 1743 г.
и руководимой до 1741 г. В. Берингом.
Задачей экспедиции являлись изучение и опись русских берегов на огромном протяжении от Югорского шара до Камчатки и нанесение их на карты. В ней принимало участие до 600 человек, разбитых на несколько отрядов. Два из них под командой лейтенантов В.
Прончищева и П. Ласиниуса должны были, выйдя из Якутска по р.
Лене в море, обследовать и произвести опись самых трудно доступных, неизученных и безлюдных районов арктического побережья – Прончищев от Лены до Енисея и Ласиниус от Лены до Колымы и далее до Камчатки.
Эти отряды не смогли полностью выполнить своей задачи. Большая часть их участников погибла в тяжелых условиях Арктики.
Лейтенант Петр Ласиниус на построенном в Якутске двухмачтовом палубном боте «Иркутск» с командой в пятьдесят человек отплыл из Якутска, спустился вниз по Лене и 20 августа 1735 г., выйдя из дельты Лены в открытое море, взял курс на восток.
Через девять дней туманы и льды сделали дальнейшее плавание невозможным. Ласиниус стал на зимовку в устье р. Хараулах. В целях экономии продовольствия был сокращен рацион, для сохранности людей им рекомендовалось меньше двигаться.
Эти меры не предотвратили, а, наоборот, усилили вспышку цинги, от которой умерли Ласиниус и еще сорок один человек из его команды. Лишь девять человек пережили эту зиму. В.
Беринг для спасения людей, оставшихся в живых, направил специальную экспедицию под начальством штурмана Щербинина, который и доставил их в Якутск. Бот «Иркутск» был оставлен в устье Хараулаха.
Новым командиром «Иркутска» Беринг назначил лейтенанта Дмитрия Яковлевича Лаптева.
Дмитрий Яковлевич Лаптев служил во флоте с 1718 г., когда он и его двоюродный брат Харитон Прокопьевич Лаптев были зачислены гардемаринами. В 1721 г. они одновременно были произведены в мичманы. Затем пути братьев разошлись. Дмитрий Яковлевич на различных судах бороздил воды Балтийского моря. В 1725 г.
он командовал кораблем «Фаворитка», через два года стал командиром фрегата «Святой Яков», а затем пакетбота заграничного плавания. В 1730 г. Д. Я. Лаптев был переведен в Северный флот и некоторое время плавал на фрегате «Россия», зарекомендовав себя как опытный и образованный морской офицер. В числе лучших моряков он в 1734 г.
был включен в состав Великой Северной экспедиции и работал в Якутске в качестве ближайшего помощника В. Беринга.
Получив приказ заменить погибшего Ласиниуса, Д. Я. Лаптев сформировал в Якутске отряд и весной 1736 г., выйдя по Лене в море, на лодках достиг устья р. Хараулах, где стоял покинутый «Иркутск».
Приведя судно в порядок, Д. Я. Лаптев возвратился на нем в дельту р. Лены для погрузки продовольствия и снаряжения, заблаговременно доставленного туда на лодках из Якутска. 22 августа Д. Я.
Лаптев закончил погрузку и вышел в море, взяв курс на восток. Тяжелые льды преградили путь. Борьба с ними была не под силу утлому боту. Лаптев вынужден был повернуть обратно.
С трудом достиг он Лены и, поднявшись по ней, 6 сентября стал на зимовку несколько выше Булуна.
Снова пришла цинга. Но Д. Я. Лаптев учел печальный опыт своего предшественника. Он рекомендовал своей команде больше воздуха, больше движений, достаточное питание и употребление настоя из коры, шишек и хвои кедрового стланика. В результате зимовка прошла сравнительно благополучно – переболели цингой все, но умер лишь один человек.
Летом 1737 г. Д. Я. Лаптев вернулся в Якутск, чтобы согласовать с В. Берингом план дальнейшей работы. Но Беринга в Якутске уже не было. Здесь Д. Я. Лаптев узнал о печальной участи Прончищева. Лейтенант Прончищев на построенной в Якутске двухмачтовой дубель-шлюпке «Якутск» длиной 70 футов и шириной 18 футов летом 1735 г.
, как и Ласиниус, из Якутска спустился по Лене и, выйдя в море, взял курс на запад. Льды, преградившие путь, вынудили Прончищева стать на зимовку в устье реки Оленёк. Когда море освободилось от льдов, в августе 1736 г. Прончищев отправился к устью р. Анабар и, миновав его, повернул на север вдоль восточной части Таймырского побережья.
Прончищеву удалось проникнуть довольно далеко на север, но, дойдя до 77°31' с. ш., он встретил непроходимые льды и решил вернуться обратно на зимовку в устье Оленёка. На обратном пути Прончищев и его жена Мария умерли. Командование взял на себя штурман Семен Иванович Челюскин.
После зимовки в устье Оленёка боцманмат Медведев привел судно на следующий год в Якутск.
Видя тяжелое положение экспедиции, Дмитрий Яковлевич Лаптев решил ехать за инструкциями и помощью в Петербург, в Адмиралтейств-коллегию.
Адмиралтейств-коллегия внимательно выслушала сообщения Д. Я. Лаптева и, обсудив их, сочла необходимым продолжить работы. Коллегия отпустила дополнительные средства и оборудование и, по предложению Д. Я. Лаптева, вместо погибшего Прончищева назначила командиром «Якутска» Харитона Прокопьевича Лаптева, произведенного при этом в лейтенанты.
X. П. Лаптев служил на кораблях Балтики. В 1734 г.
он в качестве мичмана плавал на фрегате «Мидау» и был вместе с другими офицерами этого корабля приговорен к смертной казни за то, что они без сопротивления позволили французскому флоту в мирное время захватить фрегат. Приговор этот был отменен как неправильный, и X.
П. Лаптев продолжал службу на флоте и ездил на Дон, отыскивая места, пригодные для организации судостроительной верфи. Возвратившись из командировки на Дон, X. П. Лаптев был назначен капитаном яхты «Декроне».
В марте 1738 г. братья Лаптевы, получив средства и снаряжение, необходимые для продолжения работ, выехали из Петербурга в Якутск.
По прибытии на место они осмотрели и отремонтировали свои суда, снарядили их, составили тщательные планы экспедиции, рассчитанные на выполнение работы и с моря и с суши.
18 июня 1739 г. Д. Я. Лаптев на «Иркутске» с командой в 35 человек вышел из Якутска; 5 июля, миновав Ленскую дельту, он был уже в море, держа курс на восток.
Согласно принятому плану Д. Я. Лаптев отправил отряд под начальством старшего матроса Лошкина, следовавший к устью р. Яны по суше, и второй отряд – под начальством геодезиста Киндякова к устью р. Индигирки.
8 июля «Иркутск» достиг устья р. Яны и, часто останавливаясь для производства необходимых наблюдений, продвигался постепенно все далее к востоку, пока в районе устья р.
Индигирки ледовая обстановка не вынудила его стать на зимовку.
К этому времени побережье между Леной и Индигиркой было обследовано и с моря и с суши.
Команда оставила судно и зимовала на берегу. Все продолжали работать. Зимовка прошла благополучно, и команда выполнила за это время огромную работу по изучению территории. С наступлением весны Д. Я.
Лаптев отправил часть людей сухим путем к Колыме для производства описи берегов, а сам с оставшейся частью команды возвратился на судно. Судно было зажато во льдах. От чистой воды его отделяло ледяное поле длиной около километра. Д. Я.
Лаптев отважился на тяжелый, но верный способ освободиться из ледяного плена; во льду на протяжении километра был прорублен канал, через который судно было выведено на чистую воду.
Но радость моряков была непродолжительной. Разыгрался шторм, снова окруживший судно льдами и выбросивший его на мель.
Чтобы снять судно с мели, пришлось полностью разгрузить и разоружить его; даже мачты были сняты. Две недели боролись моряки за жизнь судна и свою.
Наконец «Иркутск» был снят с мели и благополучно достиг устья Колымы. Выполнив необходимые работы, Д. Я. Лаптев двинулся дальше на восток.
У мыса Баранова встретились непроходимые льды. Д. Я. Лаптев после многих попыток пробиться через льды решил вернуться на зимовку в Нижне-Колымск на р. Колыме. Зимовка снова прошла благополучно.
Летом 1741 г. Д. Я. Лаптев предпринял еще одну попытку пройти морем к востоку от Колымы. Снова у мыса Баранова встретились непроходимые льды, заставившие экспедицию вернуться в Нижне-Колымск.
Тщательно обработав составленные описи побережья от Лены до Колымы и далее до мыса Баранова, Д. Я. Лаптев на собаках выехал в Анадырский острог, произвел подробную опись р. Анадырь. По пути к Анадырю он обследовал и описал р. Анюй.
Из Анадыря Д. Я. Лаптев возвратился к своему боту в Нижне-Колымск. Затем, считая свое задание выполненным, он выехал в Якутск и далее в Петербург, куда и прибыл в ноябре 1743 г. Продолжая службу на флоте, Д. Я. Лаптев в 1757 г. был произведен в контр-адмиралы, некоторое время командовал Кронштадтской эскадрой и в апреле 1762 г. вышел в отставку.
Харитон Прокопьевич Лаптев вышел из Якутска 7 июня 1739 г. Команда «Якутска», плававшая с лейтенантом Прончищевым, была взята им почти без изменений. Отправился в новое плавание и штурман Семен Иванович Челюскин.
17 августа X. П. Лаптев достиг бухты, которой он дал название «Нордвик». Исследовав бухту, X. П. Лаптев двинулся далее на запад, посетил Хатангскую губу и, выйдя из нее, открыл остров Преображения.
Затем он направился к северу, следуя вдоль восточного берега Таймырского полуострова. У мыса Фаддея льды преградили путь. Надвигалась зима. X. П. Лаптев, встретив в широте 76°48' сплошные льды, вернулся назад и стал на зимовку в устье р.
Блудной, в Хатангской губе, под 72°56' с. ш.
Команда благополучно провела зиму в доме, построенном из собранного на берегу плавника. Несмотря на зимние условия, исследовательские работы не прекратились. Одновременно велась подготовка к летним работам с моря и со стороны суши.
На месте зимовки X. П. Лаптев оставил большие запасы продовольствия и снаряжения. С наступлением весны были начаты сухопутные описные работы. К устью р. Пясины был направлен боцманмат Медведев, а к устью р. Таймыр – геодезист Чекин с отрядами и продовольствием. Эти два отряда не смогли выполнить работу, но они выяснили обстановку и дали X. П.
Лаптеву сведения, необходимые для успешного выполнения работ в будущем. Сам X. П. Лаптев в августе 1740 г., сразу по вскрытии льдов, предпринял еще одну попытку обойти Таймырский полуостров морем с севера. Попытка не удалась. Судно было зажато льдами. Льды выломали форштевень судна и пробили его подводную часть. Трое суток команда боролась с течью, но безуспешно.
16 августа снаряжение и продовольствие были выгружены на лед.
Берег был в 15 милях от места аварии. 19 августа команда пешком, таща на себе грузы, двинулась к берегу. На безлюдном берегу люди вырыли ямы, в которых они укрывались от холода во время, свободное от работ по переноске грузов со льда на берег. 30 августа судно и оставшиеся на льду грузы унесло в море.
Лишь 21 сентября реки покрылись прочным льдом, и отряд X. П. Лаптева, тяжело нагруженный, двинулся на юг. Ближайшим жильем являлась база экспедиции в устье р. Блудной. Туда и направил X. П. Лаптев свой отряд. Несколько человек не вынесли трудностей пути и дорогой умерли. Остальные через 25 дней добрались до базы, где зазимовали. Зимовка снова была удачной.
Весной 1741 г. X. П. Лаптев, лишившись судна, решил продолжать исследования по суше. Он выделил из своего отряда три группы. Одну группу под командой штурмана Семена Ивановича Челюскина он направил в устье р. Пясины с заданием обследовать побережье от устья Пясины по направлению к устью Таймыр.
Вторая группа под начальством геодезиста Чекина должна была обследовать побережье от устья р. Таймыр. Третью группу X. П. Лаптев возглавил сам. Он планировал обследовать внутренние области восточной части Таймырского полуострова и выйти в устье р.
Таймыр, где должен был встретиться с двумя первыми группами.
Для обеспечения нормальной работы групп X. П. Лаптев послал впереди каждой из них запасное продовольствие и снаряжение. Всех людей, не вошедших в экспедиционные группы, и лишние грузы X. П. Лаптев отправил на оленях в Туруханск.
Чекин вскоре вернулся на базу, не выполнив задания из-за трудности пути и болезни; Челюскин же достиг места назначения развернул работу. Сам X. П. Лаптев направился в глубь Таймырского полуострова, вышел к оз. Таймыр, по р. Таймыр спустился к морю и пошел навстречу С. И. Челюскину. Закончив работу, путешественники провели зиму в городе Туруханске на Енисее.
Весной 1742 г. С. И. Челюскин вернулся на Таймыр для обследования оставшейся неописанной части полуострова и достиг там крайней северной точки Азии – скалистого мыса, названного впоследствии его именем. Мыс Челюскина расположен на 77°43' с. ш. и 104°17' в. д.
Закончив работу. Харитон Прокопьевич Лаптев возвратился из Туруханска в Петербург, где и продолжал служить на флоте, занимая командные должности. Умер он 21 декабря 1763 г.
Больше двух веков отделяет нас от того времени, когда, преодолевая постоянные трудности и лишения, подвергая себя всяческим опасностям, братья Лаптевы настойчиво изучали далекое и суровое море и его побережье.
На слабых деревянных судах, с примитивными приборами и инструментами выполняли они свою работу.
Они доставили разнообразные сведения о природе края, его географии, береговой линии, глубинах моря, приливах, населении, магнитном склонении, о животном мире, растительности и т. д.
Тщательность, точность и добросовестность, с какой они выполнили свою работу, поразительны, как поразительна и сила их воли и любовь к родине, позволившие им выполнить такую трудную задачу.
Море, берега которого они изучали, названо морем Лаптевых.
Список литературы
- Луцкий С. Л. Дмитрий Яковлевич и Харитон Прокопьевич Лаптевы / С. Л. Луцкий // Люди русской науки. Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. Геология и география. – Москва : Государственное изд-во физико-математической литературы, 1962. – С. 366-372.
Источник: http://i.geo-site.ru/node/73
Загрузка...
