Краткая биография пьецух

Вячеслав Пьецух – Русская тема. О нашей жизни и литературе

Вячеслав Пьецух

Русская тема. О нашей жизни и литературе.

Догадал меня черт родиться в России с душою и талантом.

А.С. Пушкин

Николай Васильевич Гоголь сочинял свои бессмертные «Мертвые души», сидючи в Риме, на виа Феличе, в доме №126, где он занимал две небольшие комнаты.

Казалось бы, колоритная жизнь Вечного города, сказочные пейзажи Кампаньи, похожие на оперные декорации, добродушный народ, который не знает матерной брани и не устраивает по праздникам массовых мордобоев, а с утра до вечера распевает свои canzone и вместо водки пьёт разбавленное вино, должны были настроить нашего гения на светлый, мажорный лад, так что от похождений коллежского советника Чичикова, уповательно, следовало ожидать чего-то смешливо-любовного, в ключе «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Главное дело — родина была далеко, и обшарпанный фасад Российской рабовладельческой империи, за которым валяли дурака Бобчинский и Добчинский, миллионы лапотников перебивались с хлеба на квас и «кувшинные рыла» планомерно разворовывали державу, не так рельефно стоял в глазах.

Тем не менее написалась у Николая Васильевича грустная эпопея о несуразностях русской жизни, хотя и называлась, точно в насмешку, она — поэма. Ну ни одного сколько-нибудь симпатичного персонажа, а всё сплошь злые карикатуры на соотечественников. Как будто в России живут только жулики и придурки, — даже конь Заседатель и тот подлец.

Приятного пейзажа тоже ни одного, и даже единственный на всю поэму пригожий день «был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных солдат, этого, впрочем, мирного войска, но отчасти нетрезвого по воскресным дням».

Ох, не поздоровилось бы Николаю Васильевичу, пиши он в наше смурное время. Живьем на костре его, наверное, не сожгли бы, но точно довели бы до нервного истощения за прямую государственную измену.

Поставив последнюю точку, Гоголь перечитал рукопись и, надо полагать, ужаснулся результату.

Или он еще в процессе работы с тревогой и ревностью примечал, что перо ведёт его не туда, что он-то задумал именно поэму о веселом прохвосте, вроде Хлестакова, только с германской жилкой, а на деле выходит убийственный фельетон. Или же он изначально собирался вывести Россию в монструозном виде, но не до такой степени, какая установилась сама собой.

Что бы там ни было, Гоголь, по всей видимости, сильно огорчился святотатственной направленности «Мертвых душ». И тогда на свет явился финал, известный под названием «Птица-тройка».

Даже неискушенному глазу видно, что финал этот вроде бы искусственный, как бы привязан верёвочкой к материковому тексту, до того он не органичен развитию характеров и событий, тем более что его предваряет откровенная оговорка: «Еще падет обвинение на автора со стороны так называемых патриотов».

Потом идет, как известно, невнятный анекдот о Кифе Мокиевиче и Мокие Кифовиче; за ним следует передаточное звено, кстати, весьма сомнительное с точки зрения высокого вкуса: «Но мы стали говорить довольно громко (имеется в виду беседа автора с читателем), позабыв, что герой наш, спавший во всё время рассказа его повести, уже проснулся…».

Между тем Павел Иванович Чичиков был как раз из тех русских, которые никак не могут любить быструю езду, поскольку приверженцы таковой бытуют среди 17-летних шалопаев, художников, уголовников, горьких пьяниц и прочих широких натур.

А Павел Иванович относился скорее к натурам осмотрительным, меркантильным, отчасти даже к педантам европейского склада ума.

Словом, не пристало такому человеку нестись сломя голову в своей пресловутой рессорной бричке, тем более что ему некуда было спешить, и кучер Селифан уже несколько раз подвергал его жизнь опасности на самых умеренных скоростях.

Наконец, среди русских найдется немало таких, которые решительно не терпят быстрой езды в связи с известным состоянием наших транспортных магистралей, широким распространением пьянства за рулём, удручающей культурой дорожного движения и взбалмошностью российского пешехода, а под Калугой живет одна пожилая женщина, никогда не ездившая даже и в поездах, «потому что вперед не видно»…

Итак, Николаю Васильевичу потребовался панегирик стремительной «птице-тройке», увенчавший ехидно-сатирический роман, в сущности, обидный для всякого русского человека, роман, показавший нашу Россию в самом ничтожном свете хотя бы потому, что помещик Манилов, представляющий сливки общества, мечтает о производстве в полные генералы за дружбу с первым попавшимся проходимцем, а народную гущу представляют то два мужика, которые сократствуют по поводу колеса?, дескать, доедет оно до Казани или же не доедет, то дядя Митяй с дядей Миняем, которые, как ни пересаживаются с пристяжного на коренного, не в состоянии развести два столкнувшихся экипажа, а это уже скандал.

Да еще гоголевский панегирик вызывает нехорошие вопросы по всем трем кардинальным пунктам:

пункт 2: «И нехитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик» — это уже звучит как завуалированная насмешка, ибо нам отлично известно, что стоит тот национальный продукт, который производится наскоро да живьем, а главное, без винтов и гвоздей, каковые у нас остаются в неискоренимом дефиците от Владимира Святого до наших дней;

Конец ознакомительного отрывка

Вы можете купить книгу и

Прочитать полностью

Хотите узнать цену?
ДА, ХОЧУ

Источник: https://libking.ru/books/sci-/sci-linguistic/206236-vyacheslav-petsuh-russkaya-tema-o-nashey-zhizni-i-literature.html

Русский Журнал. 21.11.1997. Антон Долин. Вячеслав Пьецух. Государственное Дитя

Умом Россию не понять. Вряд ли хоть кто-то в этом усомнится. Только никто еще окончательно не решил, хорошо это или плохо. Однако от судьбы не убежишь – все мы дети этой огромной, страшноватой в своей непредсказуемости земли. Вот, собственно, вкратце, о чем идет речь в новой книге Вячеслава Пьецуха – одного из представителей постсоветского лубка.

Пожалуй, это наиболее презентабельная и красивая книга Пьецуха. Не будучи героем литературной авансцены, этот немного странный московский прозаик существует в большой степени сам по себе, изредка выпускает книги, постоянно продолжает писать и продвигается все дальше в своем поиске.

Если предыдущие произведения Пьецуха в основном были плодом суматошного восьмидесятнического, застойно-перестроечного мировосприятия, то “Государственное Дитя” порождено теперешней эпохой. Одна из главных особенностей нынешних времен – отсутствие ориентиров если не личностных, то уж точно общественно-общих. “В Россию можно только верить”, как уже было сказано.

Что же есть такое в России, во что можно было бы верить? Пьецух ищет это нечто – конечно, не идеал, но хотя бы точку отсчета нашей кривобокой системы координат.

Главный герой книги Пьецуха – русский народ, как это ни глупо звучит. Кто же он? Уже вроде бы жевано-пережевано, а ответа все нет. Пьецух тоже не чает его найти, но во всяком случае задает направление поиску.

Он ищет и находит то иррациональное начало, которое порождает наши национальные чудеса – чудеса героизма, веры, убожества; или просто чудеса – в смысле Царевна-лягушка, Баба-Яга и т.д. Жанровые картинки, посвященные деревенским алкашам, городским бомжам, просто “нормальным мужикам”, перемежаются на страницах книги с рассказами о святых, ведьмах, ангелах и призраках.

Мир Пьецуха абсолютно органичен. Причины этого, быть может, в сильной личностной ноте, в том, что принято называть “образом автора”. Любимый жанр автора – сказ; рассуждения о России, политике, вере, Боге и “вообще просто так” перемежаются с историями – разумеется, правдивыми и “из жизни”. Отсюда и многочисленные “поиски стиля”, приемы обнажения приема.

С них начинается сборник (рассказ “Мужчины вышли покурить”), ими же и заканчивается (повесть “Ночные бдения с Иоганном Вольфгангом Гете”). Но не это главное – автор не настолько увлекается собой, чтобы удаляться от сюжетной канвы.

Нельзя сказать, чтобы Пьецух проводил какое-то противо- или даже сопоставление “двух миров”. Вообще для него русский народ – некая единая зверюга (обло, озорно etc.), для которой среда обитания, как и эпоха, не столь уж важна. Перед автором иная задача: несколькими яркими штрихами начертить единую картину – вернее, карту – России.

Мифической, волшебной страны – не страны Оз, а в большей степени “страны на спине Чуда-Юда-Рыбы-Кит”. Плавает эта рыбина где-то в Океане, а люди живут на ней своей жизнью, не подозревая о других возможностях. Законы привычной географии здесь не работают. В понимании Пьецуха русский – не национальность, а судьба (по анекдоту). В этом смысле и еврей русский, и немец.

Даже если это не простой немец, а сам великий Гете.

Особо выделяются на достаточно ровном фоне сборника две повести – “Рука” и “Государственное Дитя”. Чисто постмодерновые тексты с невнятным пафосом, но очень изысканным построением и образной системой. Повесть, давшая название всей книге, стала, быть может, самой яркой художественной находкой.

С одной стороны – таинственная шпионская история, с другой – вечная российская притча о Самозванце, действие которой происходит в параллельной реальности победившего царизма. Красивая закольцовка сюжета, абсолютно экзистенциальный герой, игры со стилем. Неожиданная параллель с экстремистом В.

Сорокиным – письма бывшей жены главного героя, в занудливой и исключительно правдоподобной манере живописующие деревенский идиллический быт. Все это ставит Пьецуха в актуальный литературный контекст.

Было сказано не раз, что ответ на сущностные вопросы государственного бытия найдут не политики, а художник. В данном случае очень хочется посоветовать искателям русской ментальности, от философов до ненормальных националистов, полистать книгу Пьецуха – авось поймут что-нибудь новое о России, русском народе и их несуразной судьбе.

Антон Долин

Купите эту книгу в магазине “Озон”!
Книга на вчера: Смотри также: Вячеслав Пьецух
“Центрально-Ермолаевская война”,
“Дом на Мойке”

Источник: http://old.russ.ru/journal/zloba_dn/97-11-21/dolin.htm

Ирония в творчестве Вячеслава Пьецуха: методические подсказки, читательские задачи

Вячеслав Алексеевич Пьецух — московский писатель, историк по образованию. Некоторое время он работал в школе, и бывшие ученики до сих пор посещают иногда творческие встречи своего учителя с читателями. История для писателя — пластичная глина, которую он, подобно скульптору, мнёт в руках, чтобы вылепить очередной исторический сюжет. В повести «Роммат» писатель предлагает  художественную интерпретацию российской истории. По аналогии с диалектическим и историческим материализмом он называет ее «романтическим материализмом». В аннотации разъясняется: «Это — когда художник как бы ставит себя над фактом, предлагая свою концепцию, свое осмысление истины» (Пьецух В. Роммат. М.: Вся Москва, 1990. С.2).

Вячеслав Пьецух не просто сочиняет прозу. Он напряженно рефлектирует над своим творчеством, выясняет его происхождение и раскрывает свои писательские тайны перед читателем. Возможно, для него это один из способов познать самого себя. Психология творчества, несмотря на свою многолетнюю историю, на самом деле только складывается, и любое свидетельство оказывается ценным. Повесть «Роммат» завязывается в крохотной газетной заметке. Человек невнимательный пробежал бы её глазами и не запомнил: три человека привлечены к незаконному врачеванию. Мало ли их на свете, самозваных знахарей. Но приглядитесь к их фамилиям и официальному роду занятий: разнорабочий Бестужев, весовщик Завалишин, водолаз Муравьёв. Ничего не вспомнили? А писатель-историк вспомнил сразу: все трое – однофамильцы декабристов, вышедших 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь. Но это только завязь, а росток должен взойти. Писатель задается вопросом: а что если большинство исторических событий, даже самых знаменитых, попросту случайны? Историческую истину Вячеслав Пьецух поверяет своим художественным творчеством. Он пытается разобраться: действительно ли «художественные истины не постигают, а создают» (Пьецух В. Роммат. – С.2).

Для этого писатель разворачивает повествование в трех частях. Две первые части — это остроумные, порой забавные пересказы исторических событий, случившихся в России. В третьей части писатель создаёт «фэнфик» на тему возможной удачи декабристского восстания. Он приглашает читателя поразмышлять вместе с ним о случайности, сравнить случайность в природе со случайностью в обществе. Вот и декабристское восстание произошло вовсе не случайно: ведь русский человек, полагает Вячеслав Пьецух, всегда тянется к государственному поприщу. В этом его отличие от человека европейского, демонстративно отчуждающего себя от властей и настаивающего на своей личной независимости. Впрочем, государство самые дерзкие из них понимали по-своему, потому и пытались его переделать: «Кто составлял партии для восстановления абсолютной монархии, кто готовил военную диктатуру, кто сочинял домашние конституции. Преимущественно сочинялись домашние конституции, просто, как холера, пошла по Москве законотворческая эпидемия, и даже безобиднейший Мусин-Пушкин, который сроду не только ничего не писал, но и не читал, сочинил отчаянный проект государственного устройства» (Пьецух В. Роммат. М.: Вся Москва, 1990. С.9.).

Зато характер дворянского революционера напоминает Пьецуху о чертах правдолюбия, принципиальной неспособности к организованности русского интеллигента, столь же отзывчивого к чужой боли, потому нетерпимого к любому угнетению человеческого достоинства. Маловато для успешной политической борьбы в западных традициях, не так ли? Допустим, рассуждает писатель, декабристы победили. Собралось бы тогда через три месяца, т.е. в марте 1826, «Народное вече» и приняло конституционную монархию. О другом устройстве общества дворяне-революционеры и не помышляли, а от крепостной зависимости собирались освободить крестьян только без земли. Своими политическими актами они заложили бы предпосылки для затяжной «Великой крестьянской войны», предсказанной еще Достоевским. Результат её для российской истории мог привести к результатам, весьма похожим на уже известные: «Первая мировая война, надо полагать, закончилась бы у нас не Великим октябрьским переворотом, а максимум широкими парламентскими дебатами; возможно, что в условиях социальной благопристойности Толстой был бы знаменитым военно-религиозным писателем, Достоевский — родоначальником жанра психологического детектива, а Чехов сочинял бы исключительно изящные анекдоты…» (Пьецух В. Роммат. М.: Вся Москва, 1990. С.96.).

В «фэнфике» часто происходит скачок во времени. В повести Вячеслава Пьецуха «Государственное дитя» (1997), которая относится к этому жанру, скачок в будущее оказывается погружением в «давно прошедшее» время:

«Позади государя переминались с ноги на ногу окольничие и бояре, все в чинных темных костюмах и крахмальных косоворотках, вошедших в обыкновение после того, как государь Петр IV Чудотворец галстуки запретил. По правую руку от Александра Петровича стоял отрок Аркадий, Государственное Дитя, наследник всероссийского престола, который был вычислен Палатой звездочетов два года тому назад» (Пьецух В. Государственное дитя. М.: Вагриус, 1997. С. 149-150.). За «государственное дитя» — официального убитого и похороненного наследника престола Аркадия — себя выдает находчивый Вася Злоткин. Не имея желания, да и способностей к работе он обращается в эстонское посольство за помощью в восстановлении правах. Эстонские спецслужбы, по версии Пьецуха, рады отвлечь соседей от притязаний на Прибалтику. Они даже снаряжают войско, которое привозит Васю Злоткина «на царствование»:

«Трудно было такое предположить, но на вокзале города Пскова поезд Лжеаркадия встречала многочисленная депутация во главе с самим псковским воеводой Рассказовым, войска гарнизона были выстроены вдоль перрона и орали «ура», не жалея глоток, половину станционного здания занимал транспарант со словами «Привет законному государю!», красотки из здешнего театра оперетты поднесли Василию Злоткину хлеб-соль на мельхиоровом блюде и серебряный портсигар» (Пьецух В. Государственное дитя. С. 199-200.).

Герои повести часто рассуждают об особенностях российской истории и развитии государства Российского. Линия «наследника престола Аркадия» — авантюрная, приключенческая. Она перебивается другой, идиллической линией. Ведь Вася Злоткин оставил в деревне свою жену, умницу и философа, которая пишет диссертацию и не участвует в развитии сюжета. Подобно тому как товарищ Сухов в фильме «Белое солнце пустыни» в критические моменты сюжета начинал в своем воображении писать письма жене, Вася вытаскивает реальные письма, написанные его женой. Они всегда не в тему, совершенно не соответствуют сюжетным перипетиям, зато отличаются прозорливостью и тонким пониманием российской истории. Вот одно из них — о сущности русской исторической трагедии:

«Кстати, о Герцене. При всем таланте этого замечательного писателя, при глубоком и утонченном его уме, он все-таки не понял сущности русской трагедии, которую до конца понял великий Гоголь. Сущность же ее такова: трагедия в России всегда имеет нелепый, почти комический оттенок, и в ста случаях из ста в ней найдется что-то пошлое и смешное. Ну, разве не комично, что тиран Николай I, который уходил страну до полной потери обороноспособности, в частности, самолично утверждал проекты всех строений на Руси, за исключением только крестьянских изб? Разве не смешно, что русскую революцию делали агенты Охранного отделения? И какая пошлость, что вековую мечту христианина о Царствии Божьем на земле обещал воплотить неуч и хулиган!» (Пьецух В. Государственное дитя. С. 199-200.).

«Но вот какая незадача: несмотря на безукоризненную исполнительность исполнителей, все начинания Василия Злоткина как-то глохли, а если и воплощались, то вкривь и вкось, точно они упирались в незримую стену сопротивления, как будто высшим силам было неугодно, чтобы они претворялись в жизнь. Предварительную цензуру отменили, но, как назло, откуда-то повылазили газетенки, дававшие безобразные карикатуры на особу нового государя; тротуары отгородили от проезжей части колючей проволокой, но теперь стало не в диковинку ходить по улицам с саперными резаками; из десяти отроков, посланных в Эстонию учиться бухгалтерскому учету, впоследствии вернулся только один, да и то недоучившись и решительным алкоголиком из-за тоски по родному дому. Василий Злоткин совсем было впал в уныние, но умные люди ему подсказали: не надо никаких новелл, все равно заколдованный круг здешней жизни не разорвать, а надо только держать эту публику в ежовых рукавицах и не давать ей особенно отощать» (Пьецух В. Государственное дитя. С. 222.).

Авантюра Лженаследника заканчивается мятежом, реставрацией, наконец, бежавший в родной Новороссийск Вася Злоткин оказывается арестован. Так завершается историческая фантазия на темы российской мифологии.

Ироническое обращение с историей и мифологией в творчестве В. Пьецуха встречается часто. Мы не будем множить примеры, лишь ограничимся рассказом «Прометейщина», в котором ироническому переосмыслению подвергается миф о Прометее. Этот рассказ изучается в 8 классе (По программе: Ланин Б.А. Устинова Л.Ю./ под ред. проф. Ланина Б.А. Литература. 5-9 классы. М.: Вентана-Граф, 2013.), причем завершает учебный год.

Возможно, сюжет рассказа — не «выдуманный», а «додуманный», имеет какую-то реальную основу. Мы уже знакомы с «чудиками» В.М. Шукшина. Теперь перед нами еще один необычный человек — мальчик по фамилии Веревкин. Его особенности — не просто человеческие, личностные. Автор возводит его в ранг мифологического героя! Отсюда естественно проистекает тема для обсуждения — мифологический сюжет в современной литературе.

А теперь вспомним миф о Прометее. Чем прославился этот герой?

Все, что делает Прометей, совершается им из любви к людям: он научил их строить жилища, впрягать в ярмо животных, переплывать на лодках моря и реки… Часто ему приходилось хитрить с богами, чтобы защитить и оградить людей от их посягательств. Исполненный любви к людям, он похищает огонь у Зевса, за что был наказан: прикован к скале, где каждый день орел выклевывал ему печень.

Какие героические поступки совершает современный титан Веревкин? Какие цели он преследует?

Герой рассказа В.А. Пьецуха «Прометейщина» тоже совершает подвиги, только уж очень своеобразные: не во имя жертвенной любви к своим «клиентам», а исключительно ради денег. Он буквально торгует своим красноречием, своей демагогией. Каждый такой «подвиг» имеет определенную цену: разговор с родителями по поводу двойки по математике — пятьдесят копеек, «критическое высказывание» — восемьдесят, украденная банка с кислотой — рубль. Получив деньги, Веревкин готов всячески принижать себя и восхвалять других — все средства хороши в достижении главной цели: отсрочить, смягчить, а то и вовсе отменить гнев родителей, тоже своего рода властителей детских судеб.

Методическая подсказка

Всякий рассказ начинается с названия. Такого слова, как «прометейщина», в словаре не найти. Что означает суффикс «щин»? Какое значение придает он существительному? Вспомните слова с таким суффиксом, докажите свое мнение.

Цель учителя двоякая: с одной стороны, показать, как происходит переосмысление мифологического персонажа в рассказе В.А. Пьецуха «Прометейщина», но с другой — поговорить о сюжетной ситуации, об ироничной позиции автора, исподволь помогая ребятам сформировать свое отношение к персонажам, особенно — к главному герою.

Решаем читательские задачи

Конечно, в центре нашего разговора — главный герой. Предложите ученикам провести сравнение мифологического титана и современного героя. Обычно они вспоминают гордый непокорный нрав титана, его бесстрашие, нежелание покоряться воле богов.

Обращаясь к интерпретации мифологического сюжета в рассказе, необходимо поразмышлять о проблеме «измельчания» героя. Происходит ироническое снижение героического образа титана, готового терпеть муки из любви к людям. На смену бескорыстному служению приходят совсем другие отношения: услуга за услугу.

Здесь самое время дать возможность ребятам поразмышлять о том, что частенько сопровождает их в детстве — о наказании. Детство запоминается многим не только радостным познанием мира, но и различными наказаниями. Поговорим о том наказании, которое ждет Веревкина.

В рассказе В.А. Пьецуха отсылка к мифу присутствует не только в названии, но и в заключительной части, в размышлениях наказываемого Веревкина. «У-у, хищник, истязатель! — думал он про отца. — Жри мою печень, жри!»

Сделать вывод помогут завершающие вопросы: как происходит переосмысление мифологического сюжета в рассказе? Какой писательский прием оказывается самым действенным?

В конце урока можно провести небольшую беседу по статье учебника по следующим вопросам:

— Какие факты биографии писателя вам особенно запомнились?

— Найдите в Интернете одно-два выступления Вячеслава Пьецуха перед читателями. Каким человеком он вам представляется?

— В какой манере В.А. Пьецух пишет свои произведения? Что является отличительной чертой его стиля?

Здесь следует вспомнить, что такое ирония, при работе с каким произведения учащиеся уже встречались с иронией. Можно сравнить иронию с другими формами комического, отметить ее отличительные особенности. В отличие от юмора, ирония основана на скрытой, завуалированной насмешке. Посредством иронии автор высказывает свое отношение к изображаемому предмету, явлению, герою и т.п.

Авторская ирония пронизывает все произведение.

Покажите, как автор относится к своему герою, над чем иронизирует. Обратите внимание учеников на то, что иронизирующий человек говорит (или пишет) как будто всерьез, а на самом деле смеется над своим персонажем. Предложите привести примеры из текста.

Вопросы для обсуждения:

1) Над кем и чем смеется автор?

2) Какие детали помогают понять авторскую иронию?

3) Обратите внимание на речь героев. Как здесь проявляется ирония? Над чем смеется автор?

Этот урок, как мы уже говорили, — последний. Ознакомьте школьников с наиболее объемными произведениями из программы 9 класса. Продиктуйте им небольшой список для летнего чтения. Надеемся, вы еще не раз вспомните замечательного современного писателя Вячеслава Пьецуха. На страницах наших учебников он встречается не раз: размышления писателя о собратьях по перу очень меткие и часто носят обобщающий характер, а написанные им биографии писателей представляют собой великолепную портретную галерею русских писателей.

Авторы: Ланин Б.А., Амелина Е.Е.

Источник: https://rosuchebnik.ru/material/ironiya-v-tvorchestve-vyacheslava-petsukha-metodicheskie-podskazki-chi/

Краткое содержание “Пьецух Новая московская философия”

Наиболее полно эстетика “иронического авангарда” вырази]лась в повести В. Пьецуха “Новая московская философия”. По]вествование ведется от имени рассказчика, человека обстоятель]ного, неспешного. Он размышляет о соотношении жизни и лите]ратуры, о значении литературы в бытии русского человека.

Его рассуждения являются камертоном для восприятия той парадок]сальной реальности, которая строится в соответствии с литературными канонами, той действительности, которая развивается в рамках сюжета “Преступления и наказания”. Эта реальность обыденна и абсурдна.

“Скорее всего, литература есть, так сказать, корень из жизни, а то и сама жизнь, но только слегка сдвинутая по горизонтали, и, следовательно, нет решительно ничего удивительного в том, что у нас куда жизнь, туда и лите]ратура, а, с другой стороны, куда литература, туда и жизнь, что у нас не только по-жизненному пишут, но частью и по – письменному живут…” Рассказчик как будто посмеивается над особенностями русского характера, привыкшего в духе “прими]тивного” реализма воспринимать литературу как непосредствен]ное отражение жизни и как руководство к действию. Поирони]зировав по этому поводу, он тут же перекидывает мостик в ре]альность, предварительно заметив, что в жизни неоднократно повторяются сцены и эпизоды, описанные в литературе.

Сам сюжет повести разворачивается в 1988 году в комму]нальной квартире из двенадцати комнат в Москве. Он построен вокруг смерти старушки Пумпянской, бывшей владелицы всего дома, позже занимавшей маленькую темную комнатушку. Кому достанется эта комнатушка, и решают герои “демократическим путем в условиях гласности”, как говорит графоман-доносчик.

В повести постоянны пародийные аналогии с “Преступлением и наказанием” Ф. Достоевского. Причем пародируется не роман, а жизнь предстает как пародия, как сниженный, обытовленный вариант литературного произведения.

Пьецу]ха с героями Ф. Достоевского (Порфирием Петровичем, Мармеладовым). Даже появляется персонаж Петр Петрович Лужин. В.

Пьецух, повествуя о насквозь “литературной” реальности, все время как бы оглядывается на “реальную” литературу, он даже цитирует Достоевского в сцене поминок, говоря о санкт-петер]бургском и московском вариантах одной и той же истории.

(Пока оценок нет)
Loading…

Вы сейчас читаете сочинение Краткое содержание “Пьецух Новая московская философия”« Анализ стихотворения Лермонтова “Песня (Желтый лист о стебель бьется)”Парикмахерская моей мечты сочинение »

Источник: https://schoolessay.ru/kratkoe-soderzhanie-pecux-novaya-moskovskaya-filosofiya/

Биография Пьецух В. краткая, читать

Вячеслав Алексеевич Пьецух (18 ноября 1946, Москва) — русский писатель.

Отец Вячеслава Пьецуха был лётчиком-испытателем.

В 1970 году Вячеслав Пьецух окончил исторический факультет факультет Московского государственного педагогического института.

Начал заниматься литературным творчеством с 1973 года. Публиковаться начал с 1978 года. Первая публикация — рассказ «Обманщик», который был напечатан в журнале «Литературная учёба», №5, 1978.

Произведения Вячеслава Пьецуха печатались в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Знамя», «Октябрь», «Волга», «Столица» в альманахе «Конец века», в сборнике «Зеркала».

В дальнейшем были опубликованы книги: «Алфавит» (1983), Рассказы «Весёлые времена» (1988), «Новая московская философия» Хроника и рассказы (1989), «Предсказание будущего» Рассказы.

Повести и рассказы (1997), «Русские анекдоты» (2000), «Заколдованная страна» Повести, рассказы, биографии, эсе. (2001), «Дурни и сумасшедшие.

Неусвоенные уроки родной истории» (2006), «Деревенские дневники» (2007), «Догадки» (2008), Сборник «Жизнь замечательных людей» (2008).

Вячеслав Пьецух член Союза писателей СССР, Русского ПЕН-центра.

Вячеслав Пьецух был членом редколлегии книжной серии «Анонс» (1989-90), общественного совета «Литературной газеты» (1990-97).

Является членом общественного совета журнала «Вестник Европы» (с 2001 года), Комиссии по Государственным премиям Российской Федерации.

Вячеслав Пьецух был удостоен премии фонда «Знамя» (1996), журналов «Золотой век» (1994), «Огонёк» (1997), «Октябрь» (2000). Лауреат Новой Пушкинской премии (2006).

Источник: http://spisivay.ru/sochinenie/qpfsktwpnr/index.html

Пьецух, Вячеслав Алексеевич, биография, премии, сочинения

Имя	Вячеслав Пьецух
Дата рождения	18.11.1946
Место рождения	Москва
Род деятельности	прозаик

Вячеслав Алексеевич Пьецух (18 ноября 1946, Москва) — русский писатель.

Биография

Отец Вячеслава Пьецуха был лётчиком-испытателем. В 1970 году Вячеслав Пьецух окончил исторический факультет Московского государственного педагогического института.

Около десяти лет работал учителем в школе. Работал корреспондентом радио, литературным консультантом в журнале «Сельская молодёжь». С января 1993 года по июль 1995 года был главным редактором журнала «Дружба народов».

Начал заниматься литературным творчеством с 1973 года. Публиковаться начал с 1978 года. Первая публикация — рассказ «Обманщик», который был напечатан в журнале «Литературная учёба», № 5, 1978.

В дальнейшем были опубликованы книги: «Алфавит» (1983), Рассказы «Весёлые времена» (1988), «Новая московская философия» Хроника и рассказы (1989), «Предсказание будущего» Рассказы. Повести (1989), «Центрально-Ермолаевская война» Рассказы (1989), «Роммат» Роман-фантастика на историческую тему (1990), «Я и прочие» Циклы. Рассказы.

Повести (1990), «Циклы» (1991), «Государственное Дитя». Повести и рассказы (1997), «Русские анекдоты» (2000), «Заколдованная страна» Повести, рассказы, биографии, эссе. (2001), «Дурни и сумасшедшие. Неусвоенные уроки родной истории» (2006), «Деревенские дневники» (2007), «Догадки» (2008), Сборник «Жизнь замечательных людей» (2008).

Вячеслав Пьецух член Союза писателей СССР (с 1988), Русского ПЕН-центра.

Пьецух увязывает изображение необыкновенных, подчас аб­сурдных современных ситуаций с событиями из русской истории. Он обладает даром взаимо­заменять реальное и вымышленное и может резко и неожиданно изменять ход действия.

Вячеслав Пьецух был членом редколлегии книжной серии «Анонс» (1989-90), общественного совета «Литературной газеты» (1990-97). Является членом общественного совета журнала «Вестник Европы» (с 2001 года), Комиссии по Государственным премиям Российской Федерации.

Премии

• премия фонда «Знамя» (1996)
• премия журнала «Золотой век» (1994)
• премия журнала «Огонёк» (1997)
• премия журнала «Октябрь» (2000)
• Новая Пушкинская премия (2006)
• Премия «Триумф» (2010)

Сочинения

• Алфавит, 1983 (сборник)
• Веселые времена, 1988 (сборник)
• Новая московская филосо­фия, 1989 (роман)
• Наш человек в футляре, 1989
• Ром-мат, 1990 (роман)
• Я и прочее, 1990
• Исповедь дуралея, 2011 (повесть)
• Суть дела, 2011 (сборник)

Источник: http://www.cultin.ru/writers-pecukh-vyacheslav-alekseevich

18 ноября родился Вячеслав Пьецух

Вячеслав Алексеевич Пьецух — русский писатель, родился 18 ноября 1946 году в Москве, в семье кадрового офицера. В 1970 году окончил исторический факультет Московского педагогического института.

Около десяти лет преподавал историю в средней школе. Первый рассказ написал в 1973 году. Первые публикации появились в в журнале «Литературная учёба» и альманахе «Истоки» в 1978 году.

Ушел из школы в 1982 году, когда начал активно печататься: не одобрило начальство.

Произведения Вячеслава Пьецуха публиковались в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Знамя», «Октябрь», «Волга», «Столица». В 1983 году вышла первая его книга «Алфавит». На сегодня издано более двадцати сборников его прозы.

входил в общественный совет «Литературной газеты».

Вячеслав Пьецух является членом Союза писателей СССР и Русского ПЕН-центра, а также входит в общественный совет журнала «Вестник Европы» (с 2001 года) и принимает участие в работе Комиссии по Государственным премиям Российской Федерации.

В 2007 году стал лауреатом Новой Пушкинской премии за 2006 год в номинации «За совокупный творческий вклад в отечественную культуру».

Проживает попеременно в Москве и деревне Устье Зубцовского района Тверской области.

Мнение литературных критиков и самого писателя о его творчестве

Лев Аннинский: «Сугубо русская проблематика, с которой в свое время и вошел в литературу этот дерзкий прозаик, лишена у Пьецуха всякого намека на квасной патриотизм или почвенное самодовольство. Судьба России окрашена тревогой, которую приходится прикрывать юмором.»

Александр Етоев: «Парадоксальность нашего бытия — вот тема, бесконечно варьируемая писателем от вещи к вещи. И по мастерству и изяществу, с которыми эта тема обыгрывается, равных В. Пьецуху пожалуй что и не сыщешь.»

«Счастливое свойство прозы писателя Вячеслава Пьецуха — если она ловит тебя на свой проворный крючок, то больше уже не отпускает никогда.»

Николай Шмелев: «Пьецух — живое и наглядное доказательство того, что рано еще хоронить хорошую, настоящую, умную литературу.»

«А вообще я думаю, что смысл жизни для каждого нормального добропорядочного, психически нормального человека – это приращение красоты, и уж не знаю, что остальное, а литература – это настолько прямой приращение красоты, что каждый человек, который ей занимается, занимается прямым человеческим делом на земле.»

Фантастическое в творчестве

Само творчество Вячеслава Пьецуха в целом с трудом укладывается в некие определённые рамки.

Из долгих но безуспешных попыток критиков причислить его к какому-нибудь из новомодных литературных течений выкристаллизовалось определение – иронический реализм, также допускающее различное толкование.

То ли писатель иронически относится к окружающей нас реальности, то ли он столь же ироничен к попыткам признать реальностью выдумки и фантазии, составляющие суть литературного процесса.

То же и с отнесением его произведений к фантастике. Среди многочисленных антологий советской и российской фантастики обнаружился только один рассказ Пьецуха. Однако писатель явно не чужд ни фантастическому жанру, ни фантастическому методу.

Во многих его произведениях встречаются мистические, сверхъестественные, фантастические или, по определению самого писателя, потусторонние мотивы и сюжеты. Роман-фантазия на историческую тему «Роммат», повесть «Государственное дитя», рассказ «Разговор» вполне подходят под определение «альтернативная история».

Рассказы «Новый Завод» и «Чаепитие в Моссовете» — своеобразные зарисовки утопии и антиутопии. Фантасмогорические картины «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина продолжены Пьецухом в повестях «История города Глупова в новые и новейшие времена» и «Город Глупов в последние десять лет».

Названия рассказов «Я и потустороннее», «Василиса и духи», «Серафим Серафим», «Прикладная демонология», «Бог и солдат», «Леший» и повести «Чистая сила» говорят сами за себя. Также числятся по ведомству фантастики рассказы «Всемогущий фикус», «Драгоценные черты», «Замыкание в Вене», «Циклоп».

Впрочем, читая Пьецуха, не всегда можно и определить степень реальности-нереальности его произведений.

Если в романе «Новая московская философия» и повести «Александр Креститель» таинственные события с появлением привидений и приходом нового мессии разрешаются и объясняются вполне бытовыми обстоятельствами, то с романом «Предсказание будущего» несколько неясно.

Фантастическая идея, реализованная главным героем романа, – через подробный анализ обстоятельств жизни одного отдельного человека предсказать будущее всего человечества — может статься и не фантазия вовсе, а точный расчёт автора – это только время покажет.

Или взять историю, поведанную в рассказе «Анамнез и Эпикриз», о том как вместе с водопроводной водой человек впитал в себя сознание какого-то совершенно постороннего субъекта, – вполне фантастическая история, вот только неясно: а не наврал ли всё рассказчик.

Да таков уж писатель Вячеслав Алексеевич Пьецух: любит озадачить и заставить призадуматься – и не только библиографов, но и читателей.

Примечание к биографии:

Ни блога, ни авторской странички у Вячеслава Алексеевича нет, не жалует он Интернет.

(с фантлаба)

Источник: http://calebin.ru/literaturnyy-kalendar-2015/2014-11-18/novaya-zapis-149

Субботнее интервью. Вячеслав Пьецух

Гость нашей субботней программы писатель Вячеслав Пьецух. Первая публикация прозы Вячеслава Пьецуха появилась в журнале “Сельская молодежь” в 1978-м году. В 1983-м вышла первая книжка, за ней последовали еще 15.

Проза Пьецуха привлекла внимание английских, немецких, шведских, датских, итальянских и испанских переводчиков. Наибольшую популярность у читателей снискала, пожалуй, повесть “Новая московская философия”.

В театре имени Пушкина поставлен одноименный спектакль, на телевидении снят сериал по повести. По общему убеждению критиков проза Вячеслава Пьецуха продолжает традиции классической русской литературы.

Тамара Ляленкова: Вячеслав, сюжеты ваших нынешних произведений, в отличие от прошлых, по большей части из деревенской жизни. Значит ли это, что вы обратились к теме родины, которая в классической русской литературе связывалась, так или иначе, с русской деревней и мужиком?

Вячеслав Пьецух: С родиной сейчас вообще ситуация очень сложная, по той простой причине, что не знаю, как кто-то еще, а я себя сейчас очень плохо чувствую в своем отечестве, таким иностранцем скорее себя чувствую на своей родине, и лет 8 тому назад, как раз совершив второй брак в моей жизни, я полагаю, последний, я вместе с женой взял еще и в приданое имение в деревне, на Волге, в Тверской губернии, и живучи там – девятый год уже будет в нынешнем году, я почему-то почувствовал, давно уже почувствовал, что, может быть, вот это родина и есть. Настолько вдруг легло сердце к этому месту, к этой земле, что я себя чувствую в этой деревеньке, глухой деревеньке, на нас дорога кончается, очень как-то хорошо. Очень по-домашнему. Очень спокойно, приютно, одним словом – дом, родина.

Тамара Ляленкова: Это большая деревня? Именно деревня, или раскупленная на дачи?

Вячеслав Пьецух: Это именно деревня, раскупленная на дачи. Она сохранила свой географический статус, так и значится на картах – деревня Усти.

Когда там начали съезжаться московские художники, берем это слово широко, там было всего семь дворов, из них пять получили по репарации, привезли из Финляндии срубы. Потом стали приезжать москвичи, обустраивать деревню. Сейчас это картинка, не деревня, состоящая из великолепно обустроенных домов.

У меня дом просто деревенский, он сохранился, один из тех семи домов, правда, не тех, которые получили по репарации, а которой остался с 1943-го года, когда выгнали немцев, и в этом нашем доме жила вся деревня, потому что все остальное немцы пожгли, и в этом доме жила вся деревня, которая только осталась – бабы с детьми. Мы этот дом с моей женой Ириной расстроили, пристроили к нему еще одну теплую избу, пристроили две веранды, и получился просто огромный дом, где можно принимать тьму народа.

Тамара Ляленкова: Печь какая, русская?

Вячеслав Пьецух: Две печки, нет, русская печь занимала бы слишком много места. Две, что называется, голландки. Две обыкновенные печки, но они очень хорошие, поэтому там спокойно можно жить с друзьями зимой.

Большой участок – 20 соток – и огород свой, где выращивается, вплоть до спаржи, всяческая зелень. и газон я подгоняю под кембриджские каноны, кроты безобразничают.

Тамара Ляленкова: Прежде опыта деревенской жизни у вас не было – вам понравилось работать на земле?

Вячеслав Пьецух: С удовольствием занимаюсь землей, и даже вместо того, чтобы думать, что должен сказать мой персонаж в очередную минуту среди рабочего дня, мне приходит в голову не забыть прополоть морковку или что-то сделать со своими бобами. Я выращиваю еще и бобы.

Я вообще стараюсь выращивать все, что нельзя купить, потому что можно купить – нет смысла выращивать, ну, конечно, кроме картошки, потому что немыслимо просто без своей картошки жить. Например, я выращиваю бобы, которые можно купить только на Центральном рынке в Москве. Русские бобы, они огромные, темно-фиолетовые, нет супа вкуснее, чем из этих бобов.

Они размером примерно в три ногтя человеческих, их отмачивать надо сутки, а потом соответствующим образом готовить из них суп. Я с удовольствием занимаюсь пахотой.

я и кошу, я и пашу, единственная крестьянка природная, которая живет в нашей деревне – баба Надя – она говорит, что это очень странно, что ты косишь как природный крестьянин, я имею в виду, когда я еще косил косой, настоящей литовкой. В этих местах не говорят литовка, а говорят коса, но половина России говорит “литовка”.

Тамара Ляленкова: Может быть, в вашем роду действительно были крестьяне?

Вячеслав Пьецух: Я москвич в пятом поколении, хотя мои по женской лини – крестьяне Серпуховского уезда Московской губернии, и моя прабабка построила в Москве дом. Она самая крайняя, аж за Преображенской заставой, то есть это фактически уже была не Москва. В то время, как она строила, это было село Черкизово.

Откуда деньги взялись – я не знаю, но дом она построила значительный, двухэтажный, бревенчатый, с мраморной внутренней лестницей, и в квартире, которую она занимала, были дубовые паркетные полы. По отцовской линии мой прадед Тарас Пьецух – они жили тогда на Галицийщине, там до сих пор есть деревня Малая Удица, где по рассказам отца чуть ли не 300 дворов Пьецухов.

Он работал на винокуренном заводе и умер трагикомически – утонул в чане с водкой.

И первое мое сочинение был рассказ почему-то из деревенской жизни, хотя я за всю свою молодость, может, две, три недели провел в Тверской губернии, так и потерялся, во всяком случае это был первый серьезный опыт в прозе, над которым я все-таки бился какое-то время, потому что, наверное, просто деревенская жизнь колоритнее городской и ее легче сделать, ее легче превратить в литературу.

Тамара Ляленкова: Вы как писатель заимствуете из реальной жизни какие-нибудь фрагменты, детали?

Вячеслав Пьецух: Ну, другой раз там идешь с собакой по лесу и, допустим, понимаешь, что со сна, если ветер дует, скрипит как дверь, вот так и думаешь.

Вот Антон Павлович, помнишь, несчастный писатель, он видит облако, которое похоже на рояль, и думает: не забыть записать, что плыло облако, похожее на рояль.

Вот так и я, гуляючи с собакой по лесу в поисках грибов – не забыть записать, что сосна скрипит как дверь.

Тамара Ляленкова: Вернемся к огороду – спаржу в средней полосе легко вырастить?

Вячеслав Пьецух: Во время оное Россия была очень видным поставщиком спаржи на европейский рынок. Сейчас, конечно, у нас спаржу вообще не выращивают. Случайно у своей молочницы в соседней деревне я увидел спаржу в цветковом виде. Я взял у нее, откопал и пересадил к себе.

Чтобы это не был цветок, его нужно просто соответствующим образом обиходить и в свое время снять, положить в соленую воду, сварить и съесть. Крестьяне этого, разумеется, не знали, но надо сказать честно, что моей спарже четвертый год.

В этом году я съел четыре всего стебля, у меня только четыре стебля нормально пробились, я их аккуратно срезал, сварил и съел лично.

Тамара Ляленкова: Это азарт такой садоводческо-огороднический?

Вячеслав Пьецух: Да нет, я думаю это опосредованное следствие присутствия на земле, я живу полгода все-таки в деревне, с апреля по ноябрь, но жить на земле и ею не заниматься – все-таки это странно.

Потом, хорошо, я сейчас занят литературой где-то 4, максимум, 5 часов в день, все остальное время надо как-то занять.

Тамара Ляленкова: Как строится распорядок дня в деревне у писателя Пьецуха?

Вячеслав Пьецух: В шесть где-то я встаю, в пол седьмого, сажусь писать сразу, отписываюсь до 11 где-то, до полдня, второй завтрак, первый – это ложка меда, тамошнего, настоящего парного меда обязательно под яблоней, может быть, даже можно себе во время второго завтрака полстакана красного вина с водой позволить, потому что это настоящий, плотный, что называется, горячий завтрак, не бутербродный, потом работа на земле.

Тамара Ляленкова: Деревенские жители традиционно различают “женскую” и “мужскую” работу – делаете ли такое различие вы с женой?

Вячеслав Пьецух: Нет, у меня Ирина просто не любит этим заниматься, поэтому я делаю все, занимаюсь сорняками, я сажаю морковку, я пропалываю, но и этим же не ограничивается деревенская работа.

Дрова – даже летом камин- то мы все равно жжем.

Что-то обязательно, постоянно – изгородь, в частности, по неимению такой охоты красить забор, вот почему-то так, ну, не красим мы забор, дом красим, забор нет, поэтому забор надо починять постоянно.

Тамара Ляленкова: Вашим огородным занятиям мешают какие-нибудь вредители, насекомые, птицы, например?

Вячеслав Пьецух: Две заразы – это фитофтора на картошке и колорадский жук.

Тамара Ляленкова: Птицы?

Вячеслав Пьецух: А что птички? Птички – галки и скворцы, жутко мудрое воронье и канюки – это разновидность между орлом и ястребом, которые воруют у моего соседа, волжского немца по фамилии Циммер, цыплят, но мы вместе их охраняем, у меня есть пневматическое оружие, и как только начинает кружить канюк – Евгений Ефимович, мой сосед Циммер зовет: “Владислав Алексеевич, а ну как давай доставай”, – и мы стережем.

Тамара Ляленкова: Вы – охотник?

Вячеслав Пьецух: Нет, я не охотник, смолоду я пытался несколько раз охотиться, несколько птичек даже убил, а потом, испытывая пневматическое оружие, лягушку застрелил, так вот, забыть не могу.

А в позапрошлом году на нас напади гадюки, то есть, буквально за забором целая семья, поселилась огромные змеевники, они нахально, там у нас был разрушенный бабой Надей сарайчик, и доски валялись, и они вот в солнечный день на доски вылезали греться.

Я увидел, осатанел, начал с ними разговаривать, понимая, конечно, насколько это глупо, но, тем не менее, говорю, дескать, не дело это, чтобы змеи а гадюка, это не шутка, это совсем не шутка, жили так близко от человека, слишком тесное соседство. “Даю вам 5 минут, если я вас здесь застану, буду стрелять”.

Пошел за своим пневматическим пистолетом, возвращаюсь, она лежит здоровая, я думаю, в сантиметров 5 колбаса такая, наверное, царь гадюк, я в нее выстрелил, попал в шею, уползла она. Через день, на другой день, я прихожу смотреть, ни головы, ни хвоста не видно, она выставила на солнце рану. Тяжело, тяжело – я запереживал. Она выставила рану… Ну, какой из меня охотник…

Тамара Ляленкова: Тогда вы, может быть, любите посидеть с удочкой на берегу?

Вячеслав Пьецух: По весне и осени у нас хороший клев, особенно в маленькой речке Дежа. Как это ни странно, у нас водится хариус. И в хороший клев весенний, в мае, можно этой деликатной рыбы наловить и где-то на хорошую уху – это без проблем.

Волга у нас очень быстрая в наших местах, и очень мелкая у берегов – рыбалка сильно затруднена. Я говорю, конечно, о рыбалке удочкой. Местные там ловят, разумеется, все что угодно. На сеть там все, что угодно, от налима до огромных щук и судаков… Я вот раков полюбил ловить до невозможности.

Раков я ловлю сачком для ловли бабочек. Какие-то сумасшедшие раки время от времени вдруг начинают панически ползать по дну реки, а речка у нас жутко мелкая, Держа, а вода прозрачная как стекло, пойдешь, бывало, за водой, видишь – ага, поползли раки.

Быстренько обратно за сачком, в другой раз и на хорошее пивное застолье натаскаешь.

Тамара Ляленкова: Городским жителям вечером в деревне, как правило, бывает скучновато, как вы коротаете свои вечера?

Вячеслав Пьецух: Вечером – светская жизнь. Она не менее насыщенна и полнокровна, нежели в Москве. Там три деревни в округе, заселенные художниками – живописцами, скульпторами, писателями, искусствоведами и шпионами.

Изгаляемся по гастрономической части, но, в общем, главным образом все-таки выпиваем, выпиваем.

Тамара Ляленкова: Ваши друзья и соседи тоже занимаются садоводством и огородничеством?

Вячеслав Пьецух: Абсолютно все, есть просто сумасшедшие. У нас есть Коровин… Витя Коровин, такой милейший толстяк. Он сажает и выращивает все, но особенно отличается по департаменту тюльпанов.

У него тюльпаны это фантасмагория какая-то. Аркаша Белобородов у нас занимается яблонями.

В соседней деревне, мой друг, бывший наш атташе по культуре в нашем посольстве в Варшаве, держит лошадь, роскошного жеребца, у него пропасть этого конского навоз,а вот я его увожу, мешками.

Тамара Ляленкова: Вы как-то объясняете это пристрастие людей интеллигентных профессий к крестьянскому труду?

Вячеслав Пьецух: У меня это совершенно очевидно прослеживается, а думаю у моих соседей – они занимаются землей постольку, поскольку приятно иметь цветы у себя на участке и всегда к столу хорошо, когда собственная зелень, скажем так, да и картошки мешок не помешает никогда. Я никогда бы не думал, что самый прекрасный аромат на свете – аромат помидорного куста, никогда в голову не приходило.

Тамара Ляленкова: Считается, что рука писателя, нежная и мягкая, неспособна к физическому труду – это так?

Вячеслав Пьецух: Во всяком случае, я до того уже докопался лопатой и докололся дров, что я окурки тушу пальцами.

Тамара Ляленкова: Зависит качество того, что вы пишете, от того, где вы пишете?

Вячеслав Пьецух: Нет, равно как это не зависит от того, выпиваю я или нет, это вполне естественно, везде одинаково тяжело.

Тамара Ляленкова: Деревенские жители, как правило, недоверчивы к городским, вы дружите с кем-нибудь из местных?

Вячеслав Пьецух: Вот пастухи есть. Они живут не в нашей деревне, они гоняют просто скот с утра до позднего вечера, мы с ними приятельствуем.

Тамара Ляленкова: Кто-нибудь из деревенских читал ваши рассказы?

Вячеслав Пьецух: Нет, для них настолько, наверное, странно, что они как-то даже не отдают себе отчет, что это действительно написано мною, что я не обманываю, для них это феномен какой-то, комета Галлилея.

Тамара Ляленкова: В свое время советская власть хотела поселить каждого писателя в деревне, организовав ему таким образом благоприятную для творчества поместную жизнь. Из этого, правда, тогда ничего не вышло, и, в конце концов, построили Переделкино. На ваш взгляд, Вячеслав, жизнь на земле действительно способствует творчеству?

Вячеслав Пьецух: Нет, она жизни способствует, не сравнишь же с этой идиотской жизнью в Москве, когда мы с Ириной возвращаемся из деревни и только подъезжаем к МКАДу – мы начинаем потеть, с нас льет пот просто как вода, отвыкает организм от яда, начинает протестовать, за эти полгода просто настолько приходишь в себя, как-то улаживается психика, усматривается мысль, так смиряешься с Россией, и, конечно, я пропасть понаписал рассказов деревенских, там такие колориты, там ничего сочинять не надо, и вообще в этом смысле русский писатель, особенно живущий в деревне – он избранник, конечно, потому что это праздник, не жизнь. Я не знаю, сколько нужно потратить пота, клеток, нервных усилий, чтобы нарыть это самое литературное вещество, а в России, в деревне особенно, просто проза валяется под ногами, нужно не лениться и подбирать, просто в живом, в чистом виде в ограненном, даже не то, чтобы в качестве сырья, а в ограненном виде валяется под ногами, надо просто собирать. Если позволишь простой пример, который я довольно часто привожу. В соседней деревне живет семья наших друзей. Она знаменитая в свое время актриса, потом поэт-песенник, а он выдающийся иллюстратор детской литературы. У них свой домик, они на зиму уехали оставить сторожить мужиков здешних, Гену и Васю, Гену за главного. Спьяну Гена развел костер прямо в доме, дом сгорел. На другой день наши друзья в Москве получают телеграмму, простую такую телеграмму: Дом сгорел. Целую. Гена” … Придумать это довольно трудно.

Источник: https://www.svoboda.org/a/24224726.html