Биография Башлачев А
БАШЛАЧЕВ Александр Николаевич (27 мая 1962, Череповец —17 февраля 1988, Ленинград), российский поэт, рок-музыкант, автор песен. В 1982 окончил факультет журналистики Уральского университета в Свердловске, после чего вернулся в родной Череповец и работал в местных молодежных газетах.
В этот период он близко сошелся с местным рок-сообществом, публиковал проблемные статьи о рок-н-ролле. Примерно в 1983 он неожиданно для многих начал писать стихи, сразу же поразившие всех, кто их слышал.
В сентябре 1984 состоялась его встреча с опальным в ту пору музыкальным критиком и журналистом Артемием Троицким, который поддержал молодого автора.
Месяцем позже Башлачев уже оставил Череповец и весь следующий год колесил по стране, поражая своих почитателей все новыми и новыми песнями.
В марте 1985 состоялось его первое публичное выступление в Ленинграде, когда он, вместе с Юрием Шевчуком, спел несколько песен на неофициальном концерте (запись этого концерта в 1995 была издана фирмой «Manchester Files» под названием «Кочегарка»). В 1986 он переехал в Ленинград, где вступил в местный рок-клуб.
Башлачев участвовал в устном выпуске журнала «Рокси», работал в знаменитой котельной «Камчатка» и выступил на 5-м Ленинградском рок-фестивале в июне 1987 — фрагменты его выступления были отсняты для фильма «Рок».
Тем же летом принял участие в работе над фильмом «Барды проходных дворов» (в прокате — «Игра с неизвестным»), однако по неясным причинам в последний момент отказался сниматься. К сожалению, предпринятая тогда же попытка профессионально записать Башлачева для пластинки на ленинградском отделении «Мелодии» так и не удалась.
В последний год своей жизни он явно испытывал внутренний кризис, причины которого остались не до конца ясны.
В начале 1988 в настроении Башлачева, казалось, наступил просвет: он дал несколько концертов в Москве и запланировал свои новые выступления.
Однако 17 февраля, уже по возвращении в Питер, Александр Башлачев покончил с собой, выбросившись из окна квартиры, где он в то время жил, — похоже, что решение это было принято не под влиянием момента, а стало результатом мучительного выбора.
За короткий промежуток времени Башлачев создал около ста песен, принадлежащих к его «золотому запасу».
Хотя на формирование его стиля и поэтического языка, без сомнений, повлияла песенная поэзия Высоцкого и Галича, песни Гребенщикова и Науменко, поэтические эксперименты начала века и древнерусская эпическая поэзия, Башлачев создал свой собственный художественный мир. В 1991 петербургское издательство «Новый Геликон» выпустило единственное на сегодня собрание песен и стихов Башлачева «Посошок». Начиная с 1989 вышло более двух десятков пластинок, кассет и компакт-дисков с записями Башлачева.
Он стал одним из наиболее значительных явлений в отечественном бард-роке. В его многослойных стихах-песнях, полных неожиданных ассоциаций, парадоксального юмора и виртуозной игры словами, смелых рифм и сложных размеров, причудливо переплелись архаика и современность, былинные сюжеты и реалии рок-бытия, высокая трагедия и откровенное скоморошество.
Источник: http://www.uznaem-kak.ru/biografiya-bashlachev-a/
Статьи о творчестве Александра Башлачева
Александр Башлачев безупречен и элитарен. Его называют поэтом для поэтов и рок-бардом, широко известным в узком кругу.
Даже многие меломаны со стажем, начинавшие вникать в русский рок в конце 80-х — начале 90-х и не утратившие интерес к этому явлению до сих пор, поначалу нередко обламывали о его песни зубы — и лишь лет через 10-15 начинали по-настоящему в них вникать.
Да чего там говорить, когда такой горячий поклонник Башлачева, как Егор Летов в интервью Максиму Семеляку признавался, что по-настоящему ему нравится одна-единственная песня – «Хозяйка».
Книга замечательного севастопольского филолога Александры Ярко делает для нас башлачевское наследие ближе, понятнее и, главное, роднее. Сфера интересов ученого — Чехов, Трифонов, Бродский, Высоцкий, русский рок.
В 2008-м она в столице роковедения Твери защитила кандидатскую диссертацию «Вариативность рок-поэзии (на материале поэзии Александра Башлачева)».
Естественно, исследовательница опубликовала в разных специализированных изданиях множество статей о Башлачеве, которые теперь решила собрать под одной обложкой.
О вариативности в книге будет сказано немало, но сначала автор разъясняет читателям базовые вещи, без которых лезть в исследовательские дебри бесполезно.
Сначала идет статья о главном башлачевском символе — колокольчиках, воплощавших душу поэта.
При этом Ярко не ограничивается сугубо текстуальными источниками и прослеживает, как колокольчики функционировали у Башлачева вне текста — и это, пожалуй, самый интересный момент статьи.
От колокольчиков автор закономерно переходит к России и СССР в творчестве Башлачева. Россия нередко актуализировалась у поэта через те же колокольчики и являлась неотъемлемой частью его лирического героя.
Что до отношения к Советскому Союзу, то, как показывает автор, Башлачев никогда не был диссидентом в привычном смысле этого слова, а в своих остросоциальных песнях («Петербургская свадьба», «Абсолютный вахтер» и т.
п) он разоблачал не столько советскую систему, сколько тоталитаризм как таковой.
Несмотря на то, что период творческой активности занял у Башлачева всего несколько лет, он постоянно эволюционировал как поэт. Этот процесс Ярко скрупулезно исследует с помощью той самой вариативности.
Сличая несколько концертных версий исполнения песен «Слет-симпозиум» и «Подвиг разведчика», она прослеживает этапы работы над текстами, а также процесс нарастания в них драматургических тенденций. Статья отличается математической точностью.
Лишь один момент смущает в ней: отчего-то в строчке «И видеть сны… И мирно зеленеть среди зимы» не зафиксирована ее явная соотнесенность с песней «Любимый город» из репертуара Марка Бернеса.
Если говорить о прочих недостатках книги, то выявлено несколько опечаток (одна из них довольно смешная — название одной из известных песен Кинчева пропечатано как «Все в наших рЕках»). На этом минусы издания, пожалуй, заканчиваются.
Зато в статье «Вариативность субъектно-объектных отношений в песне Александра Башлачева «Мы льем свое больное семя…» в контексте русской рок-поэзии 1980-х гг.» Александра Ярко сделала настоящее открытие.
Оказывается, из анализа соотношений «мы» и «они» в песнях Виктора Цоя, Константина Кинчева, Бориса Гребенщикова и Андрея Макаревича можно сделать вывод об их истинной оценке официальной культуры. Если у первых двух антитеза была контрастной и непримиримой, то «мы» вторых менее четко разграничено с «они».
Соответственно, Кинчев и Цой тяготеют к контркультуре, а Макаревич и БГ — к субкультуре. Большую научную ценность представляет и финальная статья, где автор подступается к такой неисследованной и неисчерпаемой проблеме, как Башлачев и театр.
Книга выпущена издательством Bull Terier Records, которое вообще-то до этого специализировалось исключительно на красивых и раритетных аудиорелизах сибирского панка и прочего музыкального андеграунда. Первый бумажный «блин», безусловно, удался.
«Статьи о творчестве Александра Башлачева» выпущены без изысков, но здесь есть все необходимое, включая ссылки на источники первых публикаций этих работ. Между прочим, часть статей публикуется в книге впервые, что автоматически повышает ее статус.
Источник: http://www.km.ru/books/stati-o-tvorchestve-aleksandra-bashlacheva
Vikent – Воспоминания об Александре Башлачёве Бориса Гребенщикова
«Башлачёва обожали все поэты и критики, все предказывали ему что-то великое, но у него, судя по всему, был свой собственный договор с Богом, и прожить на этой земле ему получилось недолго.
Мне говорили про него многие, но все не было времени и возможности его услышать. В конце концов девушка по имени Женя упросила меня пойти на улицу Перовской послушать человека. Дом прямо возле Невского, рядом со мной. Башлачёв спел там, наверное, песен десять. Разворошил он меня сильно, хотя это была совсем не та музыка, что мне нравилась.
Но в нём была энергия, в нём было очень интересное чувство слова, и главное – вот это неназываемое: «мын».
Он живой был! Поэтому, придя с концерта, я сказал, что очень сильного человека слушал.
Не должен нравиться, а понравился! Потом он приходил ко мне домой, что-то пел, тогда у меня ещё был в гостях Билли Брэгг. Может быть, Джоанна Стингрей это снимала. Потом мы встречались у Сашки Липницкого.
И в ДК Связи он приходил к нам перед одним из наших последних концертов. Он был тогда в прекрасном настроении.
Моё первое впечатление от Башлачёва было очень сильным. Столкновение с человеком, в котором от природы есть дар и который умеет им пользоваться, производит впечатление, будто заглянул «в горящую печку. Этот внутренний жар, захлёбывающийся поток всегда действует сильно на кого бы то ни было, не может не действовать.
Этот самый дар, Божий дар, есть у всех, просто один из ста тысяч доводит его до ума. Башлачёв его почти доводил, хотя он так и не смог с ним, по-моему, справиться до конца технически. Все забывают, когда говорят, какой он был великий, что он так и не сумел ритмически себя окантовать – так, чтобы его можно было записать на студии, на хорошую аппаратуру.
Его поток очень клокочущий, очень неровный.
Он принципиально был непрофессионалом. Сидел несколько месяцев у Липницкого, пытался записать что-то, но так и не получилось. Вернее, что-то получилось, но не то, не совсем то.
Потому что, когда он ровный, он сам себе неинтересен. Вот оттого он и был уникальной фигурой, не вписывался даже в те рамки, в которых творил, всё равно из них вылезая.
И, честно говоря, много его я слушать не мог.
С ужасом думаю сейчас о том, что нужно было воспринимать всё это как сокровище, а я как-то уж очень спокойно относился. У него ведь были даже не песни, а целые спектакли. Работал ли он над ними? Сказать не могу.
Я никогда этого не видел, но, судя по тому, что когда он пел, то останавливал песню, чтобы перевернуть листочек, он писал новую песню тетрадями. Это говорит о том, что ему приходило очень многое. Как будто он выпросил у Бога больше, чем смог поднять.
Такое ощущение от него у меня и осталось: он просил у Бога, и Бог дал ему много и сразу. Может быть, вот это он и не смог переработать, обрести внутреннюю гармонию.
Хотя последние два года, когда появилась Настя Рахлина, он производил на меня впечатление человека, радующегося жизни. Тяжёлым я его не застал, не видел, мрачным не помню.
Он не выражал своего отношения к моему творчеству – думаю, ему было неудобно, да и мне было бы такое неудобно. Но присутствовало ощущение, что мы, говоря романтически, находимся на одной высоте. Мы испытывали глубокое взаимное уважение. Я его сразу воспринял всерьёз. Безусловно, он поднимал пласт, в который я бы и не сунулся.
И вообще, если бы он был жив, «Русского альбома» не было бы. Когда он умер, я ощутил, что мне на плечи ложится какая-то дополнительная часть груза. Вот он ушёл, и кому-то нужно тянуть этот возок. А я совершенно не хотел его тянуть, у меня на то не было ни малейшего желания. Но никуда уже было не деться.
Башлачёв начал, он эту штуку поднял и потащил, абсолютно один, и хотя я вроде бы в том же поле, но я – это что-то абсолютно другое. Музыкальная часть этого непонятно чего оставалась необработанной, и отсюда явился мой «Русский альбом».
Башлачёв, безусловно, крёстный отец «Русского альбома» – без всякого, повторюсь, моего на то желания.
Мне кажется, он взял больше, чем уже мог вытащить, и надорвался. Московская интеллигенция подняла его на щит и с криком понесла. Не надо было этого делать. Очень сложно чувствовать себя гением, когда ты ещё совсем молодой человек.
И вот ему говорят, что он гений, а он ещё не успел свои ноги найти, не успел материал переварить. Если бы он больше знал, ни хрена бы он из окна не выкинулся. По-моему, его подвело то, что от него ждали очень многого.
А он полгода или больше, год, – сухой, ничего из него не выжать. Это страшно, я знаю по себе.
Его фотография висела у меня на стене очень долго, хотя я его никогда не слушал. Не могу его слушать – тяжело. Попытался его поставить в своей радиопередаче и понял, что не могу. Я готов признать, что существует такое видение жизни и такой способ передачи этого видения, но он противоречит тому, что я делаю.
Я недавно переслушивал его шуточные песни – они просто плохие. У Высоцкого они настоящие, а Сашка пытался это сделать, но это не его. Они звучали у него неестественно. Можно видеть действительность плохой, мрачной и страшной, но тогда ты ничего с ней не сделаешь. Можно ли черпать силы в том, что злит? Да, глубинный вопль у Башлачёва очень тяжёлый. А злиться или нет?
Брюс Ли говорил: «Не злись!» Потому что тогда ничего не сделаешь. У меня такое устройство: когда я злюсь, то ничего не могу сделать или могу сделать что-то очень ничтожное. А когда я вижу мир как нечто прекрасное, я могу что-то сделать.
Для того чтобы понять, что являлось основой творчества Башлачёва, необходимо задуматься о вещах очень сложных, о невысказываемых вещах. Башлачёв никогда не был забыт, потому что с этой сырой породой, которую он достал, никто не может справиться, никто не хочет к ней даже подходить. Его помнит один процент.
Можно напечатать сотню пластинок, выйти на улицу и всем раздавать. Но люди не возьмут – они никогда не смогут воспринимать такого рода искусство. И последние пять тысяч лет показывают, что с этим нельзя ничего поделать. Зная человечество, могу утверждать, что ничего не изменится. Но если мы не будем пытаться, станет хуже.
Как говорила Алиса в Зазеркалье: «Для того чтобы устоять на месте в такой ситуации – надо бежать». Остановишься – тебя снесет назад.
Искусство Башлачёва не элитарное, но это искусство для тех, кто потом делает свое искусство. Творчество Лу Рида в этом ряду, но просто он сверхраскрученный, имя Лу Рида знают, хотя его почти никто не слушает.
А Башлачёв значительно тяжелее, чем Лу Рид, и его знают те, кто должен знать, а массово его никто никогда слушать не будет. У него нет ни одной песни, которую люди массово бы знали, это невозможно. Вот пример о том же самом: недавно я перечитывал всякие штуки, связанные с обэриутами.
Введенский действительно гениальный поэт, кстати, лучше Заболоцкого, но кто знает Введенского? Никто! Его знает один процент, и его не будут знать ни больше, ни меньше. Но для тех, кто что-то делает в поэзии, он незаменим.
Также, как Башлачёв незаменим для этого одного процента, который впоследствии что-то сделает в музыке и поэзии. Эта каста должна существовать. Это искусство для каких-то особенных людей, простые люди не в состоянии его выдержать. Я бы сказал, что это окошко туда, куда никто не хочет заглядывать.
Вот взять, к примеру, всю группу «Аквариум» – никто из них слушать Башлачёва никогда не будет. Они даже не поймут, о чём идет речь, им этого не нужно, а ведь у нас играют лучшие!
Источник: https://vikent.ru/enc/6646/
Александр Башлачёв
Из книги судеб.
В 1960 году в Вологодской области, родился Александр Николаевич Башлачёв, известный также как СашБаш, будущий поэт и исполнитель, ставший одним из самых ярких и знаковых представителей русского рока.
Отец СашБаша, Николай Алексеевич Башлачёв, трудился на местном заводе начальником участка в теплосиловом цехе. Мать, Нелли Николаевна, работала в среднеобразовательной школе №4 города Череповца учителем химии.
В первый класс Саша Башлачёв пошёл в 1967 году, а окончил десятилетку в 1977 году. В том же году он провалил вступительные экзамены в университет и устроился на работу художником на металлургический комбинат города Череповца. В следующем году Башлачёву всё же удалось поступить учиться на первый курс факультета журналистики Уральского государственного университета в Свердловске.
Во время учебы в университете он регулярно ездил на родину на поезде №193, следовавшем по маршруту «Свердловск – Ленинград», который позже воспел в одном из своих хитов. В те годы Башлачёв сочинял тексты для малоизвестной группы из Череповца – «Рок-Сентябрь». Впрочем, эти стихи имели мало отношения к его последующему творчеству.
Это были лишь «пробы пера», вехи на пути становления поэта-песенника.
В 1983-м году, когда Александр Башлачёв окончил журфак, появились песни, ставшие известными – например, «Грибоедовский вальс».
После университета Башлачёва распределили на работу в газету с многообещающим названием «Коммунист» в Череповце. Там он трудился в течение следующего года.
Описывать приходилось достижения местного завода в промышленности края. Как рассказывала потом мама Александра, это очень угнетало начинающего «акулу пера».
В мае 1984 года, Башлачёв поехал на рок-фестиваль в Ленинград. Там он приобрёл себе гитару. В том же году, уже в сентябре, будучи в гостях у Леонида Парфёнова (будущего известного телеведущего), СашБаш познакомился с культуртрегером и музыкальным критиком Артемием Троицким.
Ему начинающий бард показал с полтора десятка имевшихся на тот момент песен. Троицкий рекомендовал музыканту покорять столицу – ехать в Москву или в Ленинград. Именно там, по словам Троицкого, с радостью приняли бы молодое дарование.
Позже Артемий Кивович помог организовать Башлачёву серию квартирных концертов в этих и других больших городах России, минуя участие в разнообразных рок-фестивалях. Один из первых квартирников прошёл дома у художника Николы Овчинникова. Несколько дней спустя, в доме у поэта Геннадия Кравцова, состоялся второй концерт музыканта.
Александр некоторое время «перебивался», играя на квартирниках в Москве. После переехал в Ленинград. Остаться на пмж Башлачёв решил всё-таки в северной столице.
Первым публичным выступлением СашБаша в Питере был совместный концерт с Юрием Шевчуком, который состоялся в начале весны 1985-го, в аудитории № 6 ветеринарного института. Концерт состоялся на следующий день после закрытия третьего фестиваля питерского рок-клуба и вошёл в историю под названием «Четвёртый день фестиваля».
Позже запись с этого концерта издавали под названием «Кочегарка». Запись первого альбома, который называется «Третья столица», произошла в 1985 году на домашней студии музыканта Алексея Вишни.
Организации записи активно способствовал один из участников питерского рок-клуба Сергей Фирсов, считавшийся позже директором Александра Башлачёва.
В январе 1986-го Александр Башлачёв активно концертировал, и это оставило за собой наследие в виде двух записей, издававшихся как студийные: аудиозапись на дому у Агеева и аудиозапись, сделанная во время концерта в Театре на Таганке. В это время Башлачёв окончательно переехал жить в Ленинград и начал выступать в местном рок-клубе.
Чуть позже он устроился на работу в легендарную котельную «Камчатка». В апреле 1986 года музыкант записывает на студии альбом под названием «Вечный Пост». Правда, через полгода после выхода в свет Башлачёв затёр оригинальную запись. Последнюю дошедшую до нас песню бард написал в Череповце в мае 1986 года.
В 1987 году СашБаш изредка выступал на квартирниках.
Весной снимался в документальной ленте режиссёра Алексея Учителя – «Рок», но позднее отказался участвовать в процессе съёмок фильма. Сцена похорон Башлачёва позднее была запечатлена на плёнку съёмочной группой и вышла как дополнение к фильму. В июне 1987 года музыкант принимал участие в пятом фестивале Ленинградского рок-клуба, получил по итогам события приз «Надежда».
Перед фестивалем Башлачёв совершил попытку самоубийства. В том же месяце играл на рок-фестивале в Черноголовке. В августе Александр сочинил свою последнюю песню, но текст её не сохранился. В то время Башлачёв пребывал в длительной депрессии, которая подкреплялась бытовой неустроенностью.
Негатива добавляло и то, что он не мог официально вступить в брак со своей гражданской женой Анастасией. Тогда музыкант не единожды пытался свести счёты с жизнью. В сентябре того же, 1987-го года, СашБаш снимался в фильме «Барды покидают дворы». Правда, проект оказался для него незаконченным – он отказался продолжать сниматься и в этой ленте.
В начале 1988 года Башлачёв дал в Москве несколько концертов. Последнее его выступление состоялось 29 января 1988 года на квартирном концерте в доме Марины Тимашевской. 17-го февраля 1988 года поэт, композитор и певец Александр Башлачёв покончил с собой.
«Незнакомый молодой поэт должен приходить в литературу не с гладким чемоданчиком аккуратно подогнанных стихов, а с мешком, набитым острыми гвоздями, которые выпирают в разные стороны и задевают меня и ранят, и его боль становится моей болью.
Он говорит об окружающем меня знакомом мире знакомыми словами, но расположенными в необычных сочетаниях, отчего конструкция этого мира предстаёт передо мной объёмной. Он открывает мне многослойный смысл явлений и такие глубины, под которыми не пустота, а новый смысл. Тогда, поражённый его зоркостью, я кричу, плачу вместе с ним и вместе с ним ликую, потому что его мир становится как бы моим.
Так я воспринял стихи А. Башлачёва, поэта незнакомого, но истинного, сказавшего своё слово с подлинным вдохновением и неугасающей болью».
Булат Окуджава
Алмазные жилы Александра Башлачёва
1
Шаровая, кровоточащая, душевная боль – рождающая песни сильные, высокие, мощные…
Долго шли – зноем и морозами.
Всё снесли – и остались вольными.
Жрали снег с кашею берёзовой.
И росли вровень с колокольнями.
Рост вровень с колокольнями – запредельность: вечная русская мечта, без которой и жизнь не жизнь.
(Русь никогда не была святой – словосочетание сие «Святая Русь» есть стремление к идеалу, жажда видеть Китеж – духовный град, не говоря: быть в нём).
Русь росла колокольнями, берёзовой кашей, вольницей…
Мало росла мудростью, часто не слыша пророков своих, игнорируя, сжигая, когда не сожгли себя сами.
Пророк ли Башлачёв?
Едва ли – просто сильный поэт, чего некогда было достаточно, а потом стало… пылью: кому сегодня есть дело: сильный поэт, успешный графоман…
Жизнь Башлачёва – взрыв, усиление реальности сквозь призму боли, истовый поиск гармонии, пускай там, где и найти её невозможно.
Если плач – не жалели соли мы.
Если пир – сахарного пряника.
Звонари чёрными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Мощь не сочетаемых сочетаний! Игра смыслов – ради проявления нового, и отсюда «нерв медного динамика».
Медь звенит, медь остаётся.
Жизнь вибрирует натяжением решётки гитарных струн.
Босиком гуляли по алмазной жиле.
Многих постреляли. Прочих сторожили.
Жил алмазных – что душ прекрасных: не так уж в избытке; а душа Башлачёва избыточна, рвётся через любые напоры временные в просторы, не доступные глазу…
Прорвалась, поди.
2
Гвоздями данности исколота
Душа…
Сеть смысла из неё
Словесное добудет золото.
Поэт святую водку пьёт –
О! страшная она, святая…
Но если Китеж не узреть,
Действительность окрест плохая.
И остаётся кануть в смерть.
Алмазных жил на свете мало,
И копей душ прекрасных нет.
Но явь – единственное мясо
Стихов, что осознал поэт,
Из яви рвущийся всё время –
Стихами, водкою, и проч.
Лишь творчество акт воскресенья,
А потребительство – как ночь.
Александр Балтин
Подборки стихотворений
- Время на другой параллели № 8 (428) 11 марта 2018 г.
Источник: https://45parallel.net/aleksandr_bashlachev/
Сочинение на тему:Стихия Башлачева
Несчастная жизнь, — она до смерти любит поэта
И за семерых отмеряет и режет! Эх раз, еще раз!
А. Башлачев
С творчеством Александра Башлачева я познакомилась, услышав записи его песен на аудиокассете. Хотелось узнать о нем больше, и я стала собирать информацию из газетных статей и журналов. В результате сложилась вот такая картина его недолгой, но яркой жизни.
Жил в Череповце симпатичный парень, молодой журналист Саша Башлачев. Работал, писал стихи. Застенчивый взгляд, торопливая, немного сбивчивая речь. Никто и не подозревал, что ожидает его в будущем…
Весной 1984 года в Череповец приехал Артем Троицкий. Они познакомились. Башлачеву представилась возможность перебраться в Петербург, выйти со своими стихами и песнями на сцены северной столицы. Это предоставляло новые возможности, славу, признание.
И он сделал выбор. С той поры адрес его сменился на питерский. Он поёт в разных городах России, путешествуя автостопом. Поет для студентов, актеров, журналистов, рок-музыкантов, художников. Везде его встречали с восхищением, поражались необыкновенной силе, исходящей из его баллад.
Поражал прежде всего космический размах его души. Его песни завораживали людей, а он радовался этому почти детской радостью.
В памяти тех, кто его слышал и знал, останутся маленькие колокольчики на кожаном браслете, затем перекочевавшие на шейную тесемку. Говорят, с некоторых пор он их уже не снимал. Они звенели в такт ударам по струнам гитары… Они стали его символом веры. Знаменитая песня Башлачева “Время колокольчиков” написана в ритме бега русской тройки, звенящей бубенцами под стук копыт.
Долго шли снегом и морозами,
Все снесли и остались вольными.
Жрали снег с кашею березовой
И росли вровень с колокольнями.
Если плач – не жалели соли мы,
Если пир — сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Концерты, тусовки, фестивали, поездки в Сибирь, Среднюю Азию. Везде и всюду Башлачев был своим, его любили и ждали. Из интервью музыканта Юрия Наумова: “Сашка был признан как гений. У него была исключительно высокая репутация. Его делами-хлопотами занимался Артем Троицкий… То есть Сашку раскручивали такие силы, что, например, я и рядом с ним не стоял”.
Действительно, дружба с такими корифеями русского рока как Гребенщиков, Кинчев, Цой волновала его, радовала как свершившееся чудо. Но со временем все тревожнее и беспокойнее становились Сашины глаза.
Казалось, он увидел что-то такое, отчего перевернулась душа. “Поэт поднимает полные ведра внимательных глаз…” Эта башлачевская строчка вспоминается, когда смотришь на один из его последних фотопортретов.
Башлачев по-прежнему приходил на домашние концерты, пел, смеялся, строил рожицы друзьям, но вдруг нестерпимая боль прорывалась в его пении:
Я проклят собой.
Осиновым колом в живое, живое…
Живое восстало в груди
Все в царапинах да в бубенцах.
Имеющий душу да дышит.
Гори — не губи.
Сожженной губой я шепчу.
Я шепчу, что, мол, я сгоряча да в сердцах.
Башлачева стали приглашать на запись в студии, на съемки фильма и постоянно просили спеть. В июне 1987 года Александр Башлачев принимает участие в 5-ом Ленинградском рок-фестивале. Его подавленность и нервозность была усилена прохладным приемом публики, не привыкшей слушать серьезные вещи. Башлачев исполнял “Пляши в огне”:
Мы обручены, и я иду на звон струны из твоей косы.
Мы обручены, и скоро время задуть часы.
Время выйти в лес, где поляны святы.
Времени в обрез — цветы и еще цветы.
17 февраля 1988 года Башлачева не стало. Он погиб, выбросившись из окна своей новой питерской квартиры. Вспоминается некрасовская формула: “О город, город роковой!” И вправду, роковой: здесь был смертельно ранен на дуэли великий Александр Пушкин, расстрелян Николай Гумилев, при странных обстоятельствах погиб Сергей Есенин, выстрелом в сердце убит Игорь Тальков, погиб и Саша Башлачев…
Его последнее стихотворение было коротким, всего в четыре строки:
И труд нелеп, и бестолкова праздность,
И с плеч долой все та же голова,
Когда приходит бешеная ясность,
Насилуя притихшие слова.
“Бешеная ясность” — о чем это? Можно только гадать.
“…Рвали нерв медного динамика”. Впервые услышанная, эта песенная фраза долго волновала меня своей звукописью. Подобные строки в песнях-балладах Башлачева ввергают просто в трансовое состояние.
Сквозь ткань безошибочно сведенных воедино звуков проступает смысл, а за ним — картина, видившаяся наяву самому поэту. И ты взлетаешь над реальностью, и видишь исконную Русь, забытую, забитую, канувшую в Лету, но воспетую вновь.
Воспетую Александром Башлачевым.
Слышишь шаги…
Велика ты Россия, да наступать некуда. Имя имен ищут сбитые с толку волхвы. . Шаг из межи.
Вкривь да вкось обретается верная стежка-дорожка.
Сено в стогу.
Вольный ветер в углах ворожит Рождество.
Кровь на снегу…
Земляника в январском лукошке.
“Широкое пространство всегда владело сердцами русских, — писал Дмитрий Сергеевич Лихачев. — Чем отличается воля от свободы? Тем, что воля вольная — это свобода, соединенная с простором, с ничем не прегражденным пространством. А понятие тоски, напротив, соединяется с понятием тесноты, лишением человека пространства”.
В песне Башлачева “Некому березу заломати” тесно от низкого свода мрачной землянки, душно от убогой нашей жизни. Тоска неминучая и удушье в этой песне:
Если по утрам очень скучно,
А по вечерам очень страшно.
Всемером ютимся на стуле,
Всем миром — на нары-полати…
Саша Башлачев был чрезвычайно открыт и, конечно, раним. Беззащитность — ранимость — израненность. Русская душа — детская. Как береза — светлая. Ножом по белой бересте — и слезы закапают, чистые, невинные. Где бы взять латы железные, оградиться от мира неправедного?
Ой-й-й, скажи, звезда, да скоро ль сам усну,
Отлив себе шлем из синего льда?..
Ой-ёй-ёй, спроси меня, ясная звезда,
Ой-ёй-ёй, спаси меня, ясная звезда…
Народный язык, народные обычаи, дух народный. Он знал это из первых рук, он жил этим. Стихию эту он пропустил сквозь себя, напитался ею и выплеснул вовне.
Загадка Башлачева еще не разгадана. Есть мифы и легенды, и есть факты. Есть аудиозаписи, сохранившие его баллады; есть стихи.
Отпусти мне грехи, я не помню молитв.
Но, если хочешь, стихами грехи замолю.
Объясни: я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?..
1701
человек просмотрели эту страницу.
Зарегистрируйся
или
войди
и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
Источник: https://yougdz.ru/sochinenia/textcontent.php?sch=255
Культурный портал
Дневник
Эжен Буден – пляж Каспар Давид Фридрих – горный пейзаж Наследуя богатые традиции предшествующего времени, особенно живописи XVII—XVIII веков, пейзаж в западноевропейском искусстве XIX столетия достиг…
Дневник
В начале XVII века сёгун (военный правитель) Иэясу Токугава завершил начатое его предшественникамиобъединение Японии. После многолетних опустошительных феодальных междоусобиц в стране наступил длитель…
Дневник
Среди наигранного веселья заведений Монмартра конца прошлого столетия выделяется печальный гений Анри Тулуз-Лотрека.
Наследник богатого аристократического рода, ставший из-за несчастного случая …
Живопись
В январе 1945 года, когда в Варшаву начали возвращаться первые жители, она представляла собой усеянную развалинами пустыню. От города не осталось ничего, кроме неясных очертаний прежних улиц, проступа…
Буддизм
Индийский император Ашока принял буддизм в III веке до нашей эры — после кровопролитной войны с государством Калинга. Позднее появились его знаменитые указы, которые он повелел высечь на камнях и скал…
Культура
Более двухсот лет назад голландский корабль волей случая оказался у берегов острова Пасхи — клочка суши, затерянного в необъятных просторах Тихого океана. С тех пор этот остров волнует мир своими тайн…
Культура
Когда орды варваров вторглись в пределы Западной Римской империи (V век), казалось, навсегда были утрачены великие сокровища античной науки, накопленные Римом, Грецией и еще более древним цивилизациям…
Художники
О таких людях, как Алессандро Фантини говорят, что они делают себя сами.
Яркий представитель медиаискусства, произведения которого создаются и демонстрируются с помощью информационно-коммуникационных …
Культура
Всемирное наследие ЮНЕСКО — природные или созданные человеком объекты, приоритетными задачами по отношению к которым по мнению ЮНЕСКО являются их сохранение и популяризация в силу особой культурной, и…
Художники
Сенегальский художник Папа Ибра Талл изобразил мужчину, рассказывающего ребенку, который уютно устроился на его плечах, о тайнах природы. Эта картина — одна из …
Культура и философия
Почему люди ошибаются? — спрашивает американский писатель и политический обозреватель Уолтер Липпман. — Да потому, что значительная часть поведения людей — это реакция на сложившиеся в их сознании обр…
У вас еще нет аккаунта на сайте?
Зарегистрируйтесь прям сейчас, чтобы принять участие в нашем проекте!
Не возможно загрузить подсказку
Источник: http://www.xn—-8sbzdfdkkigfrhec4km.xn--p1ai/razdely/literatura/sashbash-2012-1
Об Александре Башлачеве
Фото: Игорь Мухин
Не ко двору Башлачёв сегодняшней культуре и всему, что её окружает, не подходит он и единогласной, казарменно бодрой модели, которую пропагандируют архитекторы жизни. Башлачёвские песни, написанные четверть века назад, вполне могут войти (или уже входят) в разряд нерекомендуемых к публичному исполнению.
В последние годы часто приходится встречать такое утверждение: мы оглушены информацией. На мой взгляд, утверждение справедливое.
И в этом наверняка причина нашей глухоты к появлению новых настоящих произведений искусства, литературы, к произнесённому настоящему слову, да и здорово укорачивается память от этой оглушённости — мы многое забываем, оказываясь в сложных ситуациях незащищёнными, без поддержки опыта прошлого.
Живём, словно первые и единственные люди на земле, пробиваясь вперёд сквозь шквал пёстрых новостей, бесконечных хитов, блокбастеров, бестселлеров, обманок-реклам. Иногда реагируем на самое-самое, но чаще затыкаем уши, зажмуриваем глаза, чтобы не сбиться с пути — с пути, мало нами самими различимого.
…Сейчас сложно и почти невозможно вспомнить, представить, как жили люди, особенно молодёжь, в начале 1980-х. Уже веяло грядущими переменами на родине, докатывались отзвуки неких других миров, другой литературы, музыки, других общественных отношений.
Но всё равно сохранялась атмосфера закупоренности, удушливости, безысходности. Ожидания нового сменялись вымученной весёлостью, а эта весёлость — апатией.
Недаром те годы в среде контркультурщиков получили определения: Эпоха великого стёба, затем Эпоха великого облома…
Известно, что период творческой активности Башлачёва продлился всего несколько лет — с 1983 по 1986 годы.
В мае была написана последняя известная песня, «Вишня»: «Что-то князя не видать, песенки не слышно. Я его устала ждать, замерзает вишня…». Так что многие месяцы он провёл в состоянии немоты, не имея при этом постоянного жилища, места работы.
Стёб был в конце 70-х — начале 80-х, во времена относительной свободы, точнее непринимания всерьёз контркультуры, а потом, когда «неформалами» занялись, — грубо говоря, при Андропове и Черненко — наступил Облом.
Рок-музыка стала занятием опасным, устройство концертов — уголовно наказуемым преступлением.
Но именно тот период, а точнее 1984 год, стал, на мой взгляд, самым важным годом советского (потом его назвали русским) рока.
От стёба он перешёл к серьёзности.
«Дайте мне ночь, дайте мне час,Дайте шанс сделать что-то из нас —Иначе всё, что вам будет слышно, Это «что вам угодно?» —
призывал Борис Гребенщиков товарищей из «служебных комнат». А Майк Науменко объявил о своём неучастии в общей жизни, о недвижении вперёд:
Машина обгоняет машину,И каждый спешит по делам,Все что-то продают, все что-то покупают,
Постоянно спорят по пустякам.
А я встречаю восход, я провожаю закат,Я вижу мир во всей его красе,Я удобно обитаю посредине дороги,
Сидя на белой полосе.
В тот год с роком началась борьба всерьёз, но тогда же были записаны знаковые альбомы «Периферия» группы ДДТ, «Начальник Камчатки» «Кино», «Крематорий II» «Крематория», «Нервная ночь» Константина Кинчева, дали первый концерт «Звуки Му»… В тот год рок-Россия узнала Александра Башлачёва. Пусть сначала это были несколько десятков человек.
…Башлачёва пытались делить между собой и барды, и рокеры, запоздало включали в свой цех профессиональные поэты. На мой взгляд, как не вписывался Высоцкий в сообщество бардов, так не был там своим и Башлачёв.
Он выбрал рок-культуру, когда приехал в Москву, а оттуда в Ленинград, и песни его были для той протестующей молодёжи, что томилась и перекипала в атмосфере 84-го года.
Ощущение удушья, тесноты, обречённости сквозит в каждой строке «Мёртвого сезона», «Рыбного дня», «Минуты молчания», «Сегодняшний день ничего не меняет…», «Палаты № 6», «Чёрных дыр»…
Нелепо всё то, что могло нам присниться,Но мы разрешали друг другу мечтать.Мы ждали появленья невиданной птицы,
Способной красиво и быстро летать.
Казалось, что сказка становится былью,И всё остальное смешно и старо,Что птица расправит могучие крылья
И, может быть, сверху уронит перо.
Весь мир удивится пернатому чуду,Весь мир изумлённо поднимет лицо…Теперь этот запах буквально повсюду,
Теперь этот запах решительно всюду…
Похоже, что где-то протухло большое яйцо.
Конечно, такие песни в то время были опасны, но как вовремя они пришли к слушателю! И дело здесь не столько в тогдашней актуальности, а, в пусть часто саркастической, но абсолютной серьёзности содержания текстов.
Для тогдашнего рока они были необыкновенно серьёзны, и, наверное, Башлачёв не только образностью, метафоричностью, скоморошеской едкой бесстрашностью, но и этой серьёзностью много дал русскому року.
Быть может, и «Поезд в огне» «Аквариума», и «Настало время менять» «Алисы», и «Мы ждём перемен» «Кино», и «Круговая порука» «Наутилуса Помпилиуса», и «Конвейер» ДДТ, и череда альбомов «Гражданской обороны» вышли из тех ранних песен Башлачёва.
А потом также дружно почти все рок-группы пережили «русский», «былинный» период своего творчества.
Артемий Троицкий не раз вспоминал о своём знакомстве с Башлачёвым осенью 1984 года. Как, послушав его песни, пригласил приехать в Москву, где Башлачёва, как считал Троицкий, примут на ура.
И как Башлачёв отнёсся к этому приглашению без внешнего энтузиазма. Но через месяц приехал, пел каждый вечер на квартирах, знакомился с известными поэтами и артистами, принимал книги с авторскими автографами. Затем отправился в Ленинград… В Череповец вернулся лишь затем, чтобы сжечь мосты.
Ну вот, ты — поэт… Еле-еле душа в чёрном теле,Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
В статье «Жизнь с кокаином», опубликованной в самом начале 1992 года, литературный критик Вячеслав Курицын писал: «…он (Башлачёв. — Р.С.
) появился у самых дверей первой свободы, где-то в районе 85-го, когда поэт уже обязан был чувствовать, что воздух начинает пахнуть иначе, что такой рывок из рабства не рифмуется с ситуацией, что так дико кричать, как он кричал, уже странно, поздно, почти неприлично перед лицом тех, что жили раньше и круче, но так не кричали. Это было похоже на смех без причины. Но причина была, и она глубже, чем конкретно-исторические коммунистические заморочки. Башлачёв специально был дан в почти уже вольный момент, чтобы за счёт этого «почти», за счёт контраста между периодом первых надежд и его отчаянным надрывом показать, что истинно русской лире не нужны поводы для надрыва: она сама — уже повод, уже надрыв — вечный и независимый от погод».
Есть с чем поспорить, но — «надрыв — вечный и независимый от погод», по-моему, очень точно.
Он отвечает на все до сих пор возникающие недоумённые вопросы: из-за чего Башлачёв покончил с собой? Почему отказывался от предложений записаться на «Мелодии»? Отказывался от съёмок в фильмах? Почему в тот момент, когда наконец-то произошёл прорыв рок-музыки на телевидение, на стадионы, уехал в Сибирь, в Среднюю Азию? Почему всё у него так получилось?..
В основе творчества Башлачёва, конечно, лежит протест. Но протест бывает разный, разного уровня. Кто-то протестовал против того, что его не принимают в Союз композиторов, кто-то — что не пускают на большую сцену, кто-то — что не выпускают за границу, кто-то — что страной правят коммунисты.
Победив, протестующие успокаивались, переключались на неспешное высокое искусство, а то и на восхваление тех, кто им помог победить… Протест Башлачёва был выше, глобальнее, и действительно не зависел «от погод». И потому победы быть не могло.
Невозможно представить себе победившего Пушкина, Льва Толстого, Есенина, Высоцкого…
«Мне было стыдно, что я пел. За то, что он так понял.Что смог дорисовать рога
Он на моей иконе», —
написал Башлачёв тем, кто видел в нём гастролирующего по стране диссидента. И, может быть, это отношение к нему как к противнику чего-то узкого, какой-то «конкретно-исторической заморочки» и заставило его замолчать именно в том момент, когда с этой «заморочкой» стали бороться все кому не лень. Тогда, в 1987-м, заниматься этим было уже почти безопасно.
Часто, особенно в ранних песнях, Башлачёв повествует от «мы», включает себя в «нас».
Мы запряжём свинью в карету,А я усядусь ямщиком,И двадцать два квадратных метра
Объедем за ночь с ветерком.
Мы вскроем вены торопливоНадёжной бритвою «Жилетт»,Но вместо крови льётся пивоИ только пачкает паркет.
«Больное семя»
НалегкеМы резво плавали в ночном горшке,И каждый думал о червячкеНа персональном золотом крючке.
«Рыбный день»
Спохватились о нём только в среду,Дверь сломали и в хату вошли,А на нас Степан ГрибоедовУлыбаясь глядел из петли.
«Грибоедовский вальс»
И пусть разбит батюшка Царь-колокол,Мы пришли с чёрными гитарами,Ведь биг-бит, блюз и рок-н-роллОколдовали нас первыми ударамиИ в груди искры электричества…
В поздних же песнях чаще появлялось «я», «ты», «он». Башлачёв словно бы отстранялся от остальных, от «мы».
«Политика, быт, все «приземлённые» материи интересовали его всё меньше — и в жизни, и в стихах», — отмечал Артемий Троицкий. Башлачёв всё дальше отходил и от рокерской эстетики.
Тогда появились его «Ванюша», «Хороший мужик», «На жизнь поэтов», «Слушая Высоцкого», «Егоркина былина»… Шедевры. А потом — обрыв.
…17 февраля 2008 года исполнилось двадцать лет, как Башлачёв ушёл из жизни. Дата эта выпала на воскресенье, и поэтому многие СМИ отметили её заранее — в пятницу, а то и в четверг. Вообще, у нас многое нынче начинают отмечать заранее — Новый год с ноября, избрание президента за полгода до самих выборов.
Стабильное течение времени, расписанный календарь событий, никаких неожиданностей… Газеты поместили на своих полосах небольшие статьи, пространные интервью с рок-ветеранами, где те рассказывали о себе и Башлачёве; а телевидение (по крайней мере, центральные каналы) печальную годовщину, кажется, не заметили.
Грустно. И в который раз пришлось вспомнить модное словцо «неформат». В этом случае неформат и технический, и идеологический. Да, сохранившиеся кино- и видеозаписи Башлачёва не могут посоперничать с нынешней «цифровкой», песни его не услаждают слух. Наоборот, скорее раздражают чувства, как произведения всех больших поэтов.
Не ко двору Башлачёв сегодняшней культуре и всему, что её окружает, не подходит он и единогласной, казарменно бодрой модели, которую пропагандируют архитекторы жизни.
Башлачёвские песни, написанные четверть века назад, вполне могут войти (или уже входят) в разряд нерекомендуемых к публичному исполнению, как, например, некоторые стихотворения Пушкина, басни Крылова, сказки Салтыкова-Щедрина (факты их исключения из концертных программ имеются)… После перестроечного всплеска свободы творчество Башлачёва вновь ушло в андеграунд, к которому сегодня можно отнести и интернет-сайты, книжные издания, диски. «Чего нет в телевизоре, — как гласит народная мудрость, — того нет и на самом деле».
По большому счёту, нынешняя подпольность башлачёвского наследия — это не так уж плохо. Всё что-либо значительное в последние годы постепенно уходит в подполье. Дело в том, что безобидных и забавных песен, стихов, рассказов, пьес — миллионы, они сыплются, как песок в воронку времени. А настоящее, застревая в этой воронке, заставляет тревожиться тех, кто пытается рулить культурой и искусством (таких руляющих во все времена было предостаточно). Что-то они пытаются протолкнуть в небытие, что-то вынуждены признать жемчужинами, что-то отправляют в запасники. В конце 1980-х в «серьёзных» изданиях относились иронически к упоминанию в статьях имени Башлачёва — он не был предметом обсуждения, не был фактом культуры. Чуть позже возникшая мода на рок-музыку сделала широко известным и Башлачёва. Посмертные публикации стихотворений, вал статей-воспоминаний, пластинка, книга, телевизионные передачи… Сейчас наследие Башлачёва в запаснике. Рулящим культурой боязно пропагандировать его поэзию, прибавлять громкость его песням — двадцать лет назад они будили тысячи равнодушно дремавших людей (пусть даже таких, как антигерой «Случая в Сибири»), сегодня же всё направлено на то, чтобы всех окутывала уютная дрёма… В такой дрёме лошадки обычно таскают телеги по хорошо знакомой им дороге, а возницы, намотав вожжи на кулак, мычат песенки без слов…
Все, кто говорят о Башлачёве, обязательно употребляют словосочетание «трагическая судьба». Да, конечно, судьба трагическая. И всё-таки, по-моему, ему повезло.
Повезло в том, что нашлись люди (среди которых и нелюбимый многими «опопсовевший» Артемий Троицкий), убедившие Башлачёва, что его песни нужны не только в маленьком Череповце; повезло и в том, что он сам нашёл в себе решимость бросить более или менее устроенную жизнь, стать бардом в истинном смысле этого слова (или — как чаще говорят о Башлачёве — скоморохом).
Повезло, что узкий и неприветливый, ориентированный в то время на западные традиции круг питерских рокеров принял его, а многие из тех, кого Башлачёв считал недосягаемо выше себя, назвали его гением, пошли за ним. Повезло ему со временем, в которое изречённое слово ещё много значило, слово слышали, впитывали, а главное — были люди, способные это слово изречь.
И сколько было в те 80-е годы на Руси подобных Башлачёву, но погибших, не вспыхнув, не нашедших сил и смелости разжать зубы. Наверное, гибнут они и сегодня. Гибли всегда, потому что всегда были «не ко двору эти ангелы чернорабочие».
У каждого поэта есть стихотворение, которое, не всегда являясь лучшим, всё же стоит над всем его творчеством. Пресловутая визитная карточка. У Башлачёва это — «Время колокольчиков». Есть там такие строки:
Что ж теперь ходим круг да околоНа своём поле, как подпольщики?Если нам не отлили колокол,
Значит здесь время колокольчиков.
Да, колокол, наверное, не отлит. Может быть, и нет в этом ничего страшного, может быть, «батюшка царь-колокол» — это сказка, ведь он изначально был расколот, и голоса его никто не слыхал. Страшно то, что не слышно сегодня тех, будящих, зовущих подняться колокольчиков, одним из которых был Александр Башлачёв.
То ли нет их в природе, то ли мы, оглушённые информационной какофонией, не способны расслышать…
Еще один текст об Александре Башлачеве на Переменах ЧИТАЙТЕ ТУТ
Источник: https://www.peremeny.ru/blog/5256
17 февраля 1988 года ушел из жизни поэт Александр Башлачев
Александр Башлачев, трагический символ целого поколения, которое Гребенщиков назвал “поколением дворников и сторожей”, написал всего около 70 стихотворений. Но этого оказалось достаточно, чтобы за надрывность и образность поэзии его сравнивали с Есениным и Высоцким.
Башлачев ушел из жизни в самый светлый год перестройки, ранним утром выбросившись из окна ленинградской многоэтажки.
Устав от жизни, устав от ее неправедности, которую чувствовал каждым своим обнаженным нервом, как-то сказав, “поэты в миру после строк ставят знак кровоточия”…
“РГ” представляет факты из жизни русского поэта, разделившего трагическую судьбу многих собратьев по перу.
1. Александр Башлачев родился в Череповце 27 мая 1960 года в семье начальника участка завода и преподавательницы химии. В возрасте четырех лет умел перемножать большие цифры. В своем классе, где было около 40 человек, Башлачев выпускал альманах. Обожал Есенина и Высоцкого. В 7-м классе заявил классной руководительнице, что мечтает стать журналистом. В 10-м классе научился играть на гитаре.
2. Проработав год после школы художником в одном из домов культуры, Башлачев поступил на факультет журналистики Уральского госуниверситета. Местный факультет журналистики считался третьим по силе в стране после МГУ и Ленинградского госуниверситета. Однокурсники поражались способности Башлачева, изучавшего немецкий язык, “слышать” другие языки.
Смысл английских слов он понимал по их звучанию, переводил с английского, не зная его. Как вспоминают друзья, он очень тонко чувствовал слог, звучание слов, интонации. Башлачев разработал свою структуру стиха, согласно которой каждое слово должно плавно вытекать из предыдущего, а строки в первую очередь должны соотноситься не по рифме, а по смыслу.
3. Учась в Свердловске, Башлачев большую часть учебного года проводил в родном Череповце. Писал тексты для местной группы “Рок-сентябрь”. Эта команда стала лауреатом конкурса, организованного “Комсомольской правдой”.
По признанию друзей, Саша не интересовался политикой, лекции посещал крайне редко, проводя время в небольшой комнатке в помещении факультета, которую ему выделили как университетскому художнику. Друзья называли его СашБаш.
Дмитрий Шеваров рассказывает о поэте Александре Башлачеве
4. Песни Башлачев начал сочинять в 1983 году, когда закончил университет. Он вернулся в родной Череповец, начав работать в местной газете “Коммунист”. По иронии судьбы, поэт и музыкант попал на работу не в отдел культуры, как хотел, а в скучный партийный отдел газеты.
В 1984 году на квартире ныне известного журналиста Леонида Парфенова, сверстника, друга и земляка Башлачева, состоялось знакомство последнего с известным музыкальным критиком Артемием Троицким.
“Хотя словами этого действительно не выразишь, мне посчастливилось стать одним из первых слушателей Башлачева, и впечатление было абсолютно ошеломляющим, сродни прикосновению к чему-то магическому и запредельному”, – писал Троицкий в предисловии к книге стихотворений Башлачева “Как по лезвию”, вышедшей в Москве в 2005 году. Троицкий предложил Башлачеву переехать в Москву.
5. Башлачев начал вести жизнь трубадура, бродячего певца и поэта, скитавшегося по российским городам и весям, останавливаясь на ночлег в квартирах знакомых. Не имея возможности пробиться на сцену, давал квартирники – концерты на квартирах, в которые набивались десятки людей.
Он абсолютно не хотел продвигаться в каком-то профессиональном плане, хотя с точки поэтического дара был “на несколько этажей” выше тогдашних рокеров. Он говорил, что песни и стихи приходят к нему свыше, осеняя его.
Во время выступлений его пальцы часто были в крови, настолько Башлачев “выворачивал” себя, поражая слушателей своей исповедальностью. “Столкновение с человеком, в котором от природы есть дар и который умеет им пользоваться производит впечатление, будто заглянул в печку горящую.
Этот внутренний жар, захлебывающийся поток всегда действует сильно на кого бы то ни было, не может не действовать. Этот самый дар, Божий дар, есть у всех, просто один из ста тысяч доводит его до ума”, – говорил о нем Борис Гребенщиков.
Сегодня исполнилось бы 50 лет поэту Александру Башлачеву
6. Один из своих квартирников Александр дал на квартире Аллы Пугачевой. Потом, приезжая в Череповец, показывал знакомым оборот обложки своего паспорта, где, по его словам, рукой примадонны были нарисованы сердце и капля крови.
Поэтический дар Башлачева высоко оценили Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко.
Последний с восторгом отозвался о Башлачеве в своей “Антологии русской поэзии”, которая с большим успехом печаталась в конце 1980-х годов в популярном в те годы журнале “Огонек”.
7. В марте 1985 года состоялось его первое публичное выступление в Ленинграде вместе с Юрием Шевчуком в аудитории Ленинградского медицинского училища. Кустарная запись этого концерта была издана под названием “Кочегарка”.
В 1985 году Башлачев вступил в легендарный ленинградский рок-клуб, а в 1986 году устроился на работу в не менее знаменитую котельную “Камчатка”, где в свое время работал Виктор Цой.
Голос Башлачева был хронически сорван из-за постоянных выступлений на квартирниках.
8. Любимой группой Александра Башлачева была “Дорз”. Ее лидер Джим Моррисон, гениальный американский поэт, так же как и Башлачев ушел из жизни в 27 лет. Считается, что это – роковая дата для многих поэтов, артистов, музыкантов.
9. Самой знаменитой композицией Башлачева считается “Время колокольчиков”. На концертах перед знакомыми и случайными людьми он выступал с браслетом из колокольчиков на руке и тремя колокольчиками на груди.
Подавляющее большинство своих стихов и песен Башлачев создал менее чем за два года – с лета 1984 по весну 1986 года. Перед смертью практически не писал. А лишь перерабатывал свои старые песни.
Незадолго до смерти снялся в культовом фильме “Рок” режиссера Алексея Учителя, но затем попросил вырезать все сцены со своим участием.
10. Утром 17 февраля 1988 года он открыл створку окна в доме 23 по улице Кузнецова в Ленинграде и шагнул в вечность. Похоронен Александр Башлачев на Ковалевском кладбище Северной столицы. На гроб в землю положили его гитару. Уже после гибели у него родился сын Егор.
Башлачеву посвятили свои песни многие российские рокеры и музыканты, включая Егора Летова (“Гражданская оборона”), Константина Кинчева (“Алиса”), “Чайф” – “Поплачь о нем”, “Чиж” и многие другие. Об Александре Башлачеве был снят документальный фильм “Смертельный полет”.
Александр Башлачев
В отдаленном совхозе “Победа” Был потрепанный старенький “ЗИЛ”. А при нем был Степан Грибоедов,
И на “ЗИЛе” он воду возил.
Он справлялся с работой отлично. Был по обыкновению пьян. Словом, был человеком обычным
Водовоз Грибоедов Степан.
После бани он бегал на танцы. Так и щупал бы баб до сих пор, Но случился в деревне с сеансом
На заплеванной маленькой сцене Он буквально творил чудеса. Мужики выражали сомненье,
И таращили бабы глаза.
Он над темным народом смеялся. И тогда, чтоб проверить обман, Из последнего ряда поднялся
Водовоз Грибоедов Степан.
Он спокойно вошел на эстраду, И мгновенно он был поражен Гипнотическим опытным взглядом,
Словно финским точеным ножом.
И поплыли знакомые лица… И приснился невиданный сон – Видит он небо Аустерлица,
Он не Степка, а Наполеон!
Он увидел свои эскадроны. Он услышал раскаты стрельбы И заметил чужие знамена
В окуляре подзорной трубы.
Но он легко оценил положенье И движением властной руки Дал приказ о начале сраженья
И направил в атаку полки.
Опаленный горячим азартом, Он лупил в полковой барабан. Был неистовым он Бонапартом,
Пели ядра, и в пламени битвы Доставалось своим и врагам. Он плевался словами молитвы
Незнакомым французским богам.
Вот и все. Бой окончен. Победа. Враг повержен. Гвардейцы, шабаш! Покачнулся Степан Грибоедов,
И слетела минутная блажь.
На заплеванной сцене райклуба Он стоял, как стоял до сих пор. А над ним скалил желтые зубы
Выдающийся гипнотизер.
Он домой возвратился под вечер И глушил самогон до утра. Всюду чудился запах картечи
Спохватились о нем только в среду. Дверь сломали и в хату вошли. А на нас водовоз Грибоедов,
Улыбаясь, глядел из петли.
Он смотрел голубыми глазами. Треуголка упала из рук. И на нем был залитый слезами
Императорский серый сюртук.
Враги сожгли родную хату
Сегодня ночью – дьявольский мороз. Открой, хозяйка, бывшему солдату! Пусти погреться, я совсем замерз,
Враги сожгли мою родную хату.
Перекрестившись истинным крестом, Ты молча мне подвинешь табуретку, И самовар ты выставишь на стол,
На чистую крахмальную салфетку.
И калачи достанешь из печи, С ухватом длинным управляясь ловко. Пойдешь в чулан, забрякают ключи.
Вернешься со своей заветной поллитровкой.
Я поиграю на твоей гармони. Рвану твою трехрядку от души. – Чего сидишь, как будто на иконе?
А ну, давай, пляши, пляши, пляши.
Когда закружит мои мысли хмель И “День Победы” я не доиграю, Тогда уложишь ты меня в постель,
Потом сама тихонько ляжешь с краю.
А через час я отвернусь к стене. Пробормочу с ухмылкой виноватой: – Я не солдат. Зачем ты веришь мне?
Я все наврал. Цела родная хата.
И в ней есть все – часы и пылесос. И в ней вполне достаточно уюта. Я обманул тебя – я вовсе не замерз!
Да тут ходьбы всего на три минуты.
Известна цель визита моего – Чтоб переспать с соседкою-вдовою. А ты ответишь: – Это ничего…
И вот тогда я кой-чего пойму, И кой о чем серьезно пожалею. И я тебя покрепче обниму
И буду греть тебя, пока не отогрею.
Да, я тебя покрепче обниму И стану сыном, мужем, сватом, братом. Ведь человеку трудно одному,
Когда враги сожгли родную хату.
Источник: https://rg.ru/2014/02/17/sashbash-site.html
Загрузка...
