Виктор Гюго – Сочинения
Часть первая
Книга первая. Содрейский лес
В последних числах мая 1793 года один из парижских батальонов, отправленных в Бретань под началом Сантерра, [1] вел разведку в грозном Содрейском лесу близ Астилле.
Около трехсот человек насчитывал теперь этот отряд, больше чем наполовину растаявший в горниле суровой войны.
То было после боев под Аргонном, Жемапом, [2] и Вальми [3] когда в первом парижском батальоне из шестисот волонтеров осталось всего двадцать семь человек, во втором – тридцать три и в третьем – пятьдесят семь человек. Памятная година героических битв.
Во всех батальонах, посланных из Парижа в Вандею, было девятьсот двенадцать человек. Каждому батальону придали по три орудия. Сформировали их в спешном порядке.
25 апреля, в бытность Гойе [4] министром юстиции и Бушотта [5] военным министром, секция Бон-Консейль предложила послать в Вандею несколько батальонов волонтеров; член коммуны Любен сделал соответствующее представление; первого мая Сантерр уже мог направить к месту назначения двенадцать тысяч солдат, тридцать полевых орудий и батальон канониров.
Построение этих батальонов, возникших молниеносно, оказалось столь разумным, что и посейчас еще служит образцом при определении состава линейных рот; именно тогда впервые изменилось традиционное соотношение между числом солдат и числом унтер-офицеров.
28 апреля Коммуна города Парижа дала своим волонтерам краткий наказ: «Ни пощады, ни снисхождения!» К концу мая из двенадцати тысяч человек, покинувших Париж, восемь тысяч пали в бою.
ВажноБатальон, углубившийся в Содрейский лес, готов был к любым неожиданностям. Продвигались не торопясь.
Зорко смотрели по сторонам направо и налево, вперед и назад; недаром Клебер [6] говорил: «У солдата и на затылке глаза есть». Шли уже давно.
Сколько могло быть времени? День сейчас или ночь? Неизвестно, ибо в таких глухих чащах безраздельно господствует вечерняя мгла и в Содрейском лесу вечно разлит полумрак.
Трагическую славу стяжал себе Содрейский лес. Здесь, среди лесных зарослей, в ноябре 1792 года свершилось первое злодеяние гражданской войны. Из гибельных дебрей Содрея вышел свирепый хромец Мускетон; длинный список убийств, совершенных в здешних лесах и перелесках, вызывает невольную дрожь.
Нет на всем свете места страшнее. Углубляясь в чащу, солдаты держались настороже.
Все кругом было в цветенье; приходилось пробираться сквозь трепещущую завесу ветвей, изливавших сладостную свежесть молодой листвы; солнечные лучи с трудом пробивались сквозь зеленую мглу; под ногой шпажник, касатик, полевые нарциссы, весенний шафран, безыменные цветочки – предвестники тепла, словно шелковыми нитями и позументом расцвечивали пышный ковер трав, куда вплетался разнообразным узором мох; здесь он рассыпал свои звездочки, там извивался зелеными червячками. Солдаты шагали медленно в полном молчании, с опаской раздвигая кустарник. Над остриями штыков щебетали птицы.
В гуще Содрейского леса некогда, в мирные времена, устраивались охоты на пернатых, ныне здесь шла охота на людей.
Стеной стояли березы, вязы и дубы; под ногой расстилалась ровная земля; густая трава и мох поглощали шум человеческих шагов; ни тропинки, а если и встречалась случайная тропка, то тут же пропадала; заросли остролиста, терновника, папоротника, шпалеры колючего кустарника, и в десяти шагах невозможно разглядеть человека. Пролетавшая иногда над шатром ветвей цапля или водяная курочка указывали на близость болота.
А люди все шли. Шли навстречу неизвестности, страшась и с тревогой поджидая появления того, кого искали сами.
Время от времени попадались следы привала – выжженная земля, примятая трава, наспех сбитый из палок крест, груда окровавленных ветвей. Вот там готовили ужин, тут служили мессу, там перевязывали раненых. Но люди, побывавшие здесь, исчезли бесследно.
Где они сейчас? Может быть, уже далеко? Может быть, совсем рядом, залегли в засаде с ружьем в руке? Лес словно вымер. Батальон двигался вперед с удвоенной осмотрительностью. Безлюдье – верный знак опасности. Не видно никого, тем больше оснований остерегаться.
Недаром о Содрейском лесе ходила дурная слава.
В таких местах всегда возможна засада.
Тридцать гренадеров, отряженные в разведку под командой сержанта, ушли далеко от основной части отряда. С ними отправилась и батальонная маркитантка. Маркитантки вообще охотно следуют за головным отрядом. Пусть на каждом шагу подстерегает опасность, зато чего только не насмотришься… Любопытство – одно из проявлений женской храбрости.
Вдруг солдаты маленького передового отряда почувствовали тот знакомый охотнику трепет, который предупреждает его о близости звериного логова. Будто слабое дуновение пронеслось по ветвям кустарника, и, казалось, что-то шевельнулось в листве. Идущие впереди подали знак остальным.
Офицеру не для чего командовать действиями разведчика, в которых выслеживание сочетается с поиском; то, что должно быть сделано, делается само собой.
В мгновение ока подозрительное место было окружено и замкнуто в кольцо вскинутых ружей: черную глубь чащи взяли на прицел со всех четырех сторон, и солдаты, держа палец на курке, не отрывая глаз от цели, ждали лишь команды сержанта.
Но маркитантка отважно заглянула под шатер ветвей, и, когда сержант уже готов был отдать команду: «Пли!», раздался ее крик: «Стой!»
Затем, повернувшись к солдатам, она добавила: «Не стреляйте, братцы!»
Она бросилась в кустарник. Солдаты последовали за ней.
И впрямь там кто-то был.
В самой гуще кустарника на краю круглой ямы, где лесорубы, как в печи, пережигают на уголь старые корневища, в просвете расступившихся ветвей, словно в зеленой горнице, полускрытой, как альков, завесою листвы, сидела на мху женщина; к ее обнаженной груди припал младенец, а на коленях у нее покоились две белокурые головки спящих детей постарше.
Это и была засада!
– Что вы здесь делаете? – воскликнула маркитантка.
Женщина молча подняла голову.
– Да вы, видно, с ума сошли, что сюда забрались! – добавила маркитантка.
И заключила:
– Еще минута, и вас бы на месте убили!..
Повернувшись к солдатам, она пояснила:
– Это женщина!
– Будто сами не видим! – сказал кто-то из гренадеров.
– Пойти вот так в лес, чтобы тебя тут же убили, – не унималась маркитантка, – надо ведь такую глупость придумать!
Обратите вниманиеЖенщина, оцепенев от страха, с изумлением, словно спросонья, глядела на ружья, сабли, штыки, на страшные лица.
Дети проснулись и захныкали.
– Мне есть хочется, – сказал один.
Конец ознакомительного отрывка
Вы можете купить книгу и
Прочитать полностью
Хотите узнать цену?
ДА, ХОЧУ
Источник: https://libking.ru/books/literature-19/441857-viktor-gyugo-sochineniya.html
Виктор Гюго – Сочинения
Здесь можно скачать бесплатно “Виктор Гюго – Сочинения” в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Литература 19 века. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.
Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
На Facebook
В Твиттере
В Instagram
В Одноклассниках
Мы Вконтакте
Описание и краткое содержание “Сочинения” читать бесплатно онлайн.
В книгу «Сочинения» Виктора Гюго вошли следующие произведения: «Девяносто третий год», «Собор Парижской богоматери», «Труженики моря», «Человек, который смеется».
Произведения в книге подобраны таким образом, чтобы показать все глубину и многогранность писательского таланта великого французского писателя. Ключевую роль в творчестве В.
Гюго занимает роман «Собор парижской Богоматери», но не менее интересны и самобытны хроники великой французской революции отраженные в романе «Девяносто третий год», самобытен, с элементами гротеска на жизнь Англии 17–18 вв., сюжет книги «Человек, который смеется».
Совершенно иным предстает перед нами Виктор Гюго в романе «Труженики моря», где автор рассказывает о тяжелом труде простых рыбаков, воспевает героическую борьбу человека с силами природы. Перевод: Ю. Померанцева
Часть первая
Книга первая. Содрейский лес
В последних числах мая 1793 года один из парижских батальонов, отправленных в Бретань под началом Сантерра, [1] вел разведку в грозном Содрейском лесу близ Астилле.
Около трехсот человек насчитывал теперь этот отряд, больше чем наполовину растаявший в горниле суровой войны.
То было после боев под Аргонном, Жемапом, [2] и Вальми [3] когда в первом парижском батальоне из шестисот волонтеров осталось всего двадцать семь человек, во втором – тридцать три и в третьем – пятьдесят семь человек. Памятная година героических битв.
Во всех батальонах, посланных из Парижа в Вандею, было девятьсот двенадцать человек. Каждому батальону придали по три орудия. Сформировали их в спешном порядке.
25 апреля, в бытность Гойе [4] министром юстиции и Бушотта [5] военным министром, секция Бон-Консейль предложила послать в Вандею несколько батальонов волонтеров; член коммуны Любен сделал соответствующее представление; первого мая Сантерр уже мог направить к месту назначения двенадцать тысяч солдат, тридцать полевых орудий и батальон канониров.
Построение этих батальонов, возникших молниеносно, оказалось столь разумным, что и посейчас еще служит образцом при определении состава линейных рот; именно тогда впервые изменилось традиционное соотношение между числом солдат и числом унтер-офицеров.
28 апреля Коммуна города Парижа дала своим волонтерам краткий наказ: «Ни пощады, ни снисхождения!» К концу мая из двенадцати тысяч человек, покинувших Париж, восемь тысяч пали в бою.
ВажноБатальон, углубившийся в Содрейский лес, готов был к любым неожиданностям. Продвигались не торопясь.
Зорко смотрели по сторонам направо и налево, вперед и назад; недаром Клебер [6] говорил: «У солдата и на затылке глаза есть». Шли уже давно.
Сколько могло быть времени? День сейчас или ночь? Неизвестно, ибо в таких глухих чащах безраздельно господствует вечерняя мгла и в Содрейском лесу вечно разлит полумрак.
Трагическую славу стяжал себе Содрейский лес. Здесь, среди лесных зарослей, в ноябре 1792 года свершилось первое злодеяние гражданской войны. Из гибельных дебрей Содрея вышел свирепый хромец Мускетон; длинный список убийств, совершенных в здешних лесах и перелесках, вызывает невольную дрожь.
Нет на всем свете места страшнее. Углубляясь в чащу, солдаты держались настороже.
Все кругом было в цветенье; приходилось пробираться сквозь трепещущую завесу ветвей, изливавших сладостную свежесть молодой листвы; солнечные лучи с трудом пробивались сквозь зеленую мглу; под ногой шпажник, касатик, полевые нарциссы, весенний шафран, безыменные цветочки – предвестники тепла, словно шелковыми нитями и позументом расцвечивали пышный ковер трав, куда вплетался разнообразным узором мох; здесь он рассыпал свои звездочки, там извивался зелеными червячками. Солдаты шагали медленно в полном молчании, с опаской раздвигая кустарник. Над остриями штыков щебетали птицы.
В гуще Содрейского леса некогда, в мирные времена, устраивались охоты на пернатых, ныне здесь шла охота на людей.
Стеной стояли березы, вязы и дубы; под ногой расстилалась ровная земля; густая трава и мох поглощали шум человеческих шагов; ни тропинки, а если и встречалась случайная тропка, то тут же пропадала; заросли остролиста, терновника, папоротника, шпалеры колючего кустарника, и в десяти шагах невозможно разглядеть человека. Пролетавшая иногда над шатром ветвей цапля или водяная курочка указывали на близость болота.
А люди все шли. Шли навстречу неизвестности, страшась и с тревогой поджидая появления того, кого искали сами.
Время от времени попадались следы привала – выжженная земля, примятая трава, наспех сбитый из палок крест, груда окровавленных ветвей. Вот там готовили ужин, тут служили мессу, там перевязывали раненых. Но люди, побывавшие здесь, исчезли бесследно.
Где они сейчас? Может быть, уже далеко? Может быть, совсем рядом, залегли в засаде с ружьем в руке? Лес словно вымер. Батальон двигался вперед с удвоенной осмотрительностью. Безлюдье – верный знак опасности. Не видно никого, тем больше оснований остерегаться.
Недаром о Содрейском лесе ходила дурная слава.
В таких местах всегда возможна засада.
Тридцать гренадеров, отряженные в разведку под командой сержанта, ушли далеко от основной части отряда. С ними отправилась и батальонная маркитантка. Маркитантки вообще охотно следуют за головным отрядом. Пусть на каждом шагу подстерегает опасность, зато чего только не насмотришься… Любопытство – одно из проявлений женской храбрости.
Вдруг солдаты маленького передового отряда почувствовали тот знакомый охотнику трепет, который предупреждает его о близости звериного логова. Будто слабое дуновение пронеслось по ветвям кустарника, и, казалось, что-то шевельнулось в листве. Идущие впереди подали знак остальным.
Офицеру не для чего командовать действиями разведчика, в которых выслеживание сочетается с поиском; то, что должно быть сделано, делается само собой.
В мгновение ока подозрительное место было окружено и замкнуто в кольцо вскинутых ружей: черную глубь чащи взяли на прицел со всех четырех сторон, и солдаты, держа палец на курке, не отрывая глаз от цели, ждали лишь команды сержанта.
Но маркитантка отважно заглянула под шатер ветвей, и, когда сержант уже готов был отдать команду: «Пли!», раздался ее крик: «Стой!»
Затем, повернувшись к солдатам, она добавила: «Не стреляйте, братцы!»
Она бросилась в кустарник. Солдаты последовали за ней.
И впрямь там кто-то был.
В самой гуще кустарника на краю круглой ямы, где лесорубы, как в печи, пережигают на уголь старые корневища, в просвете расступившихся ветвей, словно в зеленой горнице, полускрытой, как альков, завесою листвы, сидела на мху женщина; к ее обнаженной груди припал младенец, а на коленях у нее покоились две белокурые головки спящих детей постарше.
Это и была засада!
– Что вы здесь делаете? – воскликнула маркитантка.
Женщина молча подняла голову.
– Да вы, видно, с ума сошли, что сюда забрались! – добавила маркитантка.
И заключила:
– Еще минута, и вас бы на месте убили!..
Повернувшись к солдатам, она пояснила:
– Это женщина!
– Будто сами не видим! – сказал кто-то из гренадеров.
– Пойти вот так в лес, чтобы тебя тут же убили, – не унималась маркитантка, – надо ведь такую глупость придумать!
Обратите вниманиеЖенщина, оцепенев от страха, с изумлением, словно спросонья, глядела на ружья, сабли, штыки, на страшные лица.
Дети проснулись и захныкали.
– Мне есть хочется, – сказал один.
– Мне страшно, – сказал второй.
Лишь младенец продолжал спокойно сосать материнскую грудь.
Глядя на него, маркитантка проговорила:
– Только ты один не растерялся.
Мать онемела от ужаса.
– Да не бойтесь вы, – крикнул ей сержант, – мы из батальона Красный Колпак!
Женщина задрожала всем телом. Она робко взглянула на сержанта и не увидела на его обветренном лице ничего, кроме густых усов, густых бровей и пылавших, как уголья, глаз.
– Бывший батальон Красный Крест, – пояснила маркитантка.
А сержант добавил:
– Ты кто такая, сударыня, будешь?
Женщина, застыв от ужаса, не спускала с него глаз. Она была худенькая, бледная, еще молодая, в жалком рубище; на голову она, как все бретонские крестьянки, накинула огромный капюшон, а на плечи шерстяное одеяло, подвязанное у шеи веревкой. С равнодушием дикарки она даже не потрудилась прикрыть голую грудь. На избитых в кровь ногах не было ни чулок, ни обуви.
– Нищенка, что ли? – спросил сержант.
В разговор снова вмешалась маркитантка:
– Как звать-то?
Вопрос прозвучал по-солдатски грубо, но в нем чувствовалась чисто женская мягкость.
Женщина невнятно пробормотала в ответ:
– Мишель Флешар.
А маркитантка тем временем ласково гладила шершавой ладонью головку младенца.
– Сколько же нам времени? – спросила она.
Мать не поняла вопроса. Маркитантка повторила:
– Я спрашиваю, сколько ему лет?
– А, – ответила мать. – Полтора годика.
– Смотрите, какие мы взрослые, – воскликнула маркитантка. – Стыдно такому сосать. Придется, видно, мне отучать его от груди. Мы ему супу дадим.
Мать немного успокоилась. Двое старших ребятишек, которые тем временем уже успели окончательно проснуться, смотрели вокруг с любопытством и, казалось, даже не испугались. Уж очень были пышны плюмажи у гренадеров.
– Ах, – вздохнула мать, – они совсем изголодались.
И добавила:
– Молоко у меня пропало.
– Еды им сейчас дадут, – закричал сержант, – да и тебе тоже. Не о том речь. Ты скажи нам, какие у тебя политические убеждения?
Женщина молча смотрела на сержанта.
– Ты что, не слышишь, что ли?
Она пробормотала:
– Меня совсем молодой в монастырь отдали, а потом я вышла замуж, я не монахиня. Святые сестры научили меня говорить по-французски. Нашу деревню сожгли. Вот мы и убежали в чем были, я даже башмаков надеть не успела.
Источник: https://www.libfox.ru/441857-viktor-gyugo-sochineniya.html
Готовые школьные сочинения
марта
11 2011
Тема сочинения – Романтизм великого французского писателя Виктора Гюго
Великий французский поэт, романист и драматург Виктор Гюго (1802-1885) родился в г. Безансоне в семье офицера. Будущему поэту было 13 лет, когда в стране установился режим Реставрации.
Семнадцатилетним юношей он уже издавал литературное приложение к одной из монархических газет. Самый первый сборник его стихов, выдержанный в духе классицизма, возвеличивал короля и его придворную знать, прославлял религию и средневековье.
Но проходит всего несколько лет, и Гюго меняется. Он публикует литературный документ – предисловие к драме «Кромвель», где излагает программу романтизма.
Гюго восклицает: «Нет ни правил, ни образцов, или, вернее, нет иных правил, кроме общих законов природы, господствующих над всем искусством, и частных законов для каждого произведения, вытекающих из требований, присущих каждому сюжету».
Романтическая программа В. Гюго сыграла прогрессивную роль в литературной жизни Франции. Гюго подчеркивал демократический характер своей реформы. В 1830 г. он писал: «Литературная свобода – дочь свободы политической.
Этот принцип есть принцип века, и он восторжествует». Июльская революция 1830 г. покончила с реакционным режимом Реставрации. Народ Парижа проявил в июльские дни мужество и энтузиазм.
События во Франции нашли горячий отклик далеко за ее пределами.
Замечательная картиной Эжена Делакруа ‘Свобода на баррикадах’ как нельзя лучше отражает умонастроения того времени. Молодая полуоб наженная женщина, олицетворяющая Свободу, ведет за собой парижан, высоко подняв трехцветное знамя.
Сочетая романтический образ Свободы с реальными типами парижан, художник вдохновенно передает героику трех июльских дней. Мальчик с двумя пистолетами предвосхищает образ Гавро-ша в «Отверженных» Гюго.
Центральные фигуры предстают в стремительном порыве – мы словно ощущаем неодолимое движение восставшего народа, как об этом писал Виктор Гюго:
- Мужчины, женщины и дети встали разом.
- Кто мог владеть рукой, в ком сердце есть и разум,
- Сбежались, притекли. Весь город, как река,
- На королевские обрушился войска.
Талант Гюго – поэта, романиста, драматурга – раскрывается именно в эти годы.
Его драмы «Эрнани», «Король забавляется», «Рюи Блаз» отличаются напряженностью сюжета, яркими романтическими контрастами, страстностью монологов.
Они обнажают пустоту и ничтожество придворного быта, тиранию монархов, лицемерие и жестокость царедворцев. Положительные герои драм Гюго – смелые, сильные духом люди, вступающие в конфликт с властями.
Первый исторический роман Гюго – «Собор Парижской богоматери». Действие в нем происходит в конце XV века. Роман открывается картиной шумного народного праздника в Париже.
Здесь и пестрая толпа горожан и горожанок; и фламандские купцы и ремесленники, прибывшие в качестве послов во Францию; и кардинал Бурбонский, также школяры из университета, нищие, королевские стрелки, уличная танцовщица Эсмеральда и фантастически уродливый звонарь собора Квазимодо. Таков широкий круг образов, которые предстают перед читателем.
Праздник шутов, представление средневековой мистерии на мраморной площадке Дворца правосудия, мрачная Гревская площадь, окруженная узкими готическими постройками, квартал воров и бродяг, зловещие башни Бастилии, и над всем этим – тяжелая громада собора, мрачный и вместе с тем величественный символ средневековья, – все это воссоздавало картины эпохи. Это был тот «местный колорит», воспроизведение которого французские романтики считали одной из важнейших задач искусства.
Виктор Гюго сумел не только дать колорит эпохи, но и обнажить социальные противоречия того времени. Огромная масса бесправного народа противостоит в романе господствующей кучке дворянства, духовенства и королевских чиновников. Характерна сцена, в которой Людовик XI скаредно подсчитывает расходы на сооружение тюремной клетки, не обращая внимания на мольбу томящегося в ней узника.
Изображение собора недаром занимает центральное место в романе. Христианская церковь играла не последнюю роль в системе крепостного гнета. Один из главных персонажей – архидьякон собора Клод Фролло – воплощает в себе мрачную идеологию церковников.
Суровый фанатик, он посвятил себя изучению науки, но средневековые науки были тесно связаны с мистикой и суеверием. Человек незаурядного ума, Фролло скоро ощутил бессилие этой премудрости. Но религиозные предрассудки не позволяли ему выйти за ее пределы.
Он испытывал «ужас и изумление служителя алтаря» перед книгопечатанием, как и перед всяким другим новшеством. Он искусственно подавлял в себе человеческие желания, но не мог устоять перед искушением, которое вызвала у него девушка цыганка.
Фанатический монах стал неистовым, циничным и грубым в своей страсти, обнаруживая до конца свою низость и жестокосердие.
Наряду с образом Клода Фролло художественно убедителен образ капитана Феба де Шатопера. Красивая наружность и блеск мундира прикрывали пустоту, легкомыслие и внутреннее ничтожество этого молодого дворянина.
В центре романа писатель поставил образ Эсмеральды. Это красивая девушка, воспитанная цыганами. Гюго сделал ее воплощением душевной красоты и гуманности. Это романтический образ. Гюго утверждает, что в мире постоянно происходит борьба между добром и злом.
Он создавал свои положительные образы, исходя из идеи добра. При этом романтик Гюго с особой любовью подчеркивает все яркое, красочное, контрастное. Он создает неожиданные, волнующие ситуации. Такова, например, встреча Эсмеральды с родной матерью накануне казни.
Романтичен образ Квазимодо: необыкновенно его уродство, в особенности по контрасту с красотой Эсмеральды, но в уродливом теле оказывается отзывчивое сердце. Своими душевными качествами этот простой, бедный человек противостоит и Фебу, и Клоду Фролло. Сразу же после контрреволюционного переворота Луи Наполеона Бонапарта В.
Гюго эмигрировал за границу. Оттуда он повел борьбу против Наполеона III. Со всей силой своего поэтического гения Гюго выступил против отвратительных сторон нового режима. Его страстная ненависть ко Второй империи нашла яркое выражение в сборнике стихов «Возмездие», который представлял собой вершину политической лирики Гюго.
Наполеон представлен здесь мартышкой, которая «в шкуру льва нахально облеклась». На всех зверей она нагоняла страх, пока не пришел охотник
- И шкуру вытряхнув, чтоб не было обмана,
- Взглянул и вымолвил: «Ты только обезьяна».
Но особенно примечательны стихотворения, в которых он обличает антинародный характер режима Второй империи, господство жадной и эгоистичной буржуазии, для которой «монета – бог»:
- Превыше всяких благ для них купон и рента…
- («Буржуа у себя дома»)
Разгул финансовых авантюр, спекулятивная горячка, охватившая буржуазную Францию в эту эпоху, образно переданы В. Гюго в стихотворении «Веселая жизнь»:
- Ну, живо! Плут, бандит, кретин, лакей, мошенник,
- Садитесь вкруг стола, толпитесь возле денег!
- Всем будет место здесь!
- Глотайте полным ртом: жизнь коротка, не так ли?
- А глупый наш народ на пышном сем спектакле
- К услугам вашим – весь!
Кто бы мог подумать, что эти строки вполне будут приложимы к российской действительности конца 20-го столетия! Контрастом разгулу мошенников противостоит картина жалкой бедности: трагический образ матери, которая «ребенку грудь подносит, где нету молока», миллионы несчастных, тяжелым трудом добывающих себе жалкие крохи хлеба.
Стихи Гюго этих лет исполнены гражданского пафоса. Никогда еще с такой силой не звучала, как он сам выразился, бронзовая струна его лиры – гневная сатира. Он отказался вернуться во Францию, когда в 1859 году была объявлена амнистия. «Я вернусь во Францию, когда туда вернется свобода», – заявил Гюго.
В 1861 году Гюго завершает труд многих лет своей жизни – роман «Отверженные». В центре этого большого повествования – люди из народа, страдающие от социальной неустроенности, от воли злых людей. Гюго рисует историю Жана Вальжана, проведшего 19 лет на каторге.
Он попал в свое время на каторгу за буханку хлеба, которую украл для голодающих детей своей сестры. По возвращении с каторги его продолжает преследовать закон буржуазного государства. Человеку с желтым паспортом не дают ни пищи, ни пристанища.
Он один из отверженных в этом обществе. Озлобленный и затравленный, Жан Вальжан совершает новую кражу и тут, по воле автора, перерождается под влиянием доброго епископа Мириеля.
Он становится честным, чутким к нуждам окружающих, самоотверженным в своем стремлении делать людям добро. Но для буржуазного закона он только бывший каторжник.
Параллельно линии Вальжана автор рисует историю Фантины – честной девушки, которую соблазнил и бросил легкомысленный барчук. Жадный и бесчувственный Тенардье, в доме которого воспитывается маленькая дочь Фантины Козетта, воплощает отвратительные черты мещан, у которых все основано на денежном расчете.
Полицейский инспектор Жавер, преследующий и Жана Вальжана и Фантину, – человек, для которого существуют только параграфы закона Он так же бездушен, как и Тенардье. Он один из винтиков той машины для подавления народа, которую представляет собой буржуазное государство.
Гюго не умеет до конца объяснить социальное зло.
Он не понимает того, что дело совсем не в добрых или злых людях, не в том, что Тенардье и Жавер бесчеловечны, а в том, что весь государственный порядок, основанный на частной собственности, порождает это зло и ведет к неисчислимым бедствиям. Но Гюго умеет страстно, взволнованно рассказывать о народных страданиях и вызвать в читателе горячую симпатию к обездоленным.
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани – » Тема сочинения – Романтизм великого французского писателя Виктора Гюго . Литературные сочинения!
Источник: http://www.testsoch.net/tema-sochineniya-romantizm-velikogo-francuzskogo-pisatelya-viktora-gyugo/
предисловие об авторе Викторе Гюго. Напишите его биографию понятным языком. СРОЧНО!!!! – Школьные Знания.com
Виктор Гюго был младшим из трёх братьев (старшие — Абель[fr], (1798—1865) и Евгений[fr], (1800—1837)). Отец писателя, Жозеф Леопольд Сигисбер Гюго[fr] (1773—1828), стал генералом наполеоновской армии, его мать Софи Требюше[fr] (1772—1821) — дочь нантского судовладельца, была роялисткой-вольтерьянкой.
Раннее детство Гюго протекает в Марселе, на Корсике, на Эльбе (1803—1805), в Италии (1807), в Мадриде (1811), где проходит служебная деятельность его отца, и откуда семья каждый раз возвращается в Париж[2]. Путешествия оставили глубокое впечатление в душе будущего поэта и подготовили его романтическое миросозерцание.
В 1813 году мать Гюго, Софи Требюше, имевшая любовную связь с генералом Лагори, разошлась с мужем и обосновалась с сыном в Париже.
Юность и начало литературной деятельности[править | править вики-текст]
С 1814 по 1818 год учился в Лицее Людовика Великого. В 14 лет начал творческую деятельность.
Пишет свои неопубликованные трагедии: «Yrtatine», которую посвящает своей матери, и «Athelie ou les scandinaves», драму «Louis de Castro», переводит Вергилия, в 15 лет уже получает почётный отзыв на конкурсе Академии за стихотворение «Les avantages des études», в 1819 — две премии на конкурсе «Jeux Floraux» за поэмы «Верденские девы» (Vierges de Verdun) и оду «На восстановление статуи Генриха IV» (Rétablissement de la statue de Henri III), положившие начало его «Легенде веков»; затем печатает ультрароялистическую сатиру «Телеграф», впервые обратившую на него внимание читателей. В 1819—1821 издаёт Le Conservateur littéraire[fr], литературнoe приложение к роялистическому католическому журналу Le Conservateur[fr]. Заполняя сам под различными псевдонимами своё издание, Гюго опубликовал там «Оду на смерть герцога Беррийского», надолго установившую за ним репутацию монархиста[2].
В октябре 1822 года Гюго женился на Адель Фуше[fr] (1803—1868), в этом браке родилось пятеро детей:
Леопольд (1823—1823)Леопольдина[fr], (1824—1843)Шарль[fr], (1826—1871)Франсуа-Виктор[fr], (1828—1873)Адель (1830—1915).
В 1823 году был опубликован роман Виктора Гюго «Ган Исландец»[fr] (Han d’Islande), получивший сдержанный приём.
Хорошо аргументированная критика Шарля Нодье привела к встрече и дальнейшей дружбе между ним и Виктором Гюго. Вскоре после этого прошло собрание в библиотеке Арсенала, — колыбели романтизма, — которое оказало большое влияние на развитие творчества Виктора Гюго.
Их дружба продлится с 1827 по 1830 годов, когда Шарль Нодье станет всё более критично высказываться по поводу произведений Виктора Гюго.
Примерно в этот период Гюго возобновляет отношения со своим отцом и пишет поэмы «Ода моему отцу» (Odes à mon père, 1823), «Два острова» (1825) и «После битвы» (Après la bataille). Его отец скончался в 1828 году.
Пьеса Гюго «Кромвель»[fr] (Cromwell), написанная специально для великого актёра французской революции Франсуа-Жозефа Тальма и опубликованная в 1827 году, вызвала бурные споры. В предисловии к драме автор отвергает условности классицизма, особенно единство места и времени, и закладывает основы романтической драмы.
Семья Гюго часто устраивает в своем доме приёмы и устанавливает дружеские отношения с Сент-Бёвом, Ламартином, Мериме, Мюссе, Делакруа. С 1826 по 1837 год семья часто проживает в Шато де Рош[fr], вБьевре[fr], поместье Бертьена л'Эне[fr], редактора Journal des débats.
Там Гюго встречается с Берлиозом, Листом, Шатобрианом, Джакомо Мейербером; составляет сборники поэм «Восточные мотивы» (Les Orientales, 1829) и «Осенние листья» (Les Feuilles d’automne, 1831).
Тема «Восточных мотивах» — Греческая война за независимость, где Гюго выступает в поддержку родины Гомера. В 1829 году выходит «Последний день приговорённого к смерти» (Dernier Jour d’un condamné), в 1834 — «Клод Ге» (Claude Gueux).
В этих двух коротких романах Гюго выражает своё отрицательное отношение к смертной казни. Роман «Собор Парижской Богоматери» был опубликован в 1831 году.
Источник: https://znanija.com/task/9376300
Виктор Гюго (1802–1885)
mvpphila Мар 3, 2015 (оценок: 1, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка…
Все книги Виктора Гюго
Гениальный поэт, драматург и писатель Виктор Мари Гюго появился на свет в Безансоне 26 февраля 1802 года в семье офицера. Супружеская жизнь у его родителей не сложилась, поэтому младенец кочевал между отцовским и материнским домом. Возможно, именно из-за этого маленький Гюго был чрезвычайно болезненным мальчиком.
Виктору еще не исполнилось и двадцати, как в октябре 1822 года он стал законным супругом Аледь Фуке – девушки, которую любил с самого детства. Первый их ребенок умер, прожив всего несколько месяцев.
После трагической смерти первенца жена подарила Виктору Гюго еще четырех детей – двух дочерей и двух сыновей.
Отношения между супругами были полны любви и понимания, благодаря чему коллеги писателя называли чету «святым семейством».
Период од и романов сменился волной пьес на рубеже 20-30-х годов XIX века. Все больше погружаясь в театральную среду, теряя ощущение времени на репетициях, Гюго практически не появляется дома. Семейная идиллия рушится, а на ее шатких остатках возносится триумфальная пьеса «Эрнани», принося семье небывалый финансовый достаток.
В начале 1831 года писатель ставит точку в легендарном романе «Собор Парижской Богоматери» и, вместе с тем, в счастливом браке. Адель уже давно разлюбила Виктора – хотя он и не замечал этого, – и жизнь в таком положении стала невыносимой для молодого творческого мужчины.
В это время судьба дарит ему новый лучик солнца, обворожительную парижанку Жюльетту Друэ.
Стройная черноглазая куртизанка и Гюго были словно созданы друг для друга… В жизни писателя вновь начинается белая полоса, и он, исполненный вдохновением, с новой силой приступает к литературной деятельности.
Кстати, в отличие от Адель, Жюльетта высоко ценила работу своего любимого и всегда хранила его рукописи. Вдохновение Виктора вскоре вылилось в сборник стихов «Песни сумерек».
Интересно, что в этих отношениях Гюго проявил себя скорее строгим наставником, чем искренним любовником. С его легкой руки Жюльетта из пленительной куртизанки превратилась в скромную монашку… А в это время писатель с головой окунается в общественную деятельность. Да, в 1845 году он стал пэром Франции – и это не был предел мечтаний.
В 1843 году старшая дочь Гюго, Леопольдина, трагически погибает вместе со своим мужем.
В это же время дает трещину и второй (неофициальный) брак писателя: кроме Жюльетты его начинают навещать многие хорошенькие куртизанки и актрисы.
Лишь спустя семь лет несчастная женщина узнает о «подвигах» своего Казановы – да еще как узнает, из уст самой соперницы, прикрепившей в добавок к своему письму еще и любовную переписку с Гюго…
В 50-х годах французский мэтр становится изгнанником, кочуя между Брюсселем и британскими островами. За пределами Франции он издает памфлет «Наполеон Малый», который приносит ему небывалую славу, после чего с новой силой принимается за творчество. Удача то и дело улыбалась ему: на гонорар за сборник поэзий «Созерцания» Гюго смог построить целый дом!
В 60-х появляются «Отверженные», «Труженики моря», «Песни улиц и лесов». На писателя не влияет даже смерть его первой любви – Адель, а также всех его детей.
Ведь жизнь Виктора Гюго теперь, помимо Жюльетты, скрашивали то Мари, то Сара, то Жюдит – все как одна юные, свежие, пылкие.
Даже в восьмидесятилетнем возрасте Гюго оставался собой: за два месяца до своей смерти он еще назначал любовные свидания.
22 мая 1885 года мир попрощался с великим писателем. За гробом Виктора Гюго шло два миллиона человек…
Виктор Гюго, библиография
Все книги Виктора Гюго:
Поэзия
1822
«Оды и поэтические опыты»
1823
«Оды»
1824
«Новые оды»
1826
«Оды и баллады»
1829
«Восточные мотивы»
1831
«Осенние листья»
1835
«Песни сумерек»
1837
«Внутренние голоса»
1840
«Лучи и тени»
1853
«Возмездие»
1856
«Созерцания»
1865
«Песни улиц и лесов»
1872
«Грозный год»
1877
«Искусство быть дедом»
1878
«Папа»
1880
«Революция»
1881
«Четыре ветра духа»
1859, 1877, 1883
«Легенда веков»
1886
«Конец Сатаны»
1891
«Бог»
1888, 1893
«Все струны лиры»
1898
«Мрачные годы»
1902, 1941
«Последний сноп»
1942
«Океан»
Источник: http://LifeInBooks.net/pisateli/viktor-gyugo-1802-1885/
Виктор Гюго — сочинение по творчеству В. Гюго
Гюго представляет внешне целый 19 век, целую Францию. Он родился у порога прошлого века — в 1802 году, умер держи его закате — в 1885 году. Гений его был универсальным : т. е.
драматург он обеспечил решающую победу в “ Романтических Битвах “ , наподобие поэт он буквально царил на протяжении чуть было не всего века, как романист он создал “континент Гюго “всему миру, некто прославился как публицист — и еще не вполне оценен что живописец. Вне революции 1789 года, вне века 19 (как) будто века революций понять Гюго невозможно.
Эпиграфом ко всему творчеству великого француза могут фигурировать его слова : “ Первая потребность человека, его на первом месте право, первый его долг — свобода “ .
Отсюда прямым образом проистекало и восприятие Виктором Гюго искусства, его смысла, его предназначения. “ Бунт, вся революция в целом — вот источник литературы девятнадцатого века “ .
Уж в первых прозаических опытах Гюго — повести “ Бюг — Жергаль “ (1819) и романе “ Ган Исландец “ (1823) — проявила себя столько характерная для писателя склонность к большой социальной теме и обнаружились семя романтизма.
В знаменитом, нашумевшем предисловии к драме “Кромвель” (1827) Витяха Гюго провозгласил себя романтиком, “истинным романтиком “ , и связал “великое” , ведь есть романтическое движение, с “ прямыми следствиями 1789 годы “ .
Драматургия Виктора Гюго — “ Мария Делорм “ (1829) , “ Эрнани “ (1829) , “ Император забавляется “ (1832) , “ Лукреция Борджа “ (1832) , “ Мария Тюдор “ (1833) , “ Анджело, правитель Падуанский “ (1835) , “ Рюи Блаз “ (1838) — это цифра лет неустанной битвы со “ старым строем “ .
Для того Гюго драматургия была не столько родом искусства, коих) пор социальным деянием. Прямой выход к современности Виктор Гюго ес через поэзию, с помощью поэзии. “К оружию, Подтекстовка!”-восклицает Гюго, напоминая о призыве Великой революции.
Аж тогда, когда его поэзия была лирической в ней осуществлялось романти — Ческое её переоборудование. В бесчисленных циклах своих стихов Гюго существенно преобразовывал традиционное стихосложение.
Поэтичность выражала у него бесконечное богатство внешнего и внутреннего решетка, руководствуясь принципом правды и принципом свободы.
Ритмическое, интонационное, лексическое разнообразие и богатство стихов само по себе было программным в (видах утверждения современной поэзии. Поэзия становилась для Гюго трибуной.
Сейчас в сборнике стихотворений “Осенние листья” (1831) Гюго писал: “Муза отдаться себя должна народу”.
Поэзия Гюго стала лирическим и публицистическим дневником общественной и политической истории 19-го века, начиная через 1989 года и наполеоновской эпопеи, память о которых осеняет первые но его сборники (первый-”Оды и другие стихотворения”, 1822, через некоторое время “Оды и баллады”, 1826, “Восточные мотивы”, 1829) . В 1848 году в Франции вновь революция. Гюго — весь в схватке. Хуй республиканского парламента, он отважно сражается за Республику.
В 1851 произошел правы перерождение, установился режим империи — Второй империи Наполеона 3, “Наполеона Малого”, ровно по точному определению Гюго.
Писатель немедленно покинул родину и находился в эмиграции с двадцать лет. Он объявил войну империи, тирании, деспотизму, мракобесию.
Во вкусе в 18-м веке голос Вольтера, так в веке 19-м мурлыканье Гюго, автора статей, стихов, романов, громко раздается надо миром, голос свободы и совести.
В 1852 году из чего следует публицистическая книга “Наполеон Малый” , тогда же была написана кодекс “История одного преступления”. В 1853 году Виктор Гюго издает курс политических стихотворений “Возмездие”. Гюго вернулся во Францию 5 сентября 1870 возраст, на следующий день после падения империи.
Вскорости он публикует еще один цикл политической и публицистической поэзии-прейскурант ”Грозный год” (1872), отклик на бурю, которая пронеслась по-над Францией в годы франко-прусской войны, революции 1870 лета, Коммуны.
И все же, при всем значении поэзии, драматургии, абсолютно особенную роль в создании “континента Гюго” сыграли его романы.
Далеко не не случайно именно романы четко обозначают этапы пути писателя, кульминационные моменты каждого изо этапов.
Действительно, истинным образом первого периода развития романтизма, хрестоматийным его примером остается Ромуля “Собор Парижской Богоматери” (1831). И вновь роль итоговой умереть и не встать многом книги сыграл роман-”93-й год” (1874).
Смена изображена в романе “93-й год” так, как она предстает в всем творчестве Виктора Гюго: это “Очистительное горнило”, в котором выплавляется современная образование.
Демонстративная приверженность идей и идеалов Гюго миру “абсолюта человеческого”, миру общечеловеческих, извечных ценностей обусловила заметную неподвижность искусства этого писателя — при его динамизме, возле его способности идти вместе со стремительным веком.
О этом в свой черед свидетельствует один из последних романов Гюго-”Человек, какой-никакой смеется” (1869). Конфликт Добра и Зла как характер “абсолюта человеческого” в романе “Труженики моря “ (1866) приобретает внешний вид конфликта человека и самой природы.
Вершиной гуманизма и демократизма Виктора Гюго стал Романя о народе — его”Отверженные” (1862).
Источник: http://sochbox.com/viktor-gyugo-sochinenie-po-tvorchestvu-v-gyugo/
Романтизм великого французского писателя
/ Сочинения / Зарубежная литература / Гюго В. / Романтизм великого французского писателя
| Скачать сочинение |
Ударим молотом по теориям, поэтикам и системам. Собьем эту старую штукатурку, скрывающую фасад искусства!
Виктор Гюго
Великий французский поэт, романист и драматург Виктор Гюго (1802—1885) родился в г. Безансоне в семье офицера. Будущему поэту было 13 лет, когда в стране установился режим Реставрации.
Семнадцатилетним юношей он уже издавал литературное приложение к одной из монархических газет.
Самый первый сборник его стихов, выдержанный в духе классицизма, возвеличивал короля и его придворную знать, прославлял религию и средневековье. Но проходит всего несколько лет, и Гюго меняется.
Он публикует литературный документ — предисловие к драме “Кромвель”, где излагает программу романтизма. Гюго восклицает: “Нет ни правил, ни образцов, или, вернее, нет иных правил, кроме общих законов природы, господствующих над всем искусством, и частных законов для каждого произведения, вытекающих из требований, присущих каждому сюжету”.
Романтическая программа В.
Гюго сыграла прогрессивную роль в литературной жизни Франции. Гюго подчеркивал демократический характер своей реформы. В 1830 г. он писал: “Литературная свобода — дочь свободы политической. Этот принцип есть принцип века, и он восторжествует”. Июльская революция 1830 г. покончила с реакционным режимом Реставрации. Народ Парижа проявил в июльские дни мужество и энтузиазм.
События во Франции нашли горячий отклик далеко за ее пределами.
Замечательная картиной Эжена Делакруа 'Свобода на баррикадах' как нельзя лучше отражает умонастроения того времени. Молодая полуобнаженная женщина, олицетворяющая Свободу, ведет за собой парижан, высоко подняв трехцветное знамя.
Сочетая романтический образ Свободы с реальными типами парижан, художник вдохновенно передает героику трех июльских дней. Мальчик с двумя пистолетами предвосхищает образ Гавроша в “Отверженных” Гюго. Центральные фигуры предстают в стремительном порыве — мы словно ощущаем неодолимое движение восставшего народа, как об этом писал Виктор Гюго:
Мужчины, женщины и дети встали разом.
Кто мог владеть рукой, в ком сердце есть и разум,
Сбежались, притекли. Весь город, как река, На королевские обрушился войска.
Талант Гюго — поэта, романиста, драматурга — раскрывается именно в эти годы. Его драмы “Эрнани”, “Король забавляется”, “Рюи Блаз” отличаются напряженностью сюжета, яркими романтическими контрастами, страстностью монологов.
Они обнажают пустоту и ничтожество придворного быта, тиранию монархов, лицемерие и жестокость царедворцев. Положительные герои драм Гюго — смелые, сильные духом люди, вступающие в конфликт с властями.
Первый исторический роман Гюго — “Собор Парижской богоматери”. Действие в нем происходит в конце XV века. Роман открывается картиной шумного народного праздника в Париже.
Здесь и пестрая толпа горожан и горожанок; и фламандские купцы и ремесленники, прибывшие в качестве послов во Францию; и кардинал Бурбонский, также школяры из университета, нищие, королевские стрелки, уличная танцовщица Эсмеральда и фантастически уродливый звонарь собора Квазимодо. Таков широкий круг образов, которые предстают перед читателем.
Праздник шутов, представление средневековой мистерии на мраморной площадке Дворца правосудия, мрачная Гревская площадь, окруженная узкими готическими постройками, квартал воров и бродяг, зловещие башни Бастилии, и над всем этим — тяжелая громада собора, мрачный и вместе с тем величественный символ средневековья, — все это воссоздавало картины эпохи.
Это был тот “местный колорит”, воспроизведение которого французские романтики считали одной из важнейших задач искусства.
Виктор Гюго сумел не только дать колорит эпохи, но и обнажить социальные противоречия того времени. Огромная масса бесправного народа противостоит в романе господствующей кучке дворянства, духовенства и королевских чиновников.
Характерна сцена, в которой Людовик XI скаредно подсчитывает расходы на сооружение тюремной клетки, не обращая внимания на мольбу томящегося в ней узника.
Изображение собора недаром занимает центральное место в романе. Христианская церковь играла не последнюю роль в системе крепостного гнета.
Один из главных персонажей — архидьякон собора Клод Фролло — воплощает в себе мрачную идеологию церковников. Суровый фанатик, он посвятил себя изучению науки, но средневековые науки были тесно связаны с мистикой и суеверием. Человек незаурядного ума, Фролло скоро ощутил бессилие этой премудрости. Но религиозные предрассудки не позволяли ему выйти за ее пределы.
Он испытывал “ужас и изумление служителя алтаря” перед книгопечатанием, как и перед всяким другим новшеством. Он искусственно подавлял в себе человеческие желания, но не мог устоять перед искушением, которое вызвала у него девушка цыганка. Фанатический монах стал неистовым, циничным и грубым в своей страсти, обнаруживая до конца свою низость и жестокосердие.
Наряду с образом Клода Фролло художественно убедителен образ капитана Феба де Шатопера. Красивая наружность и блеск мундира прикрывали пустоту, легкомыслие и внутреннее ничтожество этого молодого дворянина.
В центре романа писатель поставил образ Эсмеральды. Это красивая девушка, воспитанная цыганами. Гюго сделал ее воплощением душевной красоты и гуманности. Это романтический образ.
Гюго утверждает, что в мире постоянно происходит борьба между добром и злом. Он создавал свои положительные образы, исходя из идеи добра. При этом романтик Гюго с особой любовью подчеркивает все яркое, красочное, контрастное. Он создает неожиданные, волнующие ситуации. Такова, например, встреча Эсмеральды с родной матерью накануне казни.
Романтичен образ Квазимодо: необыкновенно его уродство, в особенности по контрасту с красотой Эсмеральды, но в уродливом теле оказывается отзывчивое сердце. Своими душевными качествами этот простой, бедный человек противостоит и Фебу, и Клоду Фролло.
Сразу же после контрреволюционного переворота Луи Наполеона Бонапарта В. Гюго эмигрировал за границу.
Оттуда он повел борьбу против Наполеона III. Со всей силой своего поэтического гения Гюго выступил против отвратительных сторон нового режима. Его страстная ненависть ко Второй империи нашла яркое выражение в сборнике стихов “Возмездие”, который представлял собой вершину политической лирики Гюго.
Наполеон представлен здесь мартышкой, которая “в шкуру льва нахально облеклась”.
На всех зверей она нагоняла страх, пока не пришел охотник
И шкуру вытряхнув, чтоб не было обмана, Взглянул и вымолвил: “Ты только обезьяна”.
Но особенно примечательны стихотворения, в которых он обличает антинародный характер режима Второй империи, господство жадной и эгоистичной буржуазии, для которой “монета—бог”:
Превыше всяких благ для них купон и рента…
(“Буржуа у себя дома”)
Разгул финансовых авантюр, спекулятивная горячка, охватившая буржуазную Францию в эту эпоху, образно переданы В.
Гюго в стихотворении “Веселая жизнь”:
Ну, живо! Плут, бандит, кретин, лакей, мошенник,—
Садитесь вкруг стола, толпитесь возле денег!
Всем будет место здесь!
Глотайте полным ртом: жизнь коротка, не так ли? А глупый наш народ на пышном сем спектакле
К услугам вашим — весь!
Кто бы мог подумать, что эти строки вполне будут приложимы к российской действительности конца 20-го столетия! Контрастом разгулу мошенников противостоит картина жалкой бедности: трагический образ матери, которая “ребенку грудь подносит, где нету молока”, миллионы несчастных, тяжелым трудом добывающих себе жалкие крохи хлеба.
Стихи Гюго этих лет исполнены гражданского пафоса. Никогда еще с такой силой не звучала, как он сам выразился, бронзовая струна его лиры — гневная сатира. Он отказался вернуться во Францию, когда в 1859 году была объявлена амнистия. “Я вернусь во Францию, когда туда вернется свобода”, — заявил Гюго.
В 1861 году Гюго завершает труд многих лет своей жизни — роман “Отверженные”. В центре этого большого повествования — люди из народа, страдающие от социальной неустроенности, от воли злых людей.
Гюго рисует историю Жана Вальжана, проведшего 19 лет на каторге. Он попал в свое время на каторгу за буханку хлеба, которую украл для голодающих детей своей сестры. По возвращении с каторги его продолжает преследовать закон буржуазного государства. Человеку с желтым паспортом не дают ни пищи, ни пристанища. Он один из отверженных в этом обществе. Озлобленный и затравленный, Жан Вальжан совершает новую кражу и тут, по воле автора, перерождается под влиянием доброго епископа Мириеля. Он становится честным, чутким к нуждам окружающих, самоотверженным в своем стремлении делать людям добро. Но для буржуазного закона он только бывший каторжник.
Параллельно линии Вальжана автор рисует историю Фантины — честной девушки, которую соблазнил и бросил легкомысленный барчук. Жадный и бесчувственный Тенардье, в доме которого воспитывается маленькая дочь Фантины Козетта, воплощает отвратительные черты мещан, у которых все основано на денежном расчете.
Полицейский инспектор Жавер, преследующий и Жана Вальжана и Фантину, — человек, для которого существуют только параграфы закона Он так же бездушен, как и Тенардье. Он один из винтиков той машины для подавления народа, которую представляет собой буржуазное государство.
Гюго не умеет до конца объяснить социальное зло. Он не понимает того, что дело совсем не в добрых или злых людях, не в том, что Тенардье и Жавер бесчеловечны, а в том, что весь государственный порядок, основанный на частной собственности, порождает это зло и ведет к неисчислимым бедствиям. Но Гюго умеет страстно, взволнованно рассказывать о народных страданиях и вызвать в читателе горячую симпатию к обездоленным.
В этом романе Виктор Гюго посвящает вдохновенные страницы изображению республиканского восстания 1832 года. Благороден образ республиканского вождя Анжольраса, мужественного борца за интересы народа. Любимым героем молодых читателей на долгие годы стал Гаврош — маленький защитник баррикады, павший смертью героя.
|
1765 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение. |
/ Сочинения / Зарубежная литература / Гюго В. / Романтизм великого французского писателя
Источник: http://www.litra.ru/composition/get/coid/00042601184864121759/
Загрузка...
