Джон Апдайк – Сочинения (73 произведения) [1959-2011, FB2, RUS] скачать бесплатно
Гость » 08 сен 2016, 19:55 Сочинения (73 произведения)
Год: 1959-2011
Автор: Джон Апдайк
Язык: Русский
Формат: FB2
Качество: Распознанный текст без ошибок (OCR)
Интерактивное оглавление: Да
Описание: Джон Хойер Апдайк (John Hoyer Updike) (1932—2009) — американский писатель, поэт, литературный критик.Родился в Реддинге, штат Пенсильвания. До 13 лет жил в Шиллингтоне, штат Пенсильвания. Окончил Гарвардский университет, где изучал английскую литературу. Также окончил одногодичные курсы живописи в Оксфордской школе живописи в Англии. Работал в журнале “Нью-Йоркер”, где и начал публиковать свои первые рассказы. Детской мечтой Джона Апдайка была возможность стать художником в компании Уолта Диснея, но сбыться ей так и не удалось.Апдайк родился в 1932 году в Рединге (штат Пенсильвания). Детство провел в маленьком городке Шиллингтон (тот же штат). Он был сыном эмигрировавшего из Нидерландов учителя и дьякона; мать его происходила из немцев. Воспитывался мальчик в семье деда, где Джону было привито унитаристское мировоззрение. По окончании школы в родном городке он изучал английскую литературу в Гарвардском университете.В 1953 году Апдайк женится на Мэри Энтвистл Пеннингтон (четверо детей). В 1954 году он успешно сдаёт выпускные экзамены на годичных курсах живописи в Оксфордской школе искусств в Англии. Он занимает в 1955 году место сотрудника в журнале «Нью-Йоркер», в котором и публикует свои первые короткие рассказы. Два года спустя Апдайк начинает заведовать в журнале отделом критики.1959: Первый роман. Поскольку первые литературные попытки Апдайка встретили живой отклик у публики, он в 1957 году принимает решение стать профессиональным писателем. Джон переезжает в Беверли Фармс под Бостоном (штат Массачусетс) и начинает публиковать по одному крупному произведению ежегодно.В 1972-1975 гг. занимал пост Почётного консультанта Билиотеки Конгресса. В 1974 г. развёлся с женой, впоследствии переехал в Джорджтаун и женился (1977 г.) на Марте Раглз Бернард, усыновив трёх её сыновей. Живой классик американской литературы.Джон Апдайк — обладатель престижной награды американской журналистики — Пулитцеровской премии (за романы «Кролик разбогател» и «Кролик успокоился»).27 января 2009 года на 77-м году жизни писатель скончался в своем поместье в штате Массачусетс. Причиной смерти стал рак лёгких.
Джон Апдайк в романах об обществе, коротких рассказах и эссе описывает жизнь среднего белого американца-провинциала. Основными темами его произведений являются страхи и надежды его героев, которые преломляются в восприятии последних сквозь призму религии, секса и смерти.
Основные произведенияРоманы о Кролике* (1960) Кролик, беги / Rabbit, Run* (1971) Кролик исцелившийся / Rabbit Redux* (1981) Кролик разбогател / Rabbit Is Rich* (1990) Кролик успокоился / Rabbit At Rest* (2001) Rabbit RememberedТрилогия книг о Беке* (1970) Бек: книга / Bech, a Book* (1982) Возвращение Бека / Bech Is Back* (1998) Bech at BayКниги о Бьюкенене* (1974) Бьюкенен умирает / Buchanan Dying (a play)* (1992) Memories of the Ford Administration (a novel)Другие произведения* (1959) Ярмарка в богадельне / The Poorhouse Fair* (1963) Кентавр / The Centaur* (1965) Ферма / Of The Farm* (1968) Супружеские пары / Couples* (1975) Месяц воскресений / A Month Of Sundays* (1977) Давай поженимся / Marry Me* (1978) Переворот / The Coup* (1984) Иствикские ведьмы / The Witches of Eastwick* (1986) Версия Роджера / Roger's Version* (1988) S.* (1994) Бразилия / Brazil* (1996) In the Beauty of the Lilies* (1997) Toward the End of Time* (2000) Гертруда и Клавдий / Gertrude and Claudius* (2002) Ищите моё лицо / Seek My Face* (2004) Деревни / Villages* (2006) Террорист / Terrorist
* (2008) Иствикские вдовы / The Widows of Eastwick
Голубиные перья.Докторша.Домой.Дорогой Александрос!Под ЗащитойПолёт.
Спасатель.
Болгарская поэтессаВзглядЛистьяЛюбовник с грязными ногтямиМузыкальная школаНомер на двоих в РимеОтшельникСдача кровиСоседи-христиане
Четыре стороны медали
Доктора и доктриныЗавтра, завтра, завтра и так далееКрокодилЛучший час в его жизниНа вершине счастьяПодарок от города
01 – Снег в Гринвич-Виллидж02 – Обхаживание жены03 – Родная кровь04 – Два спальных места в Риме05 – Демонстрация в Бостоне06 – Металлический привкус07 – Звонил твой любовник08 – Ожидание09 – Разнузданный Эрос10 – Трубопровод11 – Теория ложного следа12 – Сублимация13 – Оголение14 – Врозь15 – Жесты16 – Развод (отрывок)17 – Нижеозначенные Маплы
18 – Бабушки-дедушки
1. Кролик, беги2. Кролик вернулся3. Кролик разбогател
4. Кролик успокоился
Бек и щедроты шведовБразилияГертруда и КлавдийДавай поженимсяДеревниИствикские вдовыИствикские ведьмыКентаврНаполненный стаканРоссказни РоджераСупружеские парыТеррористФермаЧетыре стороны медалиЧтоб камни сделались хлебами
Танцы твердых тел
o Сжигая мусорo Дао на открытой трибуне стадиона Янкиo Венецианские леденцыo С боку на бок.o Pura vidao Рейс в лимбo Полутениo Снова на родинеo Бывший баскетболистo Прощаясь с очень маленькими детьми
o В дороге
Раздача обновлена 22.12.12. Добавлены книга «Танцы твердых тел» и сборник «Рассказы о Маплах».
Источник: http://multi3ker.info/djon-apdayk-sochineniya-73-proizvedeniya-t124623.html
Роман Джона Апдайка «Кентавр»
«Если взрослый совсем забудет ребёнка в себе,
он превратится в машину для еды,
удовольствия, добывания денег».
Д. Апдайк
Будем ли мы помнить детство так отчётливо, как сейчас? Какие моменты запомнятся на всю жизнь, а какие навсегда исчезнут из нашей памяти? Может, только через годы смогу понять, как время меняет степень важности происходящего. Об этом думаю я, когда читаю книгу Д. Апдайка «Кентавр».
В романе художник описывает свой мальчишеский мир. Питер Колдуэлл пытается объяснить возлюбленной, какой он. Молодой человек вспоминает три дня своего детства.
Главный герой воспоминаний — его отец, учитель естествознания Джордж Колдуэлл. Как в «Войне и мире» Л.
Толстой рассказывает о годах молодости декабристов, чтобы объяснить, почему именно эти люди вышли на Сенатскую площадь, так и Д. Апдайк показывает нам истоки жизни героя.
В этих воспоминаниях причудливо переплетаются правда и вымысел, вчера и сегодня, действие из абсолютно реальной школы перемещается на зелёные холмы Олимпа, которым становится городок Олинджер. Мне кажется, что в коридорах любой школы живёт наша буйная фантазия, наши мечты, что и подчёркивает автор.
Джордж Колдуэлл ранен стрелой, выпущенной учеником. Он идёт по коридору, стрела скребет по полу, цокают копыта — и вот перед нами мудрый Хирон, учитель Ахилла, Ясона, Прометея. Он идёт к Гефесту (Гаммелу), чтобы тот помог ему избавиться от стрелы. Вымысел? Но боль-то настоящая! Унижение, которое терпит он от учеников, — настоящее.
А ведь Колдуэлл — прекрасный учитель. Он знает свой предмет, умеет ярко и интересно излагать его, полон доброты к детям, помнит ребёнка в себе.
Питеру приятно слышать одобрительные отзывы мальчишек-старшеклассников о нём, даже перед Зиммерманом сын защищает отца. А сам всё время ловит себя на чувстве стыда.
Тинэйджерам всегда кажется, что родители недалёки, нелепы, делают всё не так, говорят не то.
Джордж смешон в этой дурацкой вязаной шапочке, всегда плохо одет. Питера раздражает, что отец подбирает на зимней дороге бродягу, восхищается им, жалуется на собственное несовершенство, делает ради него крюк в три мили, опаздывает в школу.
Бродяга же не только не благодарит Джорджа, но и крадёт перчатки, подаренные Питером. В ответ на едкое замечание сына он говорит: «Значит, ему они нужнее». Старший Колдуэлл пытается понять каждого, он доверчив, потому что сам всегда искренен.
А Питер чуть не лопается от злости: ну почему он торопится раскрыть свою душу каждому встречному-поперечному?
Разговоры Джорджа Колдуэлла с учениками так необычны! Он говорит абсолютно искренне, соглашается с их точкой зрения, оправдывает их поступки, а собственную деятельность называет бессмысленной. «Ты, Питер, не беспокойся, что он про твою кожу узнал. Он забудет. Уж кому, как не учителю это знать: люди забывают, что им ни скажи… Никакого следа не остаётся в головах у этих ребят».
Вот разговор с Дейфендорфом. Питеру кажется, что парень насмешливо смотрит на отца, презирает его за слабохарактерность. Отец признаётся в нелюбви к ученику. А через 14 лет, встретив Дейфендорфа в родном городке, Пит узнаёт, что тот стал учителем.
И тот разговор представляется бывшему ученику совсем иным: «Пит, я часто вспоминаю, что твой отец говорил о призвании учителя. Это нелегко, но ни от чего на свете не получаешь такого удовлетворения». И тогда понимаешь, что пытается втолковать нам автор: Джордж Колдуэлл напрасно печалился о своей бесполезной жизни.
Материал с сайта //iEssay.ru
Колдуэлл не был счастлив в своей профессии, мучился глупостью учеников, дико боялся громовержца Зевса — директора школы Зиммермана. Дома он тоже не знает покоя. Дом неуютен, в нём гуляет ветер, не чувствуется теплоты человеческих отношений.
А всё-таки понятно: Джордж очень любит сына и жертвует своим счастьем ради его будущего. Жертва эта не напрасна. Питер (Прометей) принесёт радость людям.
Герои романа Апдайка мучаются, сомневаются, много думают о смысле жизни. Это нормально, потому что чем глупее человек, тем он более склонен возвышать себя и принижать других.
Главный вопрос, который всё время задают в романе и отец Джорджа, и сам Джордж, и Питер: для чего живёт человек? Почему так устроено, что человек живёт, накапливает опыт, умнеет.
И вот когда он уже близок к постижению смысла жизни, он умирает.
Мне кажется, Апдайк хотел, чтобы мы поняли: мы должны работать, искать себя, сомневаться, получать тумаки, быть счастливыми и несчастными, то есть жить. Смысл жизни в ней самой и заключается.
Источник: http://iessay.ru/ru/writers/foreign/a/apdajk/sochineniya/kentavr/roman-dzhona-apdajka-kentavr
Джон Апдайк
Вам кажется, что вы уже познали дзен, достигли просветления, простили всех своих должников и врагов, научились отвечать добром на зло? Хотите проверить ваш нимб на мощность сияния? Прочтите знаменитую тетралогию о Кролике!
Если вы сможете понять и полюбить героев Апдайка, проникнуться к ним искренним сочувствием, пожалеть их и поплакать над их судьбой, то не исключено, что вас еще при жизни причислят к лику святых.
Я же человек, далекий от идей всепрощения, поэтому уже при чтении первой части основной моей мыслью быстро стало негуманное: «Беги, Кролик, беги! Быстрее беги, мать твою, а то ведь догоню – прибью нахрен!».
Если я когда-нибудь буду составлять топ-лист самых отвратительных для меня персонажей книг, то Кролик, безусловно, попадет в первую тройку, а то и вовсе будет на первом месте. До знакомства с мистером Гарольдом Энгстромом я даже не представляла, до какой степени может бесить, раздражать и вызывать чуть ли ни физическую тошноту литературный герой.
Само собой, мне в книгах и раньше встречались подлецы, мерзавцы и трусы различных сортов и калибров, литература богата на яркие образы злодеев.
Но злодеи есть злодеи, обычно это люди, одержимые сильными губительными страстями, глубоко несчастные и страдающие от своих внутренних демонов, либо же внешне хладнокровные и бесчувственные типы, осознанно и расчетливо идущие по головам для достижения своих целей. Кролик совсем не таков.
Почти до конца первой книги я задавала себе вопрос, почему же Гарри вызывает такую неприязнь? Вроде бы, ну что такого: надоела парню тупая и вечно поддатая курица жена, сел он в машину и укатил, куда глаза глядят. Ненадолго же укатил, да и недалеко.
Ну, спутался с девицей нетяжелого поведения, но ведь всего-то на пару месяцев, вернулся же. Дело вроде житейское. Тем более, что и аннотация намекала на то, что роман про бунт среднего американца против пошлой и тусклой реальности обыденной жизни.
В чем же дело? Почему я не вижу этого бунта?
И, наконец, в голове щёлкнуло, вот на этой фразе:
Весь этот день его удерживало чувство, что где-то ему уготовано нечто лучшее, чем слушать крики младенца и обманывать людей, продавая подержанные автомобили…
Вот она, разгадка! Когда мы закрываем глаза ладошками и говорим: «я в домике», когда мы не обращаем внимания на реальность и верим, что у нас всё впереди, что нам уготовано нечто прекрасное? Когда мы еще не умеем принимать во внимание чувства других людей? Верно! В раннем детстве.
Кролик вырос, женился, родил сына, но психо-эмоциональное развитие Гарри остается на уровне маленького ребенка: «Гарри плохо-Гарри хорошо-Гарри скучно-Гарри весело-Гарри страшно», он и людей еще не умеет комплексно воспринимать, бывает только «мамка хорошая» и «мамка плохая», он интуитивно ищет «мамку» с мягким животом и мягким сердцем, которая отдала бы ему себя всю.
После этого своего открытия я уже не удивлялась тому, что Гарри искренне считает, что все его должны любить (и даже не стесняется об этом вслух заявлять). Несмотря на его рост баскетболиста, я так и вижу в Кролике карапуза, надувающего губки и гнусавящего: «Гарри – хороший мальчик, не обижайте Гарри…». Не удивляюсь и тому, что у Гарри нет друзей-мужчин (а ведь он был хорошим спортсменом, играл в команде, учился в школе, играл с соседскими детьми, в конце концов), не дорос он еще, ему бы мамку и всё. И, что самое печальное, так будет и в его 26, и в 36, и в 46…
И, на мой взгляд, во взрослом человеке это отвратительно. Полнейшая видимая беспомощность и полнейшая безответственность в сочетании с нехилым аппетитом и офигенными требованиями к миру. Это даже не человек-слизень, это какой-то примитивный, но, тем не менее, вредоносный человек-микроб. Ещё более живучий, чем таракан и живущий на основе примитивнейшей биологической программы.
Кто-то может возразить, что он, мол, нет, Энгстром человек мятущийся, ищущий, испытывающий душевные терзания, но невелика цена всем этим терзаниям.
Да, конечно, Гарри переживает. Тем более, что и поводов предостаточно: маленькая Бекки, Дженис, Джун, Нельсон, родители и т.д. и т.п. Но все эти его переживания – нечто вроде эмоциональной жвачки на тему «пожалей-себя-и-прости-себе-всё-раз-тебе-так-плохо». Какие бы трагедии ни происходили с родными и близкими, это ни разу не становится для Кролика поводом задуматься, сделать выводы и изменить что-то в своей жизни.
Да, конечно, Гарри не из тех, кто понимает, он из тех, кто, скорее, чувствует и ощущает. Но эмоциональная инфантильность в сочетании с неразвитым интеллектом дают нам увидеть ярко и талантливо написанный портрет представителя того самого «быдла с претензиями», которое постепенно поднимается по социальной лестнице.
Для меня эта тетралогия во многом о том, что порождает сон разума. И не так уж важно, индивидуального ли, общественного ли.
Книги переполнены злом.
Не «Злом» с большой буквы, какое любят показывать в триллерах и ужастиках, а эдаким обычным, обыденным и всепроникающим злом, которое постепенно разъедает наши души таким образом, что это зло уже кажется нормой, чем-то таким, с чем можно только смириться.
Да-да, та самая «банальность зла». Апофеозом этого стали для меня две жертвы, почти в равной степени невинные – Бекки и Джилл и в равной степени оставшиеся неотомщенными. В обоих случаях эти смерти – не только вопрос совести, но и вопрос уголовного права, в конце концов.
Но всем всё равно. Не находится ни родных, ни друзей, ни полицейских, кто бы хотел, чтобы виновные понесли наказание. Удобнее – замолчать, забыть. Таковы уж люди, таково уж общество.
В тетралогии о Кролике Джон Апдайк движется от частного к общему. Если первая книга о Кролике – это, большей частью, предельно личное, даже если о религии, то об индивидуальной связи (отсутствии связи) человек-Бог, то далее появляются четко выраженные социальные, макроэкономические политические и религиозные мотивы и темы.
Книга затрагивает проблемы богатых и бедных, консерваторов и либералов, черных и белых, сторонников и противников войны, терроризм, наркоманию, алкоголизм, проституцию, и что еще только ни затрагивает.
И, тем яснее для меня стало, что суть не в том, какие именно политические силы у власти, не в том, кризис ли в экономике или расцвет, не в том, какого цвета кожа и не в том, богаты или бедны были родители и в какую церковь они ходили (при всей важности всего этого и не только этого), важно, навстречу чему раскрывается душа, какие мысли и идеи впитываются, а какие – отталкиваются. Было, например, как-то совершенно неудивительно, что Кролик поддерживает курс правительства, что он считает необходимой войну во Вьетнаме, что может почти ненавидеть Джилл за то, что она – дочь богатеев и выпускница частной школы, равно как не была удивительной и пакостная мелочность разбогатевшего Кролика. Это не воспитание и не влияние государства, общества, какой-то пропаганды и телевизора. Это гнилая, подпорченная душа.
Но что-то я увлеклась в своём возмущении Кроликом как «героем нашего времени».
Справедливости ради надо сказать, что ни один из апдайковских героев не предстаёт «весь в белом» в качестве антипода Гарри Энгстрому. Американцы (человечество?) по Апдайку – люди ограниченные, нетерпимые, косные, трусливые, слабые, вечно неудовлетворенные, недобрые и к самим себе и к окружающим. В общем, люди как люди, других не завозили. Просто некоторых жалко, а некоторых – нет.
Апдайк создал грандиозное эпичное и, одновременно, очень проникновенное, глубокое, личное произведение, книги из тех, что читаются не от скуки на пляже или в транспорте, а с полным погружением, с переживанием и проживанием человеческих судеб, с сотнями закладок на более, чем полторы тысячи страниц, со спорами до хрипоты с друзьями, читавшими «Кролика…» одновременно с тобой и с полнейшей невозможностью передать всё, что ты передумал и перечувствовал во время чтения на бумаге.
Итак, почти совершенная книга, «Человеческая комедия» американского 20-го века. Почему же «почти»?
Как ни странно прозвучит, но мне не хватало у Апдайка человеческого измерения отношений. Если вчитаться, то в тетралогии о Кролике нет людей. Есть мужчины и есть женщины. А если точнее, то мужики и бабёшки или даже, просто, самцы и самки, находящиеся в вечных отношениях притяжения-отталкивания-желания-ненависти. Есть лишь неизбывное «кто кого поимеет», ни о каком общении на уровне «человек-человек» речь не идет никогда. И вот эта крайняя сексуализированность (не уверена, что есть такое слово, ну да черт с ним) всего и вся вызывала у меня не только отторжение, но и недоверие. И я сейчас не собственно об описании сексуальных отношений героев (хотя и этого в книгах предостаточно), а о том эротическом напряжении, которое сквозит абсолютно во всех эпизодах, где хоть как-то взаимодействуют мужчины и женщины.
«Мужчины – сплошь душа, а женщины – сплошь тело. Не знаю только, у кого мозги. Наверное, у Господа Бога»
Делайте со мной что хотите, но душа в мужских апдайковских персонажах, как у нас говорят, из нот детектед, мозгов нет ни у кого, а вот тела у женщин – с избытком.
Думается, что в отношении к сексу Кролика во многом отразилось и личное видение мира самого Джона Апдайка.
Никогда не считала себя ханжой или сторонницей воздержания, но если мужчина думает об «употреблении» буквально каждой встречной женщины, то это мне кажется странным.
Жена, любовница, подружки, соседки, девицы в барах или на улице – ладно, но когда, например, мужик в полиции встречает мать погибшей по его вине подружки и думает о том, какие у мамаши сиськи, то … как говорится, без комментариев.
К какому-то моменту мне уже стало абстрактно любопытно, может ли быть женщина, кого бы Гарри не воспринимал как сексуальный объект. Может быть сестра? Мать? Жена сына? Так вот – нет. Встречая после долгой разлуки сестру, мистер Энгстром озадачивается вопросом, какого цвета волосы у неё на лобке, крашеные, как и на голове, или нет.
Размышляя о тяжело больной матери, Гарри интересуется у сестры, были ли у матери любовники. Разве что погибшая малютка Бекки избежала сексуально окрашенных мыслей. И за то автору спасибо. Быть может, кто-то скажет, что мысли Кролика – это нормально, но, извините, не в моей картине мира.
Еще один момент, который не раз меня «царапал» – это уж слишком явная реализация кольцевой и замкнутой структуры повествования. Так, если «Кролик вернулся», то вернулся на 100% так и туда, откуда уходил, 36-летний Гарри возвращается в родительский дом, из которого уходил, к жене, которая уходила от него, и вскоре выходит на работу, которая была ему противна 10 лет назад. Да, понимаю, это всё должно подчеркивать замысел автора, но по мне, так слишком искусственно.
Подумала сейчас: какой сюр – мысли бегают туда-сюда как тот дурной кролик по полю, и могу писать так еще страницу, и две, и три, и всё равно не смогу в полной мере рассказать обо всех впечатлениях. Поэтому скажу так, тетралогия Джона Апдайка из тех книг, что читать стоит. И не важно, понравится вам или нет. Важно, что отзовется и что заболит внутри.
Источник: https://www.livelib.ru/author/19655/reviews-dzhon-apdajk
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Роман Д. Апдайка “Кентавр” принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущий из земли искусству. Как перевести дорогой воспоминание? Воспроизведение для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, неустойчиво, очертания их расплываются и едва уловимая грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом? Именно такой мир в романе “Кентавр”. Художник Питер Колдуэл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвращается в прошлое. Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров. Можно, конечно, попытаться перевести книгу в хронологической последовательности, прозаически “вытянуть” ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя: в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меняется. Мир в романе “Кентавр” — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка НЕ ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания. Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того как мы прочитали посвященный ему некролог, что у учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Во книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.
Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали герои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуелов в трех поколениях. Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в которую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегодня ежеминутно может быть поваленное все человечество? Защищающий ограждающей человека от хаоса, что же дает силу жить? Может быть, спасет религия? Но она не спасла и священник ^-священника-деда-священника, так тосковал на смертном одре. Его печальный опыт закрыл путь к религии для его сына и внука. Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но в героев Апдайка, и у него самого, ее нет. От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений; причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдайка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Мелах ближе к миру фантастическому, чем к реальности. Но все же мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэл — доброта. Он — удивительный человек, ведет себя странно. Даже его уродливые, найденная в ящике для утиля шапочка, столь ненавистная сыну, — это ведь, пв сущности, шутовских колпак, только что без бубенчиков. По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не повзрослел.
Он чувствует свою ответственность за всех людей. Доброта Колдуэл, однако, не вознаграждается. Герой обречен, потому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-другому противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зримых очертаниях, в красках. Питер становится художником. Запомнить на холсте мгновения, ускользающие, удержать этот свой мир …. Ведь больше никто, ни один человек на земле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ городка Олинджер в штате Пенсильвания. И тогда крошечный этот мир тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленными мирами и мирами. Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.
Мифология — при всех подробностях, снижающих, о жизни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образца, гармонии. Стремление к гармонии, к эстетическому порядка в Апдайка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающую, странное, причудливое. Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия появляются во все более стройном, единственном в своем роде сообщении. В первой же главе ясно, как сочетаются разные планы в Апдайка. Учителя ранило стрелой. Ему больно, а класс смеется. Смех противный, он переходит “в визгливый лай. У самого учителя видение одно страшное другое: то ему кажется * что он — огромный птица, то, что его мозг — кусок мяса, он спасает от хищных зубов. Он бежит из класса, закрывая дверь, “под звериное торжествующе рев.
Столь же отвратительно и возвращение в класс. Колдуэл боится. И не зря. Потому что в класс пришел директор школы Зиммерман. Он одновременно и Зевс-громовержец. Стрела Колдуэл — громоотвод. Класс ведет себя подло, подыгрывают директору, а Колдуэл позволяет издеваться над собой. С огромным трудом учитель заставляет себя продолжить урок. Он делает это талантливо, но его никто не слушает. И герою невольно кажется, что учитель он плохой, и жизнь прожита зря. Вот та реальность, что встает за фантасмагорией мыслей, ощущений, поступков в первой сцене романа.
Раненый Колдуэл бежит из класса, из школы в гараж Мелах где ему вынимают стрелу. Вокруг еще реалии города Олинджера, — школа, трамвай, склад, ящик из-под кока-колы … Но эти реалии уже вытесняются мифологическими, Колдуэл уже тикает копытами, при разговоре о современных детях он вспоминает своих учеников — Ахилла, Геракла, Ясина, гараж похожий на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочет циклопы. Все это напоминает какой хаос. Однако и хаоса и страха все же противостоит человек. Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: “Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющей губкой, с предчувствием смерти появилась новая животное с трагической судьбой, животное …” — зазвенел звонок, по коридорам огромного дома прокатился грохот; тошнота захлестнула Колдуэл, но он преодолел с собой …
Переходы из одного художественного мира в другой в Апдайка не всегда плавные, порой они головокружительные. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блестящей сценой видны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: “Последнюю грань мне не преодолеть.
при разговоре о современных детях он вспоминает своих учеников — Ахилла, Геракла, Ясина, гараж похож на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочет циклопы. Все это напоминает какой хаос. Однако и хаоса и страха все же противостоит человек. Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: “Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющей губкой, с предчувствием смерти появилась новая животное с трагической судьбой, животное …” — зазвенел звонок, по коридорам огромного дома прокатился грохот; тошнота захлестнула Колдуэл, но он преодолел с собой …
Переходы из одного художественного мира в другой в Апдайка не всегда плавные, порой они головокружительные. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блестящей сценой видны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: “Последнюю грань мне не преодолеть.
Источник: http://www.1kessay.ru/read/1963
Миф и реальность в романе Д. Апдайка “Кентавр”
Сочинения › Зарубежная литература › Апдайк Д.
Готовые Домашние Задания
Роман Д. Апдайка “Кентавр” принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущему из земли искусству.
Как пересказать самое дорогое воспоминание? Как воссоздать для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, зыбко, неустойчиво, очертания их расплываются и едва уловима грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом?
Именно таков мир в романе “Кентавр”. Художник Питер Колдуэлл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвращается в прошлое.
Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров.
Можно, конечно, попытаться пересказать книгу в хронологической последовательности, прозаически “вытянуть” ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя:.
в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меняется. Мир в романе “Кентавр” — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка не ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания.
Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.
Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали герои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях.
Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в которую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегодня ежеминутно может быть повержено все человечество? Что защищает, что ограждает человека от хаоса, что же дает силу жить?
Может быть, спасет религия? Но она не спасла и деда-священника, так тосковавшего на смертном одре. Его печальный опыт закрыл путь к религий для его сына и внука. Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но у героев Апдайка, да и у него самого, ее нет.
От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений: причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдайка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Гаммел ближе к миру фантастическому, чем к реальности.
Но все-таки мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэлла — доброта.
Он — странный человек, ведет себя странно. Даже его уродливая, найденная в ящике для утиля шапочка, столь ненавистная сыну, — это ведь, по сути, шутовской колпак, только что без бубенцов.
По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не повзрослел.
Он чувствует свою ответственность за всех людей. Доброта Колдуэлла, однако, не вознаграждается. Герой обречен, потому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-иному противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зримых очертаниях, в красках. Питер становится художником.
Запечатлеть на полотне ускользающие мгновения, удержать этот свой мир…. Ведь больше никто, ни один человек на земле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ городка Олинджер в штате Пенсильвания.
И тогда крошечный этот мирок тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленными мирами и мирками.
Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.
Мифология — при всех снижающих подробностях о жизни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образца, гармонии.
Стремление к гармонии, к эстетическому порядку у Апдайка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое.
Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании.
В первой же главе ясно, как сочетаются разные планы у Апдайка. Учителя ранило стрелой. Ему больно, а класс смеется. Смех противный, он переходит “в визгливый лай”.
У самого учителя видения одно страшнее другого: то ему кажется, что он — огромная птица, то, что его мозг — кусок мяса, который он спасает от хищных зубов. Он бежит из класса, закрывая дверь, “под звериный торжествующий рев”. Столь же отвратительно и возвращение в класс. Колдуэлл боится.
И не зря. Потому что в класс пришел директор школы Зиммерман. Он одновременно и Зевс-громовержец. Стрела Колдуэлла — громоотвод.
Класс ведет себя подло, подыгрывает директору, а Колдуэлл позволяет издеваться над собой.
С огромным трудом учитель заставляет себя продолжить урок. Он делает это увлеченно, талантливо, но его никто не слушает. И герою невольно кажется, что учитель он плохой, и жизнь прожита зря. Вот та реальность, что встает за фантасмагорией мыслей, ощущений, поступков в первой сцене романа.
Раненый Колдуэлл бежит из класса, из школы в гараж Гаммела, где ему вынимают стрелу.
Вокруг еще реалии города Олинджера, — школа, трамвай, склад, ящик из-под кока-колы… Но эти реалии уже вытесняются мифологическими, Колдуэлл уже цокает копытами, при разговоре о современных детях он вспоминает своих учеников — Ахилла, Геракла, Ясона, гараж похож на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочут циклопы.
Все это напоминает какой-то хаос. Однако и хаосу и страху все-таки противостоит человек.
Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: “Минуту назад, с отточенным кремнем, с тлеющим трутом, с предвкушением смерти появилось новое животное с трагической судьбой, животное…
” — зазвенел звонок, по коридорам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой…
Переходы из одного художественного мира в другой у Апдайка не всегда плавны, подчас они головокружительны. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блистательной сценой видны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: “Последнюю грань мне не преодолеть”.
Источник: http://1soch.ru/zarubejnaya-literatura/apdayk-d/mif-i-realnost-v-romane-d-apdayka-kentavr
Джон апдайк миф и реальность в романе д. апдайка »кентавр»
Роман Д. Апдайка »Кентавр» принадлежит одновременно к мифологическому и вместе с тем растущему из земли ис-кусству.
Как пересказать самое дорогое воспоминание? Как воссоз-дать для любимой девушки свой мальчишеский мир? Как это сделать, если прошлое, как и настоящее, зыбко, неустой¬чиво, очертания их расплываются и едва уловима грань между тем, что было, и тем, что кажется, между порядком и хаосом?Именно таков мир в романе »Кентавр».
Художник Питер Колдуэлл разговаривает со своей возлюбленной, рассказывает ей о себе, о детстве, о своем отце, думает о настоящем, возвра-щается в прошлое.Не сразу понимаешь, когда происходит действие: в 1947 году или пятнадцать лет спустя, или вообще во времена кентавров.
Можно, конечно, попытаться пересказать книгу в хронологической последовательности, прозаически »вытя¬нуть» ее в том порядке, в котором происходили события, отобрав только эпизоды реальные, отбросив мифологию. Но упорядочивать роман Апдайка таким способом нельзя: в искусстве от перемены мест слагаемых сумма всегда меня¬ется.
Мир в романе »Кентавр» — это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка не ребус, рассчитанный лишь на изощренную сообразитель¬ность и специальные знания.
Ее можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. А боль от ранения — истинная.Для чего живет человек? Об этом всегда спрашивали ге¬рои Апдайка, об этом тоскливо спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях.
Что же противостоит хаосу? Той черной пропасти, в кото-
рую неизбежно попадает рано или поздно и в которую сегод¬ня ежеминутно может быть повержено все человечество? Что защищает, что ограждает человека от хаоса, что же дает силу жить?Может быть, спасет религия? Но она не спасла и деда-священника, так тосковавшего на смертном одре.
Его пе-чальный опыт закрыл путь к религии для его сына и внука.Множество людей защищает от хаоса другая вера — вера в возможность преобразования общества. Но у героев Апдай-ка, да и у него самого, ее нет.
От хаоса могут спасти и разные виды человеческих ощущений; причастности к родине, городу, заводу, школе, а также осознание связи с другими людьми. Но герой Апдай-ка одинок. Не может помочь ему и любовь. Жена уже плохо слышит своего мужа. Возникшее было чувство к Вере Гаммел ближе к миру фантастическому, чем к реаль¬ности.
Но все-таки мир и человек в романе Апдайка не тонут в хаосе. Опора Джорджа Колдуэлла — доброта.Он — странный человек, ведет себя странно. Даже его уродливая, найденная в ящике для утиля шапочка, столь не-навистная сыну, — это ведь, по сути, шутовской колпак, толь-ко что без бубенцов.
По реакции на мир, по интонациям речи герою уже не шестнадцать, а пятьдесят, и все равно он нисколько не по-взрослел.Он чувствует свою ответственность за всех людей. Добро¬та Колдуэлла, однако, не вознаграждается. Герой обречен, по-тому что он беспомощен, добр и жалок.
Его доброта не достается сыну в наследство. Питер и не пытается подражать отцу. Он из другого теста. Он по-иному противостоит хаосу. С детства он воспринимает мир в зри¬мых очертаниях, в красках. Питер становится художником.
Запечатлеть на полотне ускользающие мгновения, удержать этот свой мир…. Ведь больше никто, ни один человек на зем¬ле так не увидит, не изобразит маленькую ферму близ город¬ка Олинджер в штате Пенсильвания.
И тогда крошечный этот мирок тоже канет в Лету вслед за другими бесчисленны¬ми мирами и мирками.
Но писатель Апдайк вовсе не подчиняется природе. Он ее преобразует, он властно творит свой мир.Мифология — при всех снижающих подробностях о жиз¬ни богов — все же сохраняет в романе значение нормы, образ¬ца, гармонии.
Стремление к гармонии, к эстетическому порядку у Алдай-ка глубоко противоречиво: он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впус¬тить хаос на свои страницы. Но вместе с тем и обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое.
Если полностью довериться писателю, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании.В первой же главе ясно, как сочетаются разные планы у Апдайка. Учителя ранило стрелой. Ему больно, а класс сме¬ется. Смех противный, он переходит »в визгливый лай».
У самого учителя видения одно страшнее другого: то ему ка¬жется* что он — огромная птица, то, что его мозг — кусок мяса, который он спасает от хищных зубов. Он бежит из класса, закрывая дверь, »под звериный торжествующий рев».Столь же отвратительно и возвращение в класс. Колдуэлл боится. И не зря.
Потому что в класс пришел директор шко¬лы Зиммерман. Он одновременно и Зевс-громовержец. Стрела Колдуэлла — громоотвод.Класс ведет себя подло, подыгрывает директору, а Колду-элл позволяет издеваться над собой.С огромным трудом учитель заставляет себя продолжить урок. Он делает это увлеченно, талантливо, но его никто не слу¬шает.
И герою невольно кажется, что учитель он плохой, и жизнь прожита зря. Вот та реальность, что встает за фантасмагорией мыслей, ощущений, поступков в первой сцене романа.Раненый Колдуэлл бежит из класса, из школы в гараж Гаммела, где ему вынимают стрелу.
Вокруг еще реалии города Олинджера, — школа, трамвай, склад, ящик из-под кока-колы… Но эти реалии уже вытесня¬ются мифологическими, Колдуэлл уже цокает копытами, при разговоре о современных детях он вспоминает своих учени¬ков — Ахилла, Геракла, Ясона, гараж похож на пещеру, а когда он уходит, вслед ему гогочут циклопы.
Все это напоминает какой-то хаос. Однако и хаосу и стра¬ху все-таки противостоит человек.
Вот как скажет об этом учитель, заканчивая тяжелый урок: »Минуту назад, с отто-ченным кремнем, с тлеющим трутом, с предвкушением смер¬ти появилось новое животное с трагической судьбой, живот¬ное…» — зазвенел звонок, по коридорам огромного здания прокатился грохот; дурнота захлестнула Колдуэлла, но он совладал с собой…
Переходы из одного художественного мира в другой у Апдайка не всегда плавны, подчас они головокружительны. Тогда сбивается настройка на одну волну, и все мертвеет, обнажается конструкция, за блистательной сценой вид¬ны пыльные задники декораций. Автор сам это чувствует, ведь Питер недаром говорит: »Последнюю грань мне не преодолеть».
Источник: http://gdzin.ru/gotovie-sochinenie/264-dzhon-apdayk-mif-i-realnost-v-romane-d-apdayka-kentavr.html
Основные темы творчества Апдайка
Джон Апдайк (род. 1932). Американский прозаик, поэт, эссеист и драматург, Джон Апдайк принадлежит к тому послевоенному поколению писателей США, которые пришли в литературу, имея университетские дипломы и солидную филологическую подготовку.
Объект его изображения – жизнь интеллигенции, хорошо ему знакомого «среднего класса».
Начиная с первых произведений, для Апдайка стали типичными мотивы медленного, но необратимого измельчания личности, упадка и оскудения ее духовного потенциала, кризиса веры, подменяемой безразличием или нигилизмом.
Чаще всего эти мотивы соотносятся в его творчестве с изображением судеб обывателей, добившихся материального благоденствия, однако преследуемых смутным ощущением бесцельности своей внешне обустроенной жизни и стремящихся разнообразить пустоту бесцветной будничности посредством всевозможных суррогатов (беспорядочные любовные связи, наркотики и т. п.
) интенсивного, яркого существования.
Сочетание ярких сатирических красок с ностальгической тональностью, которую создает нескрываемое сочувствие автора своим персонажам (для него они прежде всего жертвы времени, хотя писатель и не снимает с них ответственности за шаткость этических понятий), помогло Апдайку создать многогранную картину жизни «среднего американца» 1950-70-х годов.
«Кролик, беги».
Социальный фон в романе – Америка конца 50-х. Это пока еще страна, не знавшая ни сформировавшегося «массового общества», ни бунтующей молодежи, ни «сексуальной революции».
Герой романа – «средний американец», 26-летний Гарри Энгстром по прозвищу Кролик, специалист по рекламе кухонных принадлежностей. Когда-то Кролик Энгстром был классным спортсменом, «звездой» школьного баскетбола.
Теперь подвиги его юности забыты, и он чувствует себя застрявшим на обочине.
Кролик – характерный социальный тип, рожденный «напуганными пятидесятыми», – значительное художественное открытие писателя. Отец семейства, Кролик испытывает смутное недовольство своим бытом и иногда отправляется в «бега». Быт – это семья. Здесь всё не складывается.
Жена оказывается неряхой, неумехой, она пьёт, хоть и должен родиться ребёнок. Всё это невыносимо для Гарри. Ему хочется бежать. Роман начинается с этого движения: бежать. Садится в машину и едет прочь. Вынести этот быт, скуку невозможно. Знание цели своих поступков недоступно Энгстрому.
Его первая вылазка кажется и вовсе иррациональной.
В голове у Кролика лишь одно желание – добраться до теплого Мексиканского залива, а там видно будет. Только по возвращении домой в его сознании возникает более или менее определенное объяснение его тяги к «побегам».
Вся прошлая тусклая жизнь благонамеренного обывателя представляется ему суммой примитивных рефлексов, узором, составленным поверхностными царапинами, не проникающими в сущность бытия. . Он хочет счастья, радости, не может просто отдать себя в жертву.
В нём есть ещё естественный эгоизм жизни, жажда радости, любви. Кроме того, весь быт тяжек, угнетает. Вся жизнь – жертвоприношение. От этого хочется убежать. Но тут происходит несчастье: пьяная жена утопила ребёнка в ванне, когда купала. И тут он должен вернуться, возвращается в семью.
Наконец, он делает следующий шаг. Возвращение в ней: есть ещё и родственники, которые плохо к нему относятся, опять быт, всё совершенно невыносимо. Он опять бежит. Уже без машины.
Он бежит, и ему кажется, что он бежит по лицам». Земля – лица, которые он топчет. Он ощущает своё существование как то, что мучает другого. Он не может от этого никогда избавиться. Он хочет счастья, радости. Он между эгоизмом и альтруизмом, и ни одно начало не может здесь взять верх.
Центр – нравственная драма человека. Драма человеческой личности, человеческого бытия вообще: жизнь требует самопожертвования. Герой бывает жутко самоэгоистичен, но тут же отступает. Это ещё и столконовение физического и духовного в человеке, нравственного и безнравственного.
Силы мучают человека с двух сторон.
Жизнь человека – круг, движение от одного начала к другому. Бегство Кролика похоже на движение по кругу без надежды выбраться за барьер, воздвигнутый реальными обстоятельствами. В финале «бунт» героя все же завершается возвращением героя в лоно семьи. Возвращая своего героя к реальности, Апдайк указывает на тщетность романтизированных иллюзий.
Источник: http://www.testsoch.info/osnovnye-temy-tvorchestva-apdajka/
Загрузка...
