Сочинения об авторе попов м. и.

Сочинение (биография) – Александр Степанович Попов

Как известно, Герц не предвидел возможности применения электромагнитных волн в технике.

В самом деле, было трудно увидеть в слабых искорках, которые Герц рассматривал в лупу, будущее средство связи, перекрывающие ныне космические расстояния до Венеры и Марса и позволяющее управлять самоходным аппаратом на Луне.

Даже человеку с неистощимой фантазией, знаменитому писателю Жюлю Верну не удалось предвидеть радиосвязь, и герои его романа «Плавучий остров» , написанного после опытов Герца, не знают способов беспроволочной связи.

Обратите внимание

Вообще между принципиальным открытием и его техническом приложении лежит огромное расстояние. Эйнштейн не предвидел в обозримом будущем возможной реализации соотношения E=mc 2 , Резерфорд считал химерой использование атомной энергии. Только люди с особыми способностями могут найти разумное техническое воплощение научной идеи.

Именно такими способностями обладал замечательный русский физик Александр Степанович Попов, продемонстрировавший примерно через год после смерти Герца первый радиоприемник, открывший возможность практического использования электромагнитных волн для целей беспроволочной связи.

Александр Степанович Попов родился 16 марта 1859 года на Урале (поселок Турьинский рудник) в семье священника. После окончания в 1877 году общеобразовательных классов Пермской духовной семинарии он не стал продолжать духовное образование, а поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. В университете его увлекала электротехника.

Он работал монтером в товариществе «Электротехник» , и впервые его труды в 1882 году были посвящены динамоэлектрическим машинам.

Хотя Попов был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию, он долго не пробыл в аспирантуре, как бы сказали сейчас, и с 1883 году стал преподавателем Минского офицерского класса в Кронштадте, совмещая эту должность с педагогической работой в Техническом училище Морского ведомства в Кронштадте.

В Минном офицерском классе Попов проработал до 1901 года, когда он был избран профессором кафедры физики Электротехнического института в Петербурге. В 1905 году он был избран директором института и в этой должности скончался от кровоизлияния в мозг 13 января 1906 года. По роду своей служебной деятельности А. С.

Попов был тесно связан с военно-морским флотом, и именно во флоте произошло рождение великого открытия. Исторические условия для открытия созрели, к нему разными путями в разных странах почти одновременно шли несколько людей: Попов, Резерфорд, Маркони и другие. Первым добился успеха А. С. Попов. в 1889 году.

Он прочитал в собрании минных офицеров цикл лекций «Новейшие исследования о соотношении между световыми и электрическими явлениями» по следующей программе: «1. Условия происхождения колебательного движения электричества и распространение электрических колебаний в проводниках 2. Распространение электрических колебаний в воздухе – лучи электрической силы.

Важно

Отражение, преломление и поляризация электрических лучей. 3. Актиноэлектрические явления – действие света вольтовой дуги на электрические заряды.» Эти лекции сопровождались демонстрациями опытов Герца.

Они имели большой успех, и Морской технический комитет предложил морскому министерству повторить лекции с демонстрациями в Петербурге, в Морском музее для петербургских офицеров.

«Опыты, произведенные германским профессором Герцем в доказательство тождественности электрических и световых явлений, – говорилось в этом предложении, – представляют большой интерес не только в строго научном смысле, но также и для уяснения вопросов электротехники.» Очевидно, что А. С. Попов уже говорил в своих лекциях о возможности практического использования волн Герца, и руководящие лица русского военно-морского флота заинтересовались этим.

Рекомендуем почитать ►

Лев Толстой – классик мировой литературы

Морское министерство согласилось на повторение лекций Попова в Петербурге и выделило необходимые средства на перевозку приборов. Лекция «Об электрических колебаниях с повторением опытов Геруа» состоялась в Морском музее 3 апреля 1890 г. Можно с большим основанием утверждать, что А. С.

Попов был не только одним из первых в России «пропагатором герцологии» (термин Столетова) , но и тем, кто сразу оценил практическое значение открытий Герца и начал решать задачу их технического использования. 7 мая 1895 года А. С.

Попов на заседании физического отделения Русского физико-химического общества демонстрировал сконструированный им радиоприемник. Этот день в нашей стране ежегодно отмечается как день рождения радио.

Детектором электрических колебаний в приемнике Попова был изобретенный в 1890 Бранли (1844-1940) прибор, названный английским ученым Оливером Лоджем (1851-1940) когерером. Это был своеобразный полупроводник. Стеклянная трубка, заполненная металлическими опилками, была плохим проводником электричества.

Однако под воздействием электрических колебаний ее электропроводность резко возрастала. В опытах Бранли она менялась от миллионов до сотен и десятков ом. Это уменьшение сопротивления сохраняется и после прекращения воздействия колебаний «иногда более 24 часов» по наблюдению Бранли.

Трубку можно вернуть в состояние плохой электропроводности «слабыми отрывистыми ударами по дощечке, которая поддерживает трубку» Лодж в 1894 году прочитал в Лондонском Королевском обществе лекцию памяти Герца под названием «Творение Герца» .

Совет

Здесь он говорил и о трубке Бранли: «Этот прибор, который я называю когерером, удивительно чувствителен как детектор герцевских волн». В опытах Лоджа когерер чувствовал влияние искры на расстоянии сорока ярдов (около 40 м) . Лодж применял различные способы приведения когерера в рабочее состояние, в том числе и с помощью вибраций электрического звонка, смонтированного на одной доске с когерером. Однако Лодж не додумался до использования звонка и как регистратора поступившего сигнала и как автомата для приведения когерера в рабочее состояние.

Это сделал А. С. Попов. Попов же применил антенну для улавливания электромагнитных волн. Сочетав звонок, когерер, антенну, А. С. Попов построил прибор, который позже (в июле 1895 года) был назван Д. А. Лачиновым «грозоотметчиком» , имея ввиду его применение как регистратора грозовых разрядов.

Однако Попов своим приемником пользовался и для приема волн, создаваемых передатчиком. В своей статье «Прибор для обнаружения и регистрирования электрических колебаний» , опубликованной в журнале Русского физико-химического общества в 1896 г., А. С.

Попов писал: «В соединении с вертикальной проволокой длиною 2,5 метра прибор отвечал на открытом воздухе колебаниям, произведенным большим герцевым вибратором (квадратные листы 40 сантиметров в стороне) с искрой в масле, на расстоянии 30 сажен» Эти строки писались в декабре 1895 г. Таким образом, А. С. Попов в 1895 г.

проводил опыты по передаче и приему электромагнитных волн на расстоянии до 60 м. Летом того же года его прибор использовался для регистрации электрических возмущений в атмосфере как при наличии грозовых разрядов, так и при отсутствии гроз. А. С.

Попов заканчивал свою статью словами, что «прибор при дальнейшем усовершенствовании его может быть применен к передаче сигналов на расстоянии при помощи быстрых электрических колебаний» . При этом он указывал на необходимость создания достаточно мощного генератора таких колебаний 20 января 1897 г. А. С. Попов выступил на страницах газеты «Котлин» со статьей «Телеграфирование без проводов» .

Рекомендуем почитать ►

Сочинение (биография) – Великий князь Михаил Тверской

 

Источник: http://www.getsoch.net/sochinenie-biografiya-aleksandr-stepanovich-popov/

Стихи: Михаил Попов: Попов Михаил Иванович

Попов Михаил Иванович [1742 — ок. 1790, Петербург] — русский поэт, актер, переводчик. Согласно театральному преданию, происходил из семьи ярославского купца и был одним из первых актеров труппы Ф. Г. Волкова, однако документированные сведения о его службе в Придворном театре относятся только к 1764.

Его литературная деятельность началась около 1760 и, по-видимому, была связана с репертуарными нуждами русского театра. Михаил Попов публикует переводы комедий с немецкого И.-Ф. Кронека «Недоверчивый» и с французского Ж.-Ф. Пуллена де Сен-Фуа «Девкалион и Пирра» (1765; обе в одной книге). К 1760-м гг. относятся также переводы с французского комедий Д.

-О. де Брюэса и Ж. Палапра «Немой», Ф. Пуассона «Притворный комедиянт», анонима «Бурлин — слуга, отец и тесть», а также оригинальная комедия Попова «Отгадай и не скажу», напечатанные позднее в сборнике «Досуги, или Собрание сочинений и переводов Михайлы Попова.» (1772). Попов — переводчик был заметной фигурой школы вольной русификации иностранных пьес.

Как писал он сам, «не держался я невольнически слов и наименований, но соображался со нравами и обыкновениями нашими», а, по замечанию современника, «изменял подлинник в тех местах, где приводились обычаи, существовавшие во Франции, и заменял их нравами, собственными нашей стране и нашему времени». В частности, Попов вслед за В.И.

Лукиным вводил в пьесы диалектную речь персонажей из крестьян.

Обратите внимание

В занятиях литературой Михаила Попова поощрял Н. И. Новиков, на средства которого была издана книга «Две повести: «Аристоноевы приключения…» и «Жизнь людей Промифеевых»» (1766), включавшая переводы мифологических романов Ф. Фенелона и А.-Г. Менье де Керлон.

Из предпосланного книге в качестве посвящения письма Попова к Новикову видно, что писателей связывали дружеские отношения и Попов обязывался сообщать Новикову – издателю свои сочинения, «как собственные, так и переведенные с других языков». Другим близким Попову человеком был М.Д. Чулков, также актер.

Свидетельством их близости являются совместная незавершенная работа над словарем русского языка (не сохранилась), общий интерес к истории и русской языческой мифологии.

Результатом этого творческого общения явилась работа Попова «Описание славенского языческого баснословия, собранного из разных писателей» (1768), участие в сочинении комедии Чулкова «Как хочешь назови» (заключительные куплеты), обращение к жанру сказочно-рыцарского романа.

«Славенские древности, или Приключения славенских князей» (1770—1771) представляют жанровое подражание «Пересмешнику» Чулкова. Оба произведения стоят у истоков псевдоисторической славянской сюжетики в русской литературе.

Поскольку многие читатели принимали книгу Попова за историческое сочинение, автор при переиздании вынужден был особо подчеркнуть ее принадлежность к романическому жанру, изменив назвавние на «Старинные диковинки…» (1778), под которым книга выдержала в XVIII в. еще два издания (1793 и 1794).

Изображая русское средневековье как эпоху рыцарства, Попов широко пользовался мотивами западноевропейских «contes des fees» (волшебных сказок), галантного романа и рыцарских романов из серии изданий «Bibliotheque bleue» («Синей библиотеки»), ставших к XVIII в. народными книгами. Использование фольклора у Попова в отличие от более поздних сборников В. А. Левшина ограничивается интернациональными мотивами. Конкретные источники сюжетов повестей, составляющих сборник, не установлены.

В 1765 Попов покинул придворную труппу и переехал в Москву, чтобы прослушать курс лекций в университете. До этого он отдал в печать сборник, включавший тринадцать стихотворений, стилизованных под народные песни, — «Песни, сочиненные Михаилом Поповым» (1765; 2-е изд., испр. и умнож. 1768).

«Песни» Михаила Попова стали первым в истории русской литературы случаем издания поэтом песенных сборников. Всего известна 21 «любовная песня» Попова, из которых две являются подражаниями народным («Ты бесчастной доброй молодец…» и «Не голубушка в чистом поле воркует…»).

Большая часть его песен сразу же вошла в музыкальный быт.

В 1767 Попов был привлечен в качестве помощника «сочинителя» (секретаря) в Комиссию нового Уложения. Он, в частности, оформлял проект «О нижнем роде государственных жителей». В 1769 получил чин коллежского регистратора.

Поскольку в комиссии работали многие из начинающих писателей, служба расширила круг литературных связей Попова, что позволило ему, вернувшись в составе комиссии в Петербург, принять в 1769 участие сразу в нескольких сатирических журналах. Уже 27 января он послал подборку эпиграмм (подп. — «N. N.») во «Всякую всячину», но т. к.

Важно

публикация задержалась, он поместил их в журнале Чулкова «И то и сьо», активным сотрудником которого оставался с первых листов до августа 1769. Попов выступал под видом якобы неизвестного издателю корреспондента. Однако его стихотворение «Сон» (как и отклики на него) показывает, что Попов и Чулков были членами одного литературного кружка.

Попову принадлежат в журнале некоторые сатирические стихотворения и, возможно, переводы с немецкого языка. Лишь одна публикация подписана «N. N.», остальные анонимны. Эпизодическим было участие Попова в «Ни то ни сио» В. Г. Рубана, где появились три его эпиграммы. Начиная с мая Попов сотрудничал в «Трутне» Новикова.

Читайте также:  Сочинения об авторе лафонтен

Здесь ему достоверно принадлежит притча «Два вора», приложенная издателем к «Письму дяди к племяннику» (1769). Попову также приписывались в «Трутне» «копии с отписок» (1769), а в «Живописце» (1772) — «Письма к Фалалею».

1772 был переломным в творческой судьбе Попова. По прошению Попова на средства Кабинета е.и.в.

был напечатан его сборник «Досуги, или Собрание сочинений и переводов» (Ч. 1—2). Сюда вошли, в частности, стихотворения, ранее опубликованные в журналах, прозаический перевод двух песен трактата о драматургии К.-Ж.

Дора «На феатральное возглашение» — одной из попыток примирить классическую эстетику с проникавшим в комедию изображением «низкой природы», и оригинальная комическая опера Попова «Анюта». Сыгранная в Царском Селе придворными певчими 26 авг.

1772, она была также первой русской пьесой, поставленной за границей, в русском посольстве в Константинополе, во время заключения Кючук-Кайнарджийского мира. «Анюта» явилась первым русским произведением в жанре комической оперы и определила некоторые черты жанра на русской почве: крестьянская тема, противопоставление города и деревни, комическое, но не отрицательное изображение крестьян. Имена Анюты и неудачливого ее жениха Филата стали после Попова традиционными в комической опере.

Позднейшее творчество Попова свелось исключительно к переводам. С 1772 он становится активным сотрудником реорганизованного «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг», для которого выполняет прозаическое переложение «Освобожденного Иерусалима» Т. Тассо (1772; по фр. переводу Ж.-Б. Мирабо; с предисл. Мирабо «Жизнь Тассова»; 2-е изд.

Совет

1787), оказавшее влияние на рус. преромантическую поэму. С точки зрения теории перевода оно представляет интерес как попытка избежать употребления варваризмов путем калькирования иностранной лексики. К такому же типу литературы, рассчитанной на широкого читателя, относятся его переводы «Вадиных сказок» Вольтера (1771) и перс.

сказок «Тысяча и один день» (1778—1779. Ч. 1—4) в обработке Пети де ла Круа. До 1783 Попов также взял в собрании для перевода «Песни печалей» («Скорбные элегии») Овидия, «Историю римскую» Тита Ливия и «Храм баснословия» Ф.-А. Помея. Ряд общезанимательных сочинений был переведен Михаилом Поповым явно с коммерческими целями.

Среди них «Белевы путешествия через Россию в разные азиатские земли…» (1776), «Выписки о чревовещателях…» аббата Ла Шапеля (1776; 2-е изд. 1787), «Описание римския Ватиканския церкви св. Петра…» Ж.-Ж. Лефрансе де Лаланда (1776).

Из переведенных Михаилом Поповым ученых сочинений для характеристики его общественных взглядов наиболее важное значение имеет изданное Новиковым «Рассуждение о благоденствии общенародном» Л. А. Муратори (1780; с фр.), свидетельствующее об интересе к умеренно-просветительским идеям Ш. Монтескье и Ф. Фенелона.

Говоря о переводах Попова, Новиков отметил, что «он имеет гораздо больше неизданных в печать», и дал им высокую литературную оценку: «Особливо его песни и опера заслуживают великую похвалу; то же должно сказать и о переводах его, которые за чистоту слога и прочее много похваляются».

В связи с оживлением деятельности Придворного театра в конце 1770-х гг. Михаил Попов переводит для него ряд пьес, часть из которых осталась в рукописи: комедии «Лжеученый» Ж.

Дювора (1778), «Побежденное предрассуждение» П. Мариво (1779), «Солиман второй, или Три султанши» Ш.-С.

Фавара(1779), «Севильский цирюльник, или Бесполезная предосторожность» Бомарше (1779) и комическая опера неизвестного автора «Устережешься ли всего» (1780).

Обратите внимание

Биографические сведения о последнем периоде жизни Михаила Ивановича Попова крайне скудны. Известно, что в 1776 он имел чин губернского секретаря и еще в 1780 продолжал служить в Комиссии нового Уложения (переименованной в Комиссию составления законов). В начале 1780-х гг. М. Н.

Муравьев упоминал о нем как о «сочинителе при Уложении, который мог быть лучше сочинителем при Комиссии Муз и Граций. Последней книгой Михаила Попова был составлявшийся им на протяжении всей жизни песенник «Российская Эрата, или Выбор наилучших русских песен…» (1790—1792. Ч.

1—3; с указанием на титуле: «Собранные и частию сочиненные покойным Михайлом Поповым»), который он хотел противопоставить существовавшим сборникам как собрание лучших образцов. Структура сборника определялась жанровой классификацией песен; тексты народных песен отредактированы «повсюду, где взыскивала того нужда правил».

В предисловии Попов изложил свои взгляды на возникновение песни и охарактеризовал новейшую «российскую» песню как особый литературный жанр.

Посмертную итоговую оценку творчества Попова дал Н. М. Карамзин в «Пантеоне российских авторов» (1802).

Отметив историческую недостоверность его «славянского баснословия», он высоко оценил его песни, которые «были несколько раз особливо напечатаны: следственно, они нравились публике; многие из них замысловаты и нежны».

Как современник он засвидетельствовал популярность переводов Попова; по его словам, они «были в великом уважении, особливо Тассов «Освобожденный Иерусалим», о котором Екатерина Вторая упоминает с похвалою в одном из писем своих к Вольтеру».

Источник: http://ouc.ru/popov/

И. Попов – Первый снег (сочинение по картине)

     Передо мной картина Попова «Первый снег», мы видим улицу свысока, возникает ощущение, что художник рисует картину откуда-то сверху. Перед взором зрителя предстают высокие желтые дома, старинного типа, вся улица хорошо просматривается, на снеге видны и следы от обуви.

Можно догадаться, что снег выпал совсем недавно потому что, снег лежит пушистый и чистый, его еще никто не трогал, снежинки еще продолжают падать на землю, кружась в танце.

  В центре мы видим три девчонки, которые очень радуются снегу, они кружатся в хороводе, их руки подняты вверх, на лицах улыбки и смех. Под их ногами множество следов, девочки давно прыгают, наверное, они давно ждали снега и с радостью выбежали на улицу, чтобы поймать снежинки, поиграть в снежки.

Недалеко от них бегает собачка, которая тоже рада тому, что вышла на улицу, идет снег, одна из ее хозяек счастлива, а значит весело и собачке.

Важно

     Погода на улице пасмурная, небо тяжелое, ее освежает идущий снег и веселые ребятишки. Среди огромного количества домов  растут деревья, на которых еще висят листья, в некоторых местах даже зеленые.

Осень не хочет уступать зиме, а люди скорее хотят, чтобы осеннюю грязь спрятал свежий снег, дети хотят кататься на лыжах и санах, лепить снеговиков, поэтому так радуются снегу.

Если рассмотреть лучше дома, можно отметить, что в каждом доме много окон, но они очень маленькие, из каждой квартиры выступают балконы, которые полностью закрыты, в них можно разглядеть взрослых людей, они тоже вышли, чтобы полюбоваться красотой первого снега.

     При написании картины художник не использует много цветов, основные цвета – белый, желтый и серый.

Конечно, белый цвет олицетворяет чистоту и красоту, свежесть зимы и снег, поэтому его больше не картине, желтый цвет – это в основном дома, серый цвет помогает определить,  что на улице пасмурная погода.

Ярким цветом художник нарисовал некоторые элементы одежды девчат, чтобы подчеркнуть их молодость, живость и эмоциональность.

     Когда смотришь на картину, возникают противоречивые чувства, вроде бы и грустно, потому что на улице пусто, собачка бродит одна,  а с другой стороны чувствуешь радость, восхищаешься снегом, любуешься радостными девочками. Этим картина и завораживает, каждый зритель находит в ней что-то свое.

Сочинение по картине И.Г.  Попова «Первый снег»

                План1. Жанр картины И. Попова «Первый снег».2. Описание картины:а) изображение города;б) центральные образы картины;в) значимые детали картины

3. Какие чувства вы испытываете, глядя на картину?

И стало вдруг белым – бело.Земля притихла и смирилась.Очарование прошло.Снег выпал. Чудо совершилось.

И. Кравченко

     Картина И. Попова  «Первый снег» относится к жанровой живописи. Этот вид живописи предусматривает изображение сцен повседневной жизни. Сюжет картины простой и емкий: в городе выпал первый снег. Люди и звери, каждый по-своему, встречают его.

Совет

     На полотне изображен городской пейзаж. Город покрыт снегом. Снег лежит везде: на домах, на асфальте, на деревьях. Совсем мало следов на дороге, только девочек,  мужчины, который стоит в телефонной будке, и собачки. Так художник подчеркивает, что снег свежий.

Он еще идет. Крупные пушистые белые хлопья падают и падают.
Небо серое низкое, погода пасмурная. Наверное, это поздний ноябрь или декабрь. Старые не многоэтажные дома достаточно мрачно написаны художником. Они служат фоном для отображения центральных образов.

     На первом плане картины – три девочки. Они радуются первому снегу. Весело играют, взявшись за руки прыгают, смеются. Девочки легко одеты, потому что спешили выбежать на улицу, когда пошел снег.

Радость детей понятна: после слякотной дождливой осени наступает снежная зима.

Можно наслаждаться зимними забавами: играть в снежки, строить снеговые замки, лепить снежную бабу, кататься на коньках исанках.

     Выпадение первого снега – удивительная  картина! Весь город преображается. Даже дома в снежном покрывале кажутся не такими мрачными. Не оставляет равнодушным это явление и мужчину в телефонной будке, он отвлекается от разговора и наблюдает за снегопадом. Собачка, видя под лапами что-то непонятное, растерянно остановилась и осматривается.

     Художнику И. Попову удалось создать радостную, почти праздничную атмосферу начала зимы. Глядя на картину, самому хочется выбежать на улицу и поймать пушистые снежинки, попрыгать по снегу. Как мало нужно человеку, чтобы получить удовольствие!

Источник: http://po-kartine.ru/i-popov-pervyj-sneg-sochinenie-po-kartine.html

Изысканный психоаналитик

Размышления о творчестве Михаила Попова …

Михаил (Михайлович) Попов, с самого первого на него взгляда, – писатель. А уж с первой беседы – тем более. И писатель сразу видно и слышно: серьёзный, глубокий, масштабный, по-русски одновременно и обстоятельный, и ироничный, мудрый без сентенций.

Хотя мне-то, в моей тогдашней Сибири, Михаил Попов вначале открылся своими романами – философским «Он возвращается» и остросюжетным «Кто хочет стать президентом», так что состоявшееся много позднее в Москве личное знакомство, вроде бы, и нельзя назвать этим вот самым «первым взглядом».

Однако, когда некто из сидевших за моим столиком в цэдээловском подвальчике ткнул пальцем в профильного двойника Ивана Васильевича Грозного, величественно погружённого в раздумье поверх горячечных споров сидевших за его столиком, я именно так и подумал: «вот он, настоящий писатель».

Обратите внимание

Тот, чья проза очаровала меня поразительно глазастым психологизмом и артистичной стилистикой, просто не мог, не должен был выглядеть по-иному.

Вдумчивость и эрудиция, самоуважение и тактичность делают Михаила Попова желанным участником любого литературного собрания.

А сердечная щедрость независтливого знатока и ценителя профессии совлекают в его круг таких же фанатичных мастеров и скрупулёзных знаек искусства словосложения.

Хотя Попов равно лёгок и компетентен в темах футбола и кино, истории римской деспотии и испанской реконкисты, но истинное, роскошное, лакомное наслаждение доставляют неспешно изящные беседы с ним о Данте и Ершове, Диккенсе и Толстом, Беранже и Тютчеве, Де Филиппо и Леонове.

М. Попов:

В разговорах о простоте, в требованиях простоты – часто столько скрытого кокетства. Не важно, просто пишешь или сложно, нужно, чтобы было выразительно. Вспоминается мысль Гоголя, он имел в виду примерно следующее: я пишу так, чтобы читатель, прочитав любую мою фразу, плотоядно облизнулся.

Но, конечно же, не только внешне видимо-слышимый харизматизм обволакивает Попова силовым полем миротворящей гармонии, так что в присутствии писателя смыслы событий и фактов как-то сами упорядочиваются, располагаются и распределяются по местам, отведённым им при сотворении мира. Дело в том, что Михаил Попов не просто настоящий писатель, он – настоящий романист.

Искусство романа – полифоничная эпичность, где заплетение самоценных тем в симфонию их взаимовлияния и общего, уже нерасплетаемого развития, требует от пишущего роман особых интеллектуальных, психических и даже физических свойств.

Читайте также:  Сочинения об авторе бёлль

Роман требует особой полимерности, многосложности зрения, слуха, сенсорики, что позволяют его автору одновременно и в равной точности видеть, слышать и чувствовать пространство и частность, безначальность и мгновенность, космос и кончик иглы, видеть и чувствовать эпоху и малое дитя в ней.

Важно

Конечно же, необходимы словесное тонкачество и речевая оснащённость, разрешающие подчинять ритмику и мелодику текста динамике и смыслу сцен, удерживать характеристики героев без повторов и напоминаний кто каков, контролировать внимание читателя на сюжетных своротах.

Конечно, необходимы лиризм и народность, чтобы касаться каждого и обращаться ко всякому, необходимы идеи и идейность, школьно насыщающие и мистериально пьянящие.

Автору необходим артистизм при пахоте для неперегорания, и новаторство в консерватизме для яркости и жара создаваемого.

И если природа повести и рассказа, эссе и очерка за пределами словарно-речевого мастерства довольствуется некой частью вышеозначенного, то роману потребно всё. При этом число авторских листов в жанровом определении рукописи главной роли не играет.

Главное же – особые интеллектуальные, психические и физические свойства писателя, полимерность его зрения, слуха и сенсорики. Потому-то многие, очень и очень многие, заявляющие себя написателями романов, таковыми не являются. Увы, не сознаваясь в этом.

Как всё наглядней в музыке, где все грамотные композиторы знают, как, по каким канонам пишется симфония, и, слава Богу, при этом, те же грамотные композиторы так же знают, как мало на Земле может одновременно жить симфонистов. И не комплексуют, творя просто мелодические шедевры «Время вперёд», «Yesterday», «Un home et une femme».

М. Попов, «К Чаадаеву»:

Я увидел его, когда копался в саду. Сначала не его, а плоскую хищного цвета и формы машину. Облик транспортного средства – выражение психологического облика владельца. Я не собирался прерывать работу, но, увидев, что из машины вслед за участковым инспектором выходит Максимка, передумал. Разговор, кажется, предстоял серьезный.

Они шли к дому по выложенной моими руками дорожке, а я спрашивал себя – не выложил ли я своими руками и другую дорожку, в ад расставания с моим мальчиком. Ведь рано или поздно они заберут Максимку у меня, как у человека, признанного сумасшедшим.

Совет

Если вспомнить, с каким трудом было разрешено усыновление! А и вправду не сумасшедший ли вы, мистер Сон? Зачем рискуете всем смыслом своего существования, благополучием маленькой семьи, бередя душу ребенка доморощенными открытиями.

Можно ведь свои «пронзительные мысли» оставлять при себе, для любования ими в тишине и тайне.

Нет, однажды понятое не может быть возвращено в небытие. Преступно допускать это!

И напрасно наставлять мальчика – молчи, так и не срывайся. Слово правды выдаст себя своим сиянием с самого дна самой скрытной души.

Следить за тем, как следит автор за своими героями в самых тонких, нежных, самых трудноуловимых их взаиморефлексах – подобно прописи взаимоотблесков и взаимотеней разноцветных и разнофактурных предметов в импрессионистской живописи; следовать авторской последовательности проникновения, препарирования тончайших тайн мотиваций персонажей в предложенных им сюжетных перипетиях; разбирать, разнимать, анализировать рядом с ним анатомию чувственных и волевых реакций человека в счастии и несчастии, в трудах и болезнях, заточении и первопроходстве – это и есть чтение прозы Попова.

М. Попов, «Москаль»:

– Итак, читаю. «К понятию «империя»«. Такое название – чтобы выглядело научно, понимаешь? Хочешь послушать?

– Хочу.

– Да? Тогда ничего не услышишь. Что-нибудь другое прочту.

Дир Сергеевич перебирал бумажки.

– Вот это интересно. Настоящее открытие, если глянуть непредвзято. Но большинство глядит предвзято. Называется статья «Четвертая Пуническая война». Ты, конечно, помнишь, поскольку учился в школе, что войн этих Пунических было ровно три. У меня речь идет о других временах.

Не о Риме и Карфагене, а о Москве и Новгороде. Москва, как известно, Рим, хотя и третий, а Новгород в переводе на финикийский означает – именно Карфаген. Согласись, налицо острота исторического прозрения. Война между этими державами имеет полное право называться Пунической.

Правда?

Майор с трудом удержался, чтобы снова не бросить взгляд на часы.

Попов – изысканный психоаналитик.

Хотя, признаюсь, порой мне эта аккуратно-неотступная наблюдательность автора, скрупулёзное анатомирование им чувств и мыслей своих героев мешает срастись, слиться, идентифицироваться с понравившимся персонажем.

Иронично-мудрая отстранённость исследователя, испытателя и дисциплинатора Попова не позволяет мне войти, занырнуть в читаемое – не даёт вжиться и осмотреть пространство произведения изнутри.

Зачем обманываться дале,

я потерял уже права

черпать в четырехтомном Дале

необходимые слова.

Мой ум, испорченный и узкий,

томит, как внеземную тварь,

он, он невыносимо русский

и обольстительный словарь.

Пусть на коленях пред Шишковым

замрет повинно тень моя,

отдавшись навсегда оковам

языкового бытия.

Ступая по последним рифмам,

увижу сверху даль и дол,

но не опишет больше их вам

мой существительный глагол.

Все замирает реки, речи…

Как хорошо во тьме скользя,

лететь, приготовляясь к встрече

с тем, что и вымолвить нельзя.

Михаил Попов – романист. Хотя закончил литинститут как стихотворец, и его своеобразная, роскошно-витийственная и каламбурно-мудрая поэзия длится и прирастает рукописями и публикациями, как-то мятно освежая неожиданными словосоставлениями:

Войско покидает Пеллу, царь впереди.

Матери и жены застыли – так же, как эта арка.

Ты стрела времени, Александр, ну что ж, лети!

Греция заканчивается палубами Неарха.

Флот торжественно снимается с якорей,

он заполнен не только фалангами и Буцефалами.

Тут каменщики, плотники, куча лекарей,

и геометры, и землемеры, и Зевсы уже с пьедесталами.

Будущим нагруженные суда,

веслами царапают мрамор моря.

Александру – пусть впереди лишь одна вода –

видятся миражи Дариева нагорья.

Утренним бризом колеблется царский плащ.

Мойры сплетают нить, которая все связует.

Будущее неотвратимо, плач, Азия, плач,

тебя не просто разгромят, но и цивилизуют.

Ты уже проиграла, тебе это ясно самой.

Имя врага – Александр – это раскаты грома.

Он судьбоносен, он всю Элладу везет с собой.

И лишь Аристотель остался дома.

Обратите внимание

Поэзия – начальник и удерживающий высоты планки поповской стилистики. Так ведь ещё он умелый сценарист, головоломный драматург, лёгкий рассказчик. Но, при всей талантливости и мастеровитости, это всё как бы спортзальные разминки, как бы поддержание «танцевальной» формы «у станка».

Ведь самое неповторимое, самое его уникальное, главный ему Божий дар – Попов романист. Он тот, каковых на Земле может одновременно жить очень и очень мало.

Способных в равной точности видеть, слышать и чувствовать пространство и частность, безначальность и мгновенность, космос и кончик иглы.

А «у станка» Попов каждодневно и с самого ранья. Как истинный провинциал, родившийся на Украине, подросший в Казахстане и возмужавший в Белоруссии. Не в укор иным коренным москвичам, но так упорно, упрямо, убеждённо, на полную выкладку в Белокаменной (краснокремлёвой?) трудятся обычно «понаехавшие».

Понаехавшие пять-десять-тридцать лет назад. Трудятся без жалости к себе и близким, до износа, до вдруг жёсткого врачебного предупреждения: немедля начинать следить за как-то вдруг поистратившимся здоровьем.

И вот, ради этого самого здоровья, послеобеденно закрыв компьютер, как некогда зачехлив машинку, а ещё ранее – отбросив изгрызенную ручку, так же каждодневно идёт по асфальтным и плиточным тротуарам столицы высокий бородач, идёт легко, широкошажно, пронзителько ожигая из под седеющей чёлки встречных и поперечных угольками одновременно серьёзных и ироничных глаз. Точно так же тридцать шесть лет назад размашисто шагал по Москве подгоняемый амбициями поэт, высокий, ожигающий из под чёрной чёлки озором, только что дембельнувшийся выпускник Жировицкого сельхозтехникума. От Беговой к Краснопресненской, с Арбата на Комсомольский. Шагал поэт, ходит романист. Михаил (Михайлович) Попов – настоящий писатель.

Источник: http://ruskline.ru/analitika/2014/02/24/izyskannyj_psihoanalitik/

Попов Михаил Иванович – Попов М. И.: Биографическая справка

   Оригинал здесь – http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=834

   ПОПОВ Михаил Иванович [1742 – ок. 1790, Петербург; по др. данным, 1781, см. М. Н. Муравьев]. Согласно театральному преданию, происходил из семьи ярославского купца и был одним из первых актеров труппы Ф. Г. Волкова, однако документированные сведения о его службе в Придворном театре относятся только к 1764.

По автобиографическому признанию П. в предисловии к сборнику “Досуги…” (1772. Ч. 1), его литературная деятельность началась ок. 1760 и, по-видимому, была связана с репертуарными нуждами рус. театра. П. публикует переводы комедий с нем. И.-Ф. Кронека “Недоверчивый” и с фр. Ж.-Ф. Пуллена де Сен-Фуа “Девкалион и Пирра” (1765; обе в одной книге; печатались с мая по окт. – СПбФ АРАН, ф. 3, оп.

 1, No 290, л. 84; сведений о постановках нет). К 1760-м гг. относятся также переводы с фр. комедий Д.-О. де Брюэса и Ж. Палапра “Немой” (пост. 2 нояб. 1766; 2-е изд. 1788), Ф. Пуассона “Притворный комедиянт” (пост. 18 сент. 1769), анонима “Бурлин – слуга, отец и тесть”, а также оригинальная комедия П. “Отгадай и не скажу”, напечатанные позднее в сборнике “Досуги…” (1772. Ч. 2). П.

-переводчик был заметной фигурой школы вольной русификации иностранных пьес.

Важно

Как писал он сам, “не держался я невольнически слов и наименований, но соображался со нравами и обыкновениями нашими”, а, по замечанию современника, “изменял подлинник в тех местах, где приводились обычаи, существовавшие во Франции, и заменял их нравами, собственными нашей стране и нашему времени” (Лейпцигское известие (1768)). В частности, П. вслед за В. И.

 Лукиным вводил в пьесы диалектную речь персонажей из крестьян.

   В занятиях литературой П. поощрял Н. И. Новиков, на средства которого была издана книга “Две повести: “Аристоноевы приключения…” и “Жизнь людей Промифеевых”” (1766), включавшая переводы мифологических романов Ф. Фенелона и А.-Г. Менье де Керлон. Из предпосланного книге в качестве посвящения письма П.

к Новикову видно, что писателей связывали дружеские отношения и П. обязывался сообщать Новикову-издателю свои сочинения, “как собственные, так и переведенные с других языков”. Др. близким П. человеком был М. Д. Чулков, также актер. Свидетельством их близости являются совместная незавершенная работа над словарем рус. языка (не сохр.), общий интерес к истории и рус. языческой мифологии.

Результатом этого творческого общения явилась работа П. “Описание славенского языческого баснословия, собранного из разных писателей” (1768), участие в сочинении комедии Чулкова “Как хочешь назови” (заключительные куплеты), обращение к жанру сказочно-рыцарского романа. “Славенские древности, или Приключения славенских князей” (1770-1771 Ч.

 1-3) представляют жанровое подражание “Пересмешнику” Чулкова. Оба произведения стоят у истоков псевдоисторической слав. сюжетики в рус. литературе. Поскольку мн. читатели принимали книгу П. за историческое сочинение, автор при переиздании вынужден был особо подчеркнуть ее принадлежность к романическому жанру, изменив назв. на “Старинные диковинки…

” (1778), под которым книга выдержала в XVIII в. еще два издания (1793 и 1794). Изображая рус. средневековье как эпоху рыцарства, П. широко пользовался мотивами западноевроп. “contes des fИes” (волшебных сказок), галантного романа и рыцарских романов из серии изданий “BibliothХque bleue” (“Синей библиотеки”), ставших к XVIII в. народными книгами. Использование фольклора у П.

в отличие от более поздних сборников В. А. Левшина ограничивается интернациональными мотивами. Конкретные источники сюжетов повестей, составляющих сборник, не установлены.

   В 1765 П. покинул придворную труппу и переехал в Москву, чтобы прослушать курс лекций в университете.

До этого он отдал в печать сборник, включавший тринадцать стихотворений, стилизованных под народные песни, – “Песни, сочиненные Михаилом Поповым” (1765; напеч. в июле – СПбФ АРАН, ф. 3, оп. 1, No 291, л. 197; 2-е изд., испр. и умнож. 1768). В 1767 П. был привлечен в качестве помощника “сочинителя” (секретаря) в Комиссию нового Уложения.

Он, в частности, оформлял проект “О нижнем роде государственных жителей”. В 1769 получил чин кол. регистратора. Поскольку в комиссии работали мн. из начинающих писателей, служба расширила круг литературных связей П., что позволило ему, вернувшись в составе комиссии в Петербург, принять в 1769 участие сразу в нескольких сатирических журналах. Уже 27 янв. он послал подборку эпиграмм (подп. – “N.

Совет

N.”) во “Всякую всячину” (см. ред. примеч. в майском номере – с. 136), но т. к. публикация задержалась, он поместил их в журнале Чулкова “И то и сьо” (Неделя 21), активным сотрудником которого оставался с первых листов до авг. 1769. П. выступал под видом якобы неизвестного издателю корреспондента. Однако его стихотворение “Сон” (как и отклики на него) показывает, что П.

Читайте также:  Сочинения об авторе по

и Чулков были членами одного литературного кружка. П. принадлежат в журнале некоторые сатирические стихотворения и, возможно, переводы с нем. языка. Лишь одна публикация подписана “N. N.”, остальные анонимны. Эпизодическим было участие П. в “Ни то ни сио” В. Г. Рубана, где появились три его эпиграммы. Начиная с мая П. сотрудничал в “Трутне” Новикова.

Здесь ему достоверно принадлежит притча “Два вора”, приложенная издателем к “Письму дяди к племяннику” (1769. Л. 3). П. также приписывались в “Трутне” “копии с отписок” (1769. Л. 26. Окт.; Л. 30. Нояб.), а в “Живописце” (1772. Л. 15, 23, 24) – “Письма к Фалалею” (идет спор об авторстве Д. И. Фонвизина или Новикова). “Надпись” П. на “Ядро российской истории”, считавшееся сочинением кн. А. Я.

 Хилкова (автор – А. И. Манкиев) анонимно приведена в издании: Новиков. Опыт словаря (1772). В связи с этим, а также на основании полемических замечаний Ф. Я. Козельского в послании “О зависти” и В. П. Петрова в послании “К… из Лондона” по адресу составителей “Опыта словаря”, предполагается участие П. в работе Новикова над этим сочинением.

Чисто гипотетический характер имеют предположения о сотрудничестве П. и Чулкова при издании “Собрания разных песен” (1770-1774).

   1772 был переломным в творческой судьбе П. По прошению П. на средства Кабинета е.и. в. был напечатан его сборник “Досуги, или Собрание сочинений и переводов” (Ч. 1-2).

Сюда вошли, в частности, стихотворения, ранее опубликованные в журналах, прозаический перевод двух песен трактата о драматургии К.-Ж. Дора “На феатральное возглашение” – одной из попыток примирить классическую эстетику с проникавшим в комедию изображением “низкой природы”, и оригинальная комическая опера П. “Анюта” (перепеч.: Рос. феатр. 1789. Ч. 28).

Сыгранная в Царском Селе придворными певчими 26 авг. 1772, она была также первой рус. пьесой, поставленной за границей, в рус. посольстве в Константинополе, во время заключения Кючук-Кайнарджийского мира. “Анюта” явилась первым рус. произведением в жанре комической оперы и определила некоторые черты жанра на рус.

Обратите внимание

почве: крестьянская тема, противопоставление города и деревни, комическое, но не отрицательное изображение крестьян. Имена Анюты и неудачливого ее жениха Филата стали после П. традиционными в комической опере.

   Позднейшее творчество П. свелось исключительно к переводам. С 1772 он становится активным сотрудником реорганизованного Собрания, старающегося о переводе иностр.

книг, для которого выполняет прозаическое переложение “Освобожденного Иерусалима” Т. Тассо (1772; по фр. переводу Ж.-Б. Мирабо; с предисл. Мирабо “Жизнь Тассова”; 2-е изд. 1787), оказавшее влияние на рус. преромантическую поэму. С точки зрения теории перевода оно представляет интерес как попытка избежать употребления варваризмов путем калькирования иностранной лексики.

К такому же типу литературы, рассчитанной на широкого читателя, относятся его переводы “Вадиных сказок” Вольтера (1771) и перс. сказок “Тысяча и один день” (1778-1779. Ч. 1-4) в обработке Пети де ла Круа. До 1783 П. также взял в собрании для перевода “Песни печалей” (“Скорбные элегии”) Овидия, “Историю римскую” Тита Ливия и “Храм баснословия” Ф.-А. Помея.

Согласно указанию Новикова, “”Баснословный словарь” отдан уже был для печатания в Морской кадетский корпус, но там оный утрачен” (Новиков. Опыт словаря (1772)). Ряд общезанимательных сочинений был переведен П. явно с коммерческими целями. Среди них “Белевы путешествия через Россию в разные азиатские земли…” (1776. Ч. 1-3; пер. законч. в 1773, напеч.

Академией наук в 1774, выкуплен Новиковым и выпущен в продажу с новым тит. л.), “Выписки о чревовещателях…” аббата Ла Шапеля (1776; 2-е изд. 1787), “Описание римския Ватиканския церкви св. Петра…” Ж.-Ж. Лефрансе де Лаланда (1776). Из переведенных П.

ученых сочинений для характеристики его общественных взглядов наиболее важное значение имеет изданное Новиковым “Рассуждение о благоденствии общенародном” Л. А. Муратори (1780; с фр.), свидетельствующее об интересе к умеренно-просветительским идеям Ш. Монтескье и Ф. Фенелона. Говоря о переводах П.

, Новиков отметил, что “он имеет гораздо больше неизданных в печать”, и дал им высокую литературную оценку: “Особливо его песни и опера заслуживают великую похвалу; то же должно сказать и о переводах его, которые за чистоту слога и прочее много похваляются”.

   В связи с оживлением деятельности Придворного театра в кон. 1770-х гг. П.

переводит для него ряд пьес, часть из которых осталась в рукописи: комедии “Лжеученый” Ж. Дювора (1778; не изд.; пост. ок. 1790), “Побежденное предрассуждение” П. Мариво (1779; не изд.), “Солиман второй, или Три султанши” Ш.-С. Фавара(1779; пост. 12 дек. 1784 в Москве; изд. 1785), “Севильский цирюльник, или Бесполезная предосторожность” П.-О.-К. Бомарше (1779; не изд.

; рукопись: СПбГТБ и Б-ка Моск. Малого театра; пост. 22 янв. 1782 в Петербурге и 24 мая 1782 в Москве) и комическая опера неизвестного автора “Устережешься ли всего” (1780; не изд.).

   Биографические сведения о последнем периоде жизни П. крайне скудны.

Важно

Известно, что в 1776 он имел чин губернского секретаря и еще в 1780 продолжал служить в Комиссии нового Уложения (переименованной в Комиссию составления законов). В нач. 1780-х гг. М. Н. Муравьев упоминал о нем как о “сочинителе при Уложении, который мог быть лучше сочинителем при Комиссии Муз и Граций. Верное изображение французских литераторов: беден, прост, добросердечен, трудолюбив – и забыт” (Письма рус. писателей (1980). С. 360). Последней книгой П. был составлявшийся им на протяжении всей жизни песенник “Российская Эрата, или Выбор наилучших русских песен…” (1790-1792. Ч. 1-3; с указанием на тит.: “Собранные и частию сочиненные покойным Михайлом Поповым”), который он хотел противопоставить существовавшим сборникам как собрание лучших образцов. Структура сборника определялась жанровой классификацией песен; тексты народных песен отредактированы “повсюду, где взыскивала того нужда правил”. В предисловии П. изложил свои взгляды на возникновение песни и охарактеризовал новейшую “российскую” песню как особый литературный жанр.

   Посмертную итоговую оценку творчества П. дал Н. М. Карамзин в “Пантеоне российских авторов” (1802). Отметив историческую недостоверность его “славянского баснословия”, он высоко оценил его песни, которые “были несколько раз особливо напечатаны: следственно, они нравились публике; многие из них замысловаты и нежны”. Как современник он засвидетельствовал популярность переводов П.; по его словам, они “были в великом уважении, особливо Тассов Освобожденный Иерусалим, о котором Екатерина Вторая упоминает с похвалою в одном из писем своих к Вольтеру”.

   Лит.: Столпянский П. Н. Один из деятелей екатерининской эпохи // Рус. старина. 1905. No 5; Семенников. Собрание, старающееся о переводе книг (1913); Семенников. Мат-лы для словаря (1914); Золотарев С. Писатели-ярославцы. Ярославль, 1920. Вып. 2; Западов А. В. Литератор XVIII в. М. Попов // Учен. зап. Курского пед. ин-та. 1941. Вып. 1; Макогоненко Г. П. Н. Новиков и рус. Просвещение XVIII в. М.; Л., 1951; Берков. Журналистика (1952); Ф. Волков и рус. театр его времени. М., 1953; Берков. История комедии (1977); История драм. театра. Т. 1 (1977).

Источник: http://ruslib.3dn.ru/publ/popov_mikhail_ivanovich_popov_m_i_biograficheskaja_spravka/1-1-0-2104

Автор: Попов Михаил Михайлович

Михаил Попов (р. 25 февраля 1957, Харьков) ― российский прозаик, поэт, публицист и критик.

Биография

Отец ― художник, мать ― преподаватель английского языка. Детство в основном прошло в Казахстане, в 1961—1975 гг. жил в Белоруссии, окончил Жировицкий сельхозтехникум в Гродненской области, служил в армии (1975—1977).

С 1978 по 1984 год учился в Литературном институте имени А. М. Горького (семинар литературоведа А. А. Михайлова), после чего работал в журнале «Литературная учёба» (1983—1989), затем заместителем главного редактора журнала«Московский вестник» (1989—1997).

Член редколлегии альманаха «Реалист» (с 1995), редакционного совета «Роман-газета XX век» (с 1999). С 2004 годавозглавляет Совет по прозе при Союзе писателей России.

Творчество

Первая публикация, во время армейской службы, ― поэма о партизанах в военной газете «За Родину». Первая значительная поэтическая публикация ― стихи в московском альманахе «День поэзии» (1980).

Первая значительная публикация прозы ― повесть «Баловень судьбы» («Литературная учёба», 1983).

Первый роман М. Попова «Пир» вышел в издательстве «Советский писатель» в 1986 году. Герой романа пытается спастись от реалий мира в психбольнице, но и здесь не находит покоя, как раз тут и начинаются всяческие приключения.

В 1987 году в издательстве «Современник» вышел первый стихотворный сборник «Знак», в 1989 году в издательстве «Мололая гвардия» ― поэтическая книга «Завтрашние облака».

Один за другим выходят романы «Нежный убийца» (1989), книги повестей и рассказов «Баловень судьбы» и «Калигула» (1991).

Автор более 20 прозаических книг, вышедших в издательствах «Советский писатель», «Молодая гвардия», «Современник», «Вече» и др. Кроме психологических и приключенческих романов, примечательны романы-биографии: «Сулла», «Тамерлан», «Барбаросса», «Олоннэ».

Произведения также публиковались в журналах «Москва», «Юность», «Октябрь», «Наш современник», «Московский вестник» и других периодических изданиях.

Совет

Михаил Попов ― автор сценариев к двум художественным фильмам: «Арифметика убийства» (приз фестиваля «Киношок») и «Гаджо».

Критики отмечают разносторонность художественных интересов Михаила Попова и его особенность реалистическими средствами передать даже «заумь»:

Михаил Попов сумел добиться очень интересного результата в своих писаниях: полнейшей, как это ни странно прозвучит в литературном разговоре, независимости от языка.

В самом деле, о чём только Попов не пишет. Тут и современные московские драмы, и фантасмагорические миры будущего, и палестинская эпопеятамплиеров, и средневековая Франция, и фантасмагории Древнего Египта…

Язык, способ выражаться ― один и тот же, а «эффект присутствия» в каждом случае стопроцентный.

Более того, в рамках одного и того же строго классического дискурса Попов способен воплотить, если надо, самую отчаянную заумь, чисто реалистическими средствами устроить крутейший «сюрр», породить виртуальность любой степени тяжести.

Для выполнения какой угодно художественной задачи он не нуждается ни в стилизациях, ни в «метаязыках» — нужное ему он создает не языковыми средствами, а будто учреждает в своих произведениях неким декретатом[1].

Литературоведу С. Дмитренко нравится парадоксальность романов Попова:

Он зовёт поиграть в литературную мистификацию и тут же самочинно разоблачает её, он предлагает читателю, кажется, бульварный роман… и на первой же странице этого романа из жизни пиратов и цивилизаторов XVII века обрушивает на вас с силой девятого вала капитана Гринуэя, напоминающего обаятельного киносноба, полковника Фаренгейта, вызывающего в памяти хмель прозы Брэдбери…[2]

Михаил Попов о литературной жизни

Я так прикинул (очень, конечно, приблизительно и самоуверенно), большинством происходящих в нём [в литературном пространстве] процессов управляют пять основных тусовок.

Слово «тусовка» не означает, что её члены собираются каждый день, пьют кофе или водку и тачают неотступные планы овладения всеми умами российской реальности. Члены одной такой тусовки могут друг друга ненавидеть или никогда не видеться.

Это некие человекоидейные модели, воспроизводящие определенный принцип понимания мира. Две либеральные. Условно говоря, «шестидесятники»: Битов,Маканин, Аннинский, Роднянская и иже с ними. Конкретные имена, как вы понимаете, могут быть легко заменены на более для кого-то адекватные, список как угодно дополнен.

Обратите внимание

Вторая либеральная тусовка — условно говоря, «новые книжники» (хотя какие уже «новые»): Немзер, Архангельский, Ерофеев, плюс всякие там мужики-сетевики. Опять-таки готов взять любые имена обратно.

Есть две большие патриотические тусовки: неоязычники-империалисты (Проханов и его окружение, в чём-то Куняев, где-то Поляков) и православно-соборные писатели, группирующиеся вокруг Комсомольского проспекта, дом 13. Пятая тусовка — «звезды рассеянной плеяды». От Владивостока и Волгограда до Мюнхена и Лондона с размытым центром в Санкт-Петербурге[3].

Литературные премии

  • Премия СП СССР «За лучшую первую книгу» (1989)
  • Премия им. Василия Шукшина (1992)
  • Премия им. И. А. Бунина (1997)
  • Премия имени Андрея Платонова «Умное сердце» (2000)
  • Премия Правительства Москвы за роман «План спасения СССР» (2002)
  • Гончаровская премия (2009)
  • Международная премия Москва—PENNE 2011
  • Горьковская литературная премия (2012)

Источник: https://www.litmir.me/a/?id=13801

Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector