Сочинения об авторе пруст

Марсель Пруст

Выдающийся французский писатель Марсель Пруст (1871– 1922) родился в предместье Парижа в семье профессора медицины. Еще в лицее наставники отмечали блестящие способности Марселя при написании сочинений.

По окончании лицея он поступил в университет, где изучал юриспруденцию, но вскоре оставил учебу, чтобы заняться журналистикой.

В это же время он активно посещает литературные собрания. Знакомится со многим ведущими авторами того времени.

Обратите внимание

Несмотря на это его путь в литературу был тернист. Он начал было издавать свой журнал, но вскоре ему это наскучило. Первый сборник его стихов публика приняла прохладно, а сборник новелл и вовсе разгромила критика. Из-за негативной рецензии литератор даже вызвал на дуэль ее автора, Жана Лоррена.

Разочарованный и обиженный писатель занялся переводами и в этом преуспел. Следующий его роман «По направлению к Свану» опять был не понят и не принят ни читателями, ни критиками, хотя позднее был признан классикой французской и мировой литературы.

После этого последовала череда более или менее удачных публикаций.

И только эпическое произведение «В поисках утраченного времени», состоящее из семи книг, принесло писателю всемирную славу и репутацию лучшего французского романиста двадцатого века — так назвал его живой классик Сомерсет Моэм. В 1919 году за роман «Под сенью девушек в цвету», являющийся второй частью цикла, автору была присуждена престижная Гонкуровская премия.

Книга наделала много шума, была сразу переведена на многие языки и напечатана в большинстве европейских стран. В России она издается с начала тридцатых годов. Автор не дождался полной публикации своего грандиозного произведения. Осенью 1922 года он заболел бронхитом. Бронхит перешел в воспаление легких, и 18 ноября 1922 года писатель умер. Последние три тома «В поисках утраченного времени» редактировал его брат Роберт.

Экранизации

Книги писателя неоднократно экранизировались у него на родине. На экраны вышли «Обретенное время», «По направлению к Свану» и, конечно, в «В поисках утраченного времени».

Семья и личная жизнь

Писатель был затворником. Этому во многом способствовала астма, преследовавшая его с детства. Также он много работал и не любил тратить время на праздные развлечения. Есть мнение, что у него были гомосексуальные наклонности, и он вступил в продолжительную связь с Рейнальдо Аном, французским пианистом, композитором и музыкальным критиком.

Источник: https://eksmo.ru/authors/prust-marsel-ID12465/

Русская судьба Марселя Пруста (А.Д. Михайлов)

Георгий Адамович писал в мае 1924 г. в парижском журнале «Звено»: «О Прусте нельзя спорить, если не быть одержимым духом противоречия. Чистота и совершенство его искусства удивительны. Он, вероятно, будет любим в России. Русский читатель, не избалованный технически, все же чрезвычайно чувствителен к внутренней фальши. Пушкин и Толстой обострили его слух».

Критик проницательный и тонкий, Адамович и здесь не ошибся, хотя любимым французским писателем Пруст в России тогда не стал, однако у него самого начала появились читатели и почитатели. Он не стал любимым писателем официально, а у этого были далеко идущие последствия. История его восприятия и оценки русской (советской) критикой печальна и поучительна.

На пути Пруста к русскому читателю все время возникали разнообразные помехи. Впрочем, писатель сам был виноват: он либо «торопился», либо «запаздывал», и все время получалось так, что в России было не до него.

Те русские журналы рубежа веков, которые могли бы откликнуться на появление первых книг Пруста, таких, как «Утехи и дни» (1896), переводы двух книг Рёскина («Амьенская Библия» (1904), «Сезам и лилии» (1906), роман «В сторону Свана» (1913), ориентировались на добротную реалистическую литературу (на Флобера, Золя, Мопассана, Доде, Франса), либо на авторов «модных», о которых много писали (Верлен, Метерлинк и т. д.). Мы имеем в виду такие русские периодические издания, как «Вестник Европы» (1866—1918), «Северный вестник» (1885—1898), «Вестник иностранной литературы» (1891—1908, 1910—1916), «Новый журнал иностранной литературы» (1901—1909) и т. д. Что касается журналов символистского толка, то они с Прустом разминулись: «Мир искусства» выходил в 1899—1904 гг., «Весы» — в 1904—1908 гг., «Золотое руно» — в 1906—1909 гг. Дождался выхода первого тома прустовской эпопеи только «Аполлон» (1909—1917), но он занимался в основном художественной критикой. К тому же начавшаяся мировая война затруднила общение с Западом, в том числе поступление французских книг в Россию. Впрочем, у романа «В сторону Свана» и на родине Пруста была не очень большая пресса: в основном это были коротенькие рецензии, написанные либо друзьями, либо литературными и светскими знакомыми писателя («откликнулись» Жан Кокто, Люсьен Доде, Поль Суде, Габриэль Астрюк, Морис Ростан, Поль Адан, Франсис де Миомандр, Жак-Эмиль Бланш. Но после объявления войны рецензий на книгу Пруста больше не появлялось.

Важно

Таким образом, русская литература рубежа столетий внимания на Пруста не обратила, хотя и была необычайно отзывчива на все, что происходило во Франции.

Но тогда Пруст не мог, конечно, соперничать с Верленом, Рембо, Малларме, Лафоргом, Клоделем, Жаммом, Ришпеном, Фором, тем более с Метерлинком, Анри де Ренье, Ростаном, которые играли заметную роль и в русской литературной жизни; их много переводили, о них охотно писали, на них ориентировались, в какой-то мере им подражали.

Итак, «массовая» критика прошла мимо Пруста — равно как и критика просимволистская. Прошел мимо него и ряд деятелей русской культуры, следивших за литературными событиями в Париже более внимательно и заинтересованно. Мы имеем в виду Валерия Брюсова, Максимилиана Волошина, Михаила Кузмина и особенно Александра Бенуа.

Для Брюсова и Волошина французская литература не просто была на первом плане, она являлась почти неотъемлемой частью их жизни, органически входила в их миросозерцание, став для них вечным спутником и художественным камертоном.

Оба они часто бывали во Франции, сотрудничали с рядом деятелей французской культуры, много переводили, и прежде всего, конечно, французов, оба написали множество критических статей, в том числе о писателях Франции.

Но их деятельность (особенно Брюсова) была в основном связана с развитием символизма, Пруст же не мог быть отнесен к символизму, он вообще был как бы вне направлений, вне литературных традиций и школ.

Брюсова и Волошина занимала не только поэзия, отчасти также — «лирическая» драматургия, а проза — тоже в основном вышедшая из символизма. Отсюда становится понятным и набор имен.

С Кузминым — ситуация несколько иная. Он вполне мог бы оказаться и переводчиком Пруста, когда того стали у нас довольно активно переводить (во второй половине 20-х годов).

Совет

Кузмин сотрудничал с издательством «Academia» почти со времени его основания, много для этого издательства переводил, в том числе прозу Анри де Ренье, писателя очень ему близкого.

По завершении выпуска девятнадцати томиков «Собрания сочинений» Ренье, издательство взялось и за «Поиски утраченного времени» Пруста. И вот только тогда, как свидетельствует искусствовед В.Н.

Петров, состоялось знакомство Кузмина с творчеством Пруста, причем, Кузмин прочитал его не по-французски, а в переводе А.А.Франковского, и составил о нем чуть ли не отрицательное мнение. Позже, прочитав последние книги «Поисков», прочитав их уже на языке оригинала, он мнение свое изменил.

Обратим внимание на такой примечательный факт, как полное молчание о Прусте Александра Бенуа — автора обширных «Воспоминаний». Хорошо известно, что Бенуа был знаком с Прустом (точнее, Пруст был знаком с Бенуа), который упоминает его в «Содоме и Гоморре» и в «Пленнице».

Бенуа общался с близкими Прусту людьми — с поэтом Робером де Монтескью, с музыкантом Рейнальдо Ганом (Аном), со светской красавицей госпожой Грефюль, он не раз бывал в их обществе. А вот на Пруста, который еще ничем не прославился, внимания не обратил.

Свои «Воспоминания» Бенуа писал много лет спустя, когда известность Пруста как писателя стала уже общеевропейской, и не мог не читать его книг.

Но скорее всего он не соотнес автора нашумевших произведений с тем скромным молодым человеком, которого встречал когда-то в гостиной госпожи Грефюль.

Итак, появление книги Пруста «В сторону Свана» (1913) русской критикой замечено не было. События начавшейся вскоре мировой войны, а затем революционные потрясения и война гражданская оттеснили произведения писателя на периферию, вывели их из сферы внимания деятелей русской литературы.

Обратите внимание

Перед последней вставали совсем новые задачи и места для занятий Прустом, для его переводов совсем не находилось. Осталась незамеченной и следующая книга — «Под сенью девушек в цвету» (1918), равно как и присуждение ей Гонкуровской премии.

Надо сказать, что и во Франции книги Пруста пользовались меньшим успехом, чем произведения, откликающиеся на бурную современность. Показательно, что увенчанный Гонкуровской премией роман был издан в 1918—1920 гг.

, тиражом всего в 23 тысячи экземпляров, тогда как «Деревянные кресты» Ролана Доржелеса, соперничавшие с книгой Пруста, были напечатаны тиражом в 85 тысяч.

Судя по всему, первыми упоминаниями имени Пруста в советской печати стали сообщения о его смерти.

Среди таких откликов следует отметить небольшую заметку в журнале «Красная нива» от 11 февраля 1923 года. Она была подписана инициалами «А.Л.», за которыми скрывался А.В.Луначарский.

Это было его первым обращением к творчеству Пруста, но, как увидим, далеко не единственным. Перед самой смертью Луначарский работал над большой статьей о Прусте, но завершить ее ему не было суждено.

О ней мы еще скажем.

Читайте также:  Сочинения об авторе моэм

В «Красной ниве» был помещен портрет Пруста. Он сопровождался следующей небольшой заметкой: «Мы помещаем портрет недавно умершего широко прославленного писателя Марселя Пруста.

Большой роман Пруста «В поисках потерянного времени» обратил на себя внимание необыкновенным изяществом стиля, проявившим свою мощь в особенности в пейзажах и тонком анализе душевных явлений. Рядом с этим Пруст вызвал к жизни целую огромную серию различных типов, главным образом, из аристократического круга и их антуража.

Будучи большим поклонником аристократической Франции, Пруст тем не менее тонко подмечал ее недостатки и иногда вскрывал бессмысленность ее жизни, сам того не замечая». Здесь многое сказано достаточно верно, за исключением разве что того, что Пруст якобы преклонялся перед аристократическим обществом.

Важно

Луначарский слишком буквально понял отношение французского писателя к аристократии: Пруст в действительности подмечал ее недостатки не невольно, а прекрасно отдавая себе в этом отчет. Следует отметить, что Луначарский, когда писал эту заметку, знал далеко не все части эпопеи Пруста, в лучшем случае три из семи.

Обратим также внимание на приписанное Прусту «изящество стиля»; на деле Пруст стилистом, по крайней мере в духе Флобера, не был: для него важнее стилистических изысков была содержательная сторона его произведений, и та огромная правка в рукописях, о которой принято говорить, указывает не на поиски точного, единственно возможного слова, а на стремление подробнее и шире передать мысль, добавить новые штрихи к нарисованной картине, даже создать новые эпизоды и тем самым не сжать, а развернуть повествование.

Тогда же Луначарский написал статью «Смерть Марселя Пруста», которая, однако, напечатана не была.

В дальнейшем Луначарский развивал и усиливал положения заметки из «Красной нивы», причем, утверждения о том, что Пруст восхищался аристократией, преклонялся перед ней, приобретали все более прямолинейный и упрощенный характер.

Так, в своих «Письмах из Парижа», печатавшихся в начале 1926 года в «Красной газете», Луначарский, в частности, писал: «Недавно умер писатель, имя которого, может быть, наиболее характерно для современной французской буржуазной литературы. Это — Марсель Пруст.

Его бесконечный, многотомный роман, озаглавленный «В поисках за потерянным временем», отличается действительно выдающимися достоинствами внутреннего и внешнего импрессионизма. В огромной массе типов, положений, образов, фраз — попадаются вещи тонкие, прочувствованные, прекрасные.

Но просто невозможно примириться с духом невыносимого снобизма и лакейского низкопоклонства перед аристократией, которым прежде всего набит весь пухлый роман.

Претит и чрезмерная тщательность в разборе мелких переживаний, заставляющая автора по двести страниц посвящать болезненному переживанию заурядного факта переутомленным с детства, ипохондрически вялым героем. Пруст по-своему большой писатель, и многие его страницы очаровывают хрупкой, мимолетной и ароматной поэзией своей.

Совет

Но это в глубочайшем смысле слова декадент. Не странно ли это? Большую часть своей жизни Пруст провел прикованным к постели, и вот тут-то, не торопясь, от скуки, он меланхолически переживал прожитое. И что же? Эти медлительные воспоминания больного оказались самой популярной книгой современного Парижа. Мало того. Пруст создал школу, и самые знаменитые из нынешних молодых писателей носят на себе его печать».

В этом же году Луначарский напечатал статью «К характеристике новейшей французской литературы», являющейся по сути дела критическим пересказом книги Андре Жермена «От Пруста до Дада».

Луначарский во многом одобряет критику в адрес Пруста, содержащуюся в книге Жермена; он, в частности, пишет: «Например, правильно указаны основные мотивы писателя: половой вопрос, снобизм, болезнь. И по поводу всех трех Жермен делает верное замечание.

Верно, что половая чувственность Пруста холодна и расслаблена; верно, что Пруст, неподражаемый хроникер снобизма, не поднялся до того, чтобы стать его философом. Верно, наконец, и то, что болезнь явилась, хотя это покажется, может быть, странным, — самой сильной стороной Пруста».

Здесь нельзя не заметить, как под пером Луначарского исподволь и даже незаметно для него самого складывался литературоведческий миф о Прусте, формулировались те стереотипы, которые затем станут доминировать в советском литературоведении и определять общую, естественно, отрицательную, оценку его творчества. Среди этих стереотипов отметим необычайное многословие писателя, создавшего произведение огромных размеров (как будто «Жан-Кристоф» был меньше), его преклонение перед аристократией и соответственно снобизм, интерес к болезненным явлениям человеческой психики и физиологии, наконец, его «буржуазность».

Вместе с тем, во всех своих работах Луначарский неизменно подчеркивал как психологическое мастерство Пруста, так и его глубокий социальный анализ.

Например, в статье «Куда идет французская интеллигенция» (1933) он писал: «То, что больше всего делает Пруста очаровательным, это его необыкновенные взлеты и необычайная подвижность его в воспроизведении впечатлений.

Этого можно добиться только путем развития какой-то огромной и тонкой чувствительности и образной продуктивности. Очень интересно, что Пруст, как вы знаете, захватывает в своем большом произведении глубоко различные слои общества, различные проявления человеческой природы».

Обратите внимание

Последнюю статью о Прусте Луначарский продиктовал в декабре 1933 года, будучи уже тяжело больным, и кончил, вернее, оборвал эту диктовку за два дня до смерти. Статья должна была быть большой.

Она, видимо, доведена едва до середины — и тем не менее даже на основании этого незавершенного наброска можно заключить, что Пруст может быть отнесен если и не к самым любимым писателям Луначарского, то к тем, кто его очень интересовал, и что он понимал все огромное значение его творчества.

Из статьи становится также ясным, что Луначарский последних томов эпопеи Пруста не знал (такое случалось и позже: представление о Прусте можно составить даже только по одной его книге, и это представление будет убедительным и достаточно полным).

Главное место в набросках статьи Луначарского уделено стилю Пруста, причем, верно указывается на тот факт, что писатель ориентируется на французскую традицию XVII века (возможно, это собственная догадка Луначарского, теперь же — общее место в литературе о Прусте).

Другим моментом, который подчеркивает Луначарский, было значение воспоминаний, тот процесс воспоминаний, та стихия воспоминаний, которая пронизывает прозу Пруста. Так, Луначарский пишет: «Вот эта изумительнейшая волна воспоминаний, которая, конечно, играет громадную роль в творчестве каждого писателя, у Пруста сильна и трагична. Он не только любит свои «Temps perdus», он знает, что для него-то они именно не «perdus», что он может их вновь расстилать перед собою, как огромные ковры, как шали, что он может вновь перебирать эти муки и наслаждения, полеты и падения».

Можно было бы сказать, что Луначарский был зачинателем изучения творчества Пруста в советском литературоведении.

Как видный политический и общественный деятель, как литератор он бесспорно способствовал и первым попыткам перевода произведений Пруста на русский язык.

Его именем наверняка «прикрыли» и задуманное в начале 30-х годов собрание сочинений Пруста, которое тогда, как мы покажем ниже, было явно не ко времени и без наброска вступительной статьи Луначарского вряд ли смогло бы начаться и даже дойти до четвертого тома.

Важно

Но если Луначарский был практически первым, кто стал у нас писать о Прусте, не он оказался самым глубоким и тонким (тогда) истолкователем произведений писателя.

Здесь следует сказать о небольшой, но очень содержательной, для своего времени просто замечательной статье Владимира Вейдле, появившейся в начале 1924 года.

На эту статью долгие годы невозможно было ссылаться, так как ее автор, Владимир Васильевич Вейдле (1895-1979), в июле того же года эмигрировал и вскоре, за границей, занял откровенно антибольшевистские позиции; после второй мировой войны он активно сотрудничал с мюнхенскими радиостанциями, вещавшими на Советский Союз, и это в еще большей мере затруднило использование его статьи о Прусте.

Между тем, статья эта всеми своими наблюдениями и выводами противополагалась закладывавшейся Луначарским традиции в изучении Пруста; статья Вейдле ничем не уступает работам наших «новооткрывателей» Пруста 60-х и 70-х годов, не уступает, несмотря на свою краткость и на тот факт, что по крайней мере двух последних книг «Поисков» — «Беглянки» и «Обретенного времени» — критик не знал.

Вейдле очень верно определяет место Пруста в эволюции литературного процесса, определяет как завершение, как итог долгого предшествующего развития. Думается, что Пруст может быть правильно понят именно в этой перспективе, он, бесспорно, хоть и стоит на пороге века двадцатого, но не открывает его, а замыкает, на новой основе, столетие предыдущее.

Поэтому Вейдле справедливо выводит творчество Пруста за пределы модернизма, так как писатель не был ответственен за то, что «произошло потом».

Заслуживает внимания мысль Вейдле о том, что произведения писателя в какой-то мере заполняют лакуну в символистской прозе (не будучи, тем не менее, символистскими), действительно по своим результатам исторически второстепенной.

Читайте также:  Краткая биография астафьев

Тонки и продуктивны замечания Вейдле о том, что Пруст идет значительно дальше простого фиксирования впечатления, что для него художественно познаваемы только данные личного сознания, что художественное мышление Пруста «не разлагает, а воссоздает, животворит, а не умерщвляет». Вот откуда та вдохновенная чуткость, которая отличает все и всевозможнейшие описания Пруста.

Источник: https://omiliya.org/article/russkaya-sudba-marselya-prusta-ad-mikhailov.html

Сочинение Психологический анализ в романах Марселя Пруста

Родился в зажиточной семье известного врача, университетского преподавателя медицины Адриена Пруста и дочери богатого биржевого маклера, еврейки по происхождению, Жанны Вейль.

В десятилетнем возрасте у Пруста произошел первый приступ астмы, которая будет истощать организм писателя на протяжении всей жизни, станет причиной его добровольного уединения. Пруст рос хлипким и мечтательным ребенком. В 1886 г., отвечая на анкету в альбоме своей знакомой А.

Фор, в графе своих вкусов он записал: «Чтение, мечты, история, театр». Среди любимых писателей Пруста были А. де Мюссе, А. де Вины, В. Гюго, Ш. Леконт де Лиль, Ш. Бодлер. Особенно ценил Ж. Расина, интересовался творчеством Ж. де Лабрюйера, А.К. Сен-Симона. Среди современников отличал творчество М. Барреса, Ж.Э. Ренана, П.

Совет

Лоте, Г. Метерлинка В 1882 г. Пруст вступил в лицей Кондорсе. Вместе с будущим писателем учились Жак Бизе, сын славного композитора; Даниэль Алеви, сын популярного писателя, члена Французской академии; Робер Дрейфус, который со временем стал известным журналистом.

Вместе с ними Пруст создал лицейский рукописный журнал «Сиреневый обзор» («La Revue lilas») и стал постоянным автором этого издания. В 1886 г. Пруст написал свои первые рассказы «Затемнение» («L'Eclipse») и «Тучи» («Les Nuages»).

В последнем классе лицея Пруст испытал значительное влияние со стороны своего преподавателя философии А. Дарлю, о котором писатель со временем скажет как о человеке, который оказал запоминающееся впечатление на его интеллектуальное развитие. 15 июля 1889 г.

Пруст стал бакалавром словесности и получил почетную награду за письменную выпуски) работу о П. Корнеля и Ж. Расина. После окончания лицея Пруст делает первые шаги в светском обществе. В 1889 г. во время визита в одного из салонов он познакомился с А.

Франсом, которому писал: «С четырех лет я читал и перечитывал ваши божественные книги до тех пор, пока не выучил их наизусть».

11 ноября 1889 г. Пруст пошел на добровольную военную службу в Орлеане. В 1890 г., закончив службу, возвратился в Париж и по настоянию родителей вступил на юридический факультет Сорбонны. В этот период Пруст погрузился в светскую жизнь, стал завсегдатаем парижских салонов, где встречался с Ги де Мопассаном, О.

Вайлдом, А. Бергсоном. Не без помощи обожнюваної им матери Пруст ввел особый режим: спал днем, а работал или развлекался ночью.

Его болезненный физический залог усиливало чувство вины, вызванное гомосексуализмом, который заставлял Пруста бывать в комнатах прислуги, мужских борделях, а также в гостиных богатых и влиятельных людей.

В 1892 г. Пруст и его лицейские друзья основали журнал «Банкет» («La Banquet»), в котором Пруст публиковал многочисленные статьи, заметки, литературно-критические эссе. В 1895 г.

Пруст закончил университет и получил внештатную должность ассистента в библиотеке Мазарини, тем не менее вскоре он попросил годовой отпуск и начал работать над серией набросков к роману «Жан Сантей» («Jean Santeuil»). Впрочем, Пруст не закончил этого произведения.

Первый роман писателя – традиционный рассказ о жизни молодого мужчины, сосредоточенный на его впечатлениях и ощущениях, детских воспоминаниях. Тем не менее, романная техника Пруста еще далека от совершенства: он весьма придерживается автобиографичности, произведение не имеет четкой структуры.

Обратите внимание

В 1896 г. вышла из печати первая книга Пруста «Развлечения и дни» («Les Plaisirs et les Jours») с предисловием А. Франса. В книгу вошли эссе, новеллы и этюды, опубликованные раньше в журналах «Банкет» и «Сиреневый обзор».

В предисловии к изданию Франс писал: «Даже его грусть может казаться приятным и весьма разнообразным в сочетании с удивительной наблюдательностью и гибким, проникновенным и в самом деле тонким умом». Тем не менее, большинство французских критиков оценили литературный дебют Пруста как произведение дилетанта, а критик Ж.

Лоррен предъявил обвинение писателю в «слащавой меланхолии» и в создании «элегантных безделушек».

Название книги Пруста выразительно ассоциируется с «Работами и на днях» Гесиода, полемизируя с этим античным автором. Ведущая мысль сборника – «лучше мечтать по жизни, чем прожить его» – в той или другой форме прослеживается во всех произведениях, которые вошли в «Развлечения и дни».

Немало тем, которые Пруст будет развивать со временем в романе «В поисках утраченного времени», были начерчены в «Развлечениях и днях»: тема невольной памяти (новелла «Смерть Бальдасара Сильванда»), мотив любви как фальшивой стоимости – иллюзии, которые существует в воображении влюбленного («Виоланта, или Светскость»), тема снобизма («Фрагменты итальянской комедии»).

В «Развлечениях и днях» Пруст не только нашел свой материал, которым стала светская жизнь, а и определился с собственным взглядом на объект художественного изображения. Пруст убежден, что светская жизнь не является аутентичным существованием.

В конце концов, и любое другое существование человека в социальном пространстве страдает условностью и иллюзорностью. Обретение человеком своего истинного «я» возможно лишь благодаря погружению во внутренний мир.

Субъективная реальность оказывается для Пруста важнее, чем окружающая действительность.

Важно

В своей первой книге Пруст продемонстрировал высокое мастерство тонкого психологического анализа и быстротечной импрессионистской зарисовки («Сожаления и мечты цвета времени»).

Таким образом, в сборнике «Развлечения и дне» и фрагментах «Жана Сантея» уже выкристаллизовывалась концепция романа «В поисках утраченного времени», оказались главные черты прустовского стиля, ведущие темы его творчества.

Но Пруст еще не нашел оптимальной формы рассказа, который мог бы придать разрозненным этюдам и зарисовкам целостность и завершенность. «Жан Сантей» и «Развлечения и дне» можно рассматривать как творческую лабораторию, в которой готовились материалы для романа «В поисках утраченного времени».

В 1897 г. Пруст открыл для себя английского писателя и теоретика искусства Дж. Рескина. Писатель прекратил работу над «Жаном Сантеем» и начал основательно изучать произведения Рескина. Результатом этих студий стали статьи о нем и переводах его книг «Библия Амьена» («La Bible d'Amiens», 1904) и «Сезам и лилии» («Sesame et les lys», 1906).

Пруст вел интенсивную светскую жизнь, осуществил несколько заграничных странствий (Венеция, Амстердам), публиковал многочисленные статьи, рецензии, салонные хроники в солидной газете «Фигаро». В 1905 г.

появилось печатью программное эссе «О чтении» («Sur la lecture»), в котором в зародыше содержалась книга «Против Сент-Бева» и роман «На Сваннову сторону».

Эссе состоит из двух частей: автобиографического очерка, в котором рассказчик рассказывает о счастливых часах детства, которые прошли за чтением, и небольшого теоретического трактата о психологическом механизме и разных типах чтения.

В очерке «О чтении» Пруст старается синтезировать раздумья об искусстве чтения с рассказом о жизни, т.е. соединить критико-аналитическую и собственную художественную основы. Добиться выполнения этой задачи Прусту не удалось. Тем не менее, отдельные фрагменты и эпизоды эссе писатель со временем включит в роман «На Сваннову сторону».

Совет

26 сентября 1905 г. умерла мать Пруста, смерть которой принесла ему тяжелые страдания. В письме к своему другу Р. де Монтескью Пруст писал: «Моя жизнь потеряла отныне свою единую цель, свою единую радость, единую любовь и утеху». Лишь в 1907 г.

Пруст снова взялся за перо после года жалоб и трудных переживаний, связанных со смертью матери. Он начал работать над книгой «Против Сент-Бева» («Contre Sainte-Beuve», опубл. 1954). В этой книге-эссе Пруст в полемике с биографическим методом Ш.О.

Сент-Бева разрабатывает основные принципы собственной эстетики и открывает формулу будущего романа. Чрезвычайно важной является мысль Пруста о том, что «книга – это производное от другого «я», чем то, которое мы обнаруживаем в наших привычках, в обществе, в наших недостатках».

Писатель убежден, что Сент-Бев «недооценил всех больших писателей в свое время», весьма увлекшись своим биографическим методом, который предусматривал нераздельность творца и человека в личности писателя.

Затем Пруст шаг за шагом продвигается к открытию такого способа рассказа и такого образа рассказчика, которые не были бы подобием автора и отражением его биографии, а произведением его воображения.

В книге «Против Сент-Бева» Пруст, как и раньше, старается соединить литературную критику и романный рассказ, колеблясь между эссе и рассказом («un recit»).

Задуманная статья о Сент-Бева обрамляется рассказом об утреннем пробуждении героя-рассказчика, который потом излагает своей матери главные идеи статьи.

Таким образом, Пруст нашел образ рассказчика – человека, который только что проснулся, носителя «невольной памяти», что находится на границе сна и реальности, в средоточии нескольких времен. В книге «Против Сент-Бева» выкристаллизовался принцип, который объединил в органическое целое поэтическую прозу, мемуары и литературную критику. Пруст открыл путь к новому типу романа, к «роману-потоку».

Читайте также:  Краткая биография кестнер

Страницы: 1 2

(нет оценок)
Loading…

Источник: https://sochinenienatemupro.ru/sochinenie-na-temu-kratkoe-soderzhanie/sochinenie-psihologicheskij-analiz-v-romanah-marselya-prusta/

Краткие планы сочинений к творчеству М. Пруста – Тематическое сочинение

Какое место в мировой литературе занимает Марсель Пруст? Марсель Пруст занимает исключительное место в мировой литературе XX ст. Его творчество стало своеобразной вехой в развитии жанра психологического романа. Он углубил понимание внутренней жизни личности.

Писатель был тонким наблюдателем и исследователем, сознательных, подсознательных душевных движений, чувств, расположений духа. Художник открыл новые страницы образов Времени, Памяти. Воспоминания о прошлом стали в его произведениях тем предметом, который восстанавливается.

Беспрерывный и стихийный поток воспоминаний, которые проходят через человеческое сознание и вытекают с ее глубин, дают возможность еще раз перейти через пережитое когда-то и воссоздать его в небывалой к этому полноте и многогранности. Познание неизвестных прежде глубин духовной жизни человека породило новые черты поэтики и стиля произведений М.

Пруста: углубление, изощрение средств психологической жизни: ассоциативный принцип сказа; дальнейшее развитие искусства «внутреннего монолога» и переход его в «поток сознания»; мобилизация подтекста. Эти факторы стали мощными истоками в развитии художественной литературы.

Какое произведение М. Пруста стал главным произведением его жизни? Из каких частей оно составляется? Главным произведением М. Пруста  эпопея «В поисках утраченного времени», над которой писатель работал с 1910 года до самой смерти (1922). За жизнь М.

Обратите внимание

Пруста были напечатанные первые четыре части: «На Сванновую сторону» (1913), «В тишине девушек-цветов» (1919), «Та сторона, где Германты» (1920), «Содом и Гоморра» (1921 – 1922).

Завершающие книги серии увидели мир уже после смерти Марселя Пруста: «Пленица» (1923), «Беглянка» (1925), «Найденное время» (1927).

В чем смысл названия эпопеи? Название цикла романов «В поисках утраченного времени» определяет задача, который ставил перед собой автор: возродить жизнь, которой отошло в прошлое, исследовать утраченное время и возвратить его, сделать это с помощью художественного воображения и психологического анализа.

В чем заключаются особенности композиции произведения? Композицию произведения определяет поток воспоминаний – внутренний монолог в форме свободного потока сознания.

Отрывистость процесса вспоминания поднимает ритм, порождает сложные переходы от одного эпизода жизни к другому без четкой и нелогичной последовательности. Границы между эпизодами размытые.

Сказы разворачиваются по ассоциативному принципу.

Повесть «Любимый Свана» – это предыстория основного сюжета, жизнь Марселя, чьи воспоминания о пережитом и составляют содержание всего романа-эпопеи. Кто такой Сван? Как Сван воспринимает жизнь? Сван исповедует так называемый эстетизм, который был распространен в культуре на границе XIX-XX ст. Он воспринимает жизнь сквозь призму искусства.

Перечень возможных тем: Главное дело жизни Марселя Пруста.

  • Философское осмысление тем времени, памяти, воспоминаний в романе М. Пруста «В поисках утраченного времени».
  • Тема искусства в повести М. Пруста «Любовь Свана».
  • Женщина, которая пленила бы большого Сандре»? (Раздумья над страницами повести М. Пруста «Любовь Свана».)
  • Ироническое изображение «кланчика» в повести М. Пруста «Любовь Свана».
  • Странствия в орбиту памяти в романе-повести М. Пруста «В поисках утраченного времени».

Если данное школьное сочинение на тему: Краткие планы сочинений к творчеству М. Пруста, вам пригодилось, то я буду премного благодарна если вы разместите ссылку в блоге или социальной сети.

Портретная характеристика персонажей

Источник: http://schooltask.ru/kratkie-plany-sochinenij-k-tvorchestvu-m-prusta/

Марсель Пруст – читатель самого себя

Валентин Луи Жорж Эжен. Марсель Пруст

Читатель самого себя – так можно назвать одного из трех (Пруст, Джойс, Кафка) главных модернистов литературы XX века Марселя Пруста. Десятого июля родился один из любимых писателей, ставший моим с первых строчек.

Быть читателем Пруста – наслаждение, особенно, если есть время и можешь посвятить его неспешному чтению одной из самых удивительных книг в истории человечества, протяженностью в семь томов, книги, которая называется «В поисках утраченного времени».

Стиль Марселя Пруста завораживающе-мистический: меланхолически-спокойное повествование с трагическими нотками, неожиданными остановками, размышлениями на, казалось бы, не связанные с сюжетом темы, с философскими проходами, высвечивающими и проясняющими не только его, но и твои собственные мысли и переживания.

Его проза оставляет у меня впечатление, словно идешь по глубокому снегу и постоянно проваливаешься вглубь себя и своей памяти, в которой теперь начинаешь видеть яснее, чем тогда, вдруг обнаруживая неожиданные смыслы, которых до этого не видел, мимо которых проходил.

Прошлое сейчас, вновь появившись в книгах, записях и воспоминаниях, закольцовывается с настоящим, становясь открытой книгой для самого себя. И когда начинаешь писать, начинаешь и понимать себя. Читать в себе и себя, стать читателем самого себя – единственное, к чему призывает Пруст.

МАРСЕЛЬ ПРУСТ. Портрет работы Ж.Э.Бланша.

Пруст, как и Цветаева, жил двойной жизнью, и в нем тоже было два человека, которые  не совпадали: один творящий, другой – живущий; один – аристократ и сама вежливость, другой садомазохист с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

Последнее можно прочитать по нежно-пастельному, туманно-облачному стилю Пруста, едва уловимому и растворяющему образы своих героев в паутинке слов, как растворяет туман ежика Норштейна. Но это не главное. Главное то, узнаешь ли себя в том, что читаешь.

Затрагивают ли мысли и ощущения автора, или они проходят мимо тебя как навязчивая реклама. Пруст утверждает, что затрагивает только то, что в тебе уже есть. И книги нужны для того, чтобы понять себя, а не чтобы узнать больше, чтобы встретиться с собственными прежними переживаниями, почему-то зацепившимися за нашу память.

«Не в писаниях Монтеня, а во мне содержится все, что я в них вычитываю». Так сказал еще Паскаль, Пруст только воплотил эту мысль, постепенно разматывая  клубок воспоминаний, заново воссоздавая себя из этой тонкой материи. Не из прошлого, а из воспоминаний, не из объективных событий, случившихся с тобой, а из субъективного их образа, запечатлевшегося в памяти.

Марсель Пруст. 1900 г.

Важно

Поэтому запах, однажды услышанный и запомнившийся, содержит в себе целые пласты воспоминаний, всплывающих только от уже знакомого мимолетного запаха или услышанной когда-то знакомой мелодии.

Каждый ловил себя на этих моментах: любая незначимая для другого вещь, или музыка, или фильм вдруг поднимает из памяти столько всего, связанного с ними, что живешь уже не тем, что видишь и слушаешь, а тем, что было тогда, когда впервые увидел, или услышал, или почувствовал это.

У меня, например, рядом с Прустом всегда стоит Мераб Мамардашвили – один из признанных не только в России, но и на западе русских советских философов (это в то время, когда философии как таковой в СССР и не было). Говоришь Пруст, подразумевается Мамардашвили.

Мераб Константинович Мамардашвили

Мераб Константинович читал в течение нескольких лет потрясающие лекции по Прусту. Они напечатаны, когда-то я их штудировала с карандашом в руке, потому что Пруст – это не только и не столько писатель, в нем жил  философ.

Пруст продолжатель традиции французских писателей-философов: Паскаля, Монтеня, Руссо, Дидро, Вольтера… В русской культуре таких можно пересчитать по пальцам: Достоевский, Толстой и Чехов. Больше, пожалуй, и нет. Этим Пруст тоже интересен.

Мамардашвили утверждает, что Пруст совершал духовный поиск и решал единственную задачу – задачу своего спасения. Это значит – проделать путь, который позволит вырваться из круга биологической жизни и прорваться сквозь время в вечность. Ему это удалось.

Немного биографии:

Марсель Пруст родился 10 июля 1871 года в парижском пригороде Отей, куда его родители сбежали от ужасов Парижской коммуны. Его отец был известным врачом, профессором медицины; мать, Жанна Вейль, принадлежала к семье богатых еврейских финансистов, выходцев из Эльзаса.

Валентин Луи Жорж Эжен Марсель Пруст

 Жизнь Пруста заполняло посещение салонов, аристократических и литературных. Обратной стороной этого светского порхания была тяжёлая болезнь — в девять лет Пруст перенёс первый приступ астмы, которая затем мучила его всю жизнь.

Валентин Луи Жорж Эжен Марсель Пруст

Совет

Тяжело больной писатель поселяется на бульваре Осман, заняв две комнатки, стены которых были обиты пробковым деревом, чтобы не пропускать шум с улицы, а окна постоянно занавешены.

В этих сильно натопленных, пропитанных запахом дезинфекции комнатах он почти не ест, спит днём, работает ночью, кутается в вязаные фуфайки, вечно дырявые из-за сушки на огне, почти не выходит, ездит в закрытой машине за город, чтобы посмотреть на куст боярышника, — и пишет семь томов своей эпопеи.

Валентин Луи Жорж Эжен. Марсель Пруст

В 1913 году ему не удалось найти издателя для первого тома — и пришлось выпустить книгу за свой счёт; она осталась почти незамеченной критикой. В 1919 году, после войны, вышел второй том, за который Пруст получил Гонкуровскую премию.

К нему пришла слава, воспользоваться которой он уже не успел: 18 ноября 1922 года писатель умер от тяжёлой пневмонии. До последнего момента умирающий пытался вносить исправления в свою книгу.

Последние три тома были изданы уже посмертно. 

Тина Гай

coded by nessus

Источник: http://sotvori-sebia-sam.ru/marsel-prust-chitatel-samogo-sebya/

Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector