Сочинения об авторе тэффи

Сочинение по тексту Тэффи о любви-нежности

(1)Неж­ность — самый крот­кий, роб­кий, бо­же­ствен­ный лик любви.(2)Лю­бовь-страсть
— все­гда с огляд­кой на себя. (3)Она хочет по­ко­рить, обо­льстить, она хочет
нра­вить­ся, она охо­ра­ши­ва­ет­ся, под­бо­че­ни­ва­ет­ся, мерит, всё время бо­ит­ся
упу­стить по­те­рян­ное. (4)Лю­бовь-неж­ность всё отдаёт, и нет ей пре­де­ла.

(5)И ни­ко­гда она на себя не огля­нет­ся, по­то­му что «не ищет сво­е­го».

(6)Толь­ко она одна и не ищет. (7)Но не надо ду­мать, что чув­ство неж­но­сти
при­ни­жа­ет че­ло­ве­ка. (8)На­о­бо­рот. (9)Неж­ность идёт свер­ху, она за­бо­тит­ся о лю­би­мом, охра­ня­ет, опе­ка­ет
его.

(10)А ведь опе­кать и охра­нять можно толь­ко су­ще­ство без­за­щит­ное,
нуж­да­ю­ще­е­ся в опеке, по­это­му слова неж­но­сти — слова умень­ши­тель­ные,
иду­щие от силь­но­го к сла­бо­му.

(11)Неж­ность
встре­ча­ет­ся редко и всё реже. (12)Со­вре­мен­ная жизнь труд­на и слож­на.

(13)Со­вре­мен­ный че­ло­век и в любви стре­мит­ся пре­жде всего утвер­дить
свою лич­ность. (14)Лю­бовь — еди­но­бор­ство.

—
(15)Ага! (16)Лю­бить? (17)Ну ладно же. (18)За­су­чи­ли ру­ка­ва, рас­пра­ви­ли
плечи — ну-ка, кто кого?

(19)До
неж­но­сти ли тут? (20)И кого бе­речь, кого жа­леть — все мо­лод­цы и герои.
(21)Кто по­знал неж­ность — тот от­ме­чен.

(22)В
пред­став­ле­нии мно­гих неж­ность ри­су­ет­ся не­пре­мен­но в виде крот­кой
жен­щи­ны, скло­нив­шей­ся к из­го­ло­вью. (23)Нет, не там нужно ис­кать неж­ность.
(24)Я ви­де­ла её иначе: в об­ли­ках со­всем не по­э­ти­че­ских, в про­стых,
даже за­бав­ных.

(25)Мы
жили в са­на­то­рии под Па­ри­жем. (26)Гу­ля­ли, ели, слу­ша­ли радио, иг­ра­ли
в бридж, сплет­ни­ча­ли. (27)На­сто­я­щий боль­ной был толь­ко один — злю­щий
ста­рик, по­прав­ляв­ший­ся от тифа.

(28)Ста­рик
часто сидел на тер­ра­се в шез­лон­ге, об­ло­жен­ный по­душ­ка­ми, уку­тан­ный
пле­да­ми, блед­ный, бо­ро­да­тый, все­гда мол­чал и, если кто про­хо­дил мимо,
от­во­ра­чи­вал­ся и за­кры­вал глаза.

(29)Во­круг ста­ри­ка, как тре­пет­ная
птица, ви­лась его жена. (30)Жен­щи­на не­мо­ло­дая, сухая, лёгкая, с увяд­шим
лицом и тре­вож­но-счаст­ли­вы­ми гла­за­ми. (31)И ни­ко­гда она не си­де­ла
спо­кой­но. (32)Всё что-то по­прав­ля­ла около сво­е­го боль­но­го.

(33)То пе­ре­во­ра­чи­ва­ла
га­зе­ту, то взби­ва­ла по­душ­ку, то под­ты­ка­ла плед, то бе­жа­ла греть мо­ло­ко,
то ка­па­ла ле­кар­ство. (34)Все эти услу­ги ста­рик при­ни­мал с явным от­вра­ще­ни­ем.

(35)Каж­дое утро с га­зе­той в руках она но­си­лась от сто­ли­ка к сто­ли­ку,
при­вет­ли­во со всеми бе­се­до­ва­ла и спра­ши­ва­ла:

—
Вот, может быть, вы мне по­мо­же­те? (36)Вот здесь кросс­ворд: «Что бы­ва­ет в
жилом доме?». (37)Че­ты­ре буквы. (38)Я за­пи­сы­ваю на бу­маж­ке, чтобы по­мочь
Сер­гею Сер­ге­е­ви­чу.

(39)Он все­гда ре­ша­ет кросс­вор­ды, и, если за­труд­ня­ет­ся,
я ему при­хо­жу на по­мощь. (40)Ведь это един­ствен­ное его раз­вле­че­ние.
(41)Боль­ные ведь как дети.

(42)Я так рада, что хоть это его за­бав­ля­ет.

(43)Её
жа­ле­ли и от­но­си­лись к ней с боль­шой сим­па­ти­ей.

(44)И
вот как-то он вы­полз на тер­ра­су рань­ше обыч­но­го. (45)Она долго уса­жи­ва­ла
его, укры­ва­ла пле­да­ми, под­кла­ды­ва­ла по­душ­ки. (46)Он мор­щил­ся и сер­ди­то
от­тал­ки­вал её руку, если она не сразу уга­ды­ва­ла его же­ла­ния.

(47)Она,
ра­дост­но поёжи­ва­ясь, схва­ти­ла га­зе­ту.

—
(48)Вот, Серёжень­ка, се­год­ня, ка­жет­ся, очень ин­те­рес­ный кросс­ворд.

(49)Он
вдруг при­под­нял го­ло­ву, вы­ка­тил злые жёлтые глаза и весь за­тряс­ся.

—
(50)Уби­рай­ся ты на­ко­нец к чёрту со сво­и­ми иди­от­ски­ми кросс­вор­да­ми!
— бе­ше­но за­ши­пел он.

(51)Она
по­блед­не­ла и вся как-то опу­сти­лась.

—
(52)Но ведь ты же… — рас­те­рян­но ле­пе­та­ла она. — (53)Ведь ты же все­гда
ин­те­ре­со­вал­ся…

—
(54)Ни­ко­гда я не ин­те­ре­со­вал­ся! — всё тряс­ся и шипел он, со зве­ри­ным
на­сла­жде­ни­ем глядя на её блед­ное, от­ча­ян­ное лицо. — (55)Ни­ко­гда!
(56)Это ты лезла с упор­ством де­ге­не­рат­ки, ка­ко­вая ты и есть!

(57)Она
ни­че­го не от­ве­ти­ла. (58)Она толь­ко с тру­дом про­гло­ти­ла воз­дух, креп­ко
при­жа­ла руки к груди и огля­де­лась кру­гом с такой болью и с таким от­ча­я­ни­ем,
точно ис­ка­ла по­мо­щи. (59)Но кто же может от­не­стись

серьёзно
к та­ко­му смеш­но­му и глу­по­му горю? (60)Толь­ко ма­лень­кий маль­чик, си­дев­ший
за со­сед­ним сто­ли­ком и ви­дев­ший эту сцену, вдруг за­жму­рил­ся и горь­ко-горь­ко
за­пла­кал.

(по Н. А. Тэффи*)

*
На­деж­да Алек­сан­дров­на Тэффи (1872—1952) — рус­ская пи­са­тель­ни­ца, по­этес­са,
ме­му­а­рист и пе­ре­вод­чик.

В тексте Тэффи о
нежности как об одном из редких в ХХ веке ликов любви ставится вопрос о месте
любви-нежности в современном мире.

В первой половине
текста писательница дает определение любви-нежности, сравнивая ее с
любовью-страстью, и приходит к выводу, что в современном ей мире такая всё
отдающая и себя забывающая любовь-нежность встречается всё реже и реже: «(21)Кто
по­знал неж­ность — тот от­ме­чен», -подытоживает свои размышления  Тэффи.

Писательница рассказывает, что в санатории под Парижем она была свидетельницей трогательной
заботы немолодой женщины «с увяд­шим лицом и тре­вож­но-счаст­ли­вы­ми гла­за­ми»
о муже, единственном настоящем больном в санатории, который, «если кто про­хо­дил
мимо, от­во­ра­чи­вал­ся и за­кры­вал глаза». Женщина, «как тре­пет­ная птица,
ви­лась» вокруг мужа, а больной старик с явным отвращением принимал ее заботы.

«Её жа­ле­ли и от­но­си­лись
к ней с боль­шой сим­па­ти­ей», – подчёркивает писательница.

Особенно
трогательным Тэффи кажется, как эта женщина «каж­дое утро с га­зе­той в руках …
но­си­лась от сто­ли­ка к сто­ли­ку, при­вет­ли­во со всеми бе­се­до­ва­ла» и записывала
ответы на вопросы кроссворда: «Ведь это един­ствен­ное его раз­вле­че­ние», «я
так рада, что хоть это его за­бав­ля­ет», – оправдывалась нежная жена.

В финале текста
Тэффи описывает, как все отдыхающие стали свидетелями некрасивой сцены:
оказалось, что старик вовсе не любил разгадывать кроссворды.

«— (54)Ни­ко­гда
я не ин­те­ре­со­вал­ся! — всё тряс­ся и шипел он, со зве­ри­ным на­сла­жде­ни­ем
глядя на её блед­ное, от­ча­ян­ное лицо. — (55)Ни­ко­гда! (56)Это ты лезла с
упор­ством де­ге­не­рат­ки, ка­ко­вая ты и есть!».

Женщина ничего не ответила,
только «огля­де­лась кру­гом с такой болью и с таким от­ча­я­ни­ем, точно ис­ка­ла
по­мо­щи»,  – заканчивает свой рассказ
Тэффи.

«(59)Но кто же
может от­не­стись серьёзно к та­ко­му смеш­но­му и глу­по­му горю?» –
спрашивает писательница.

И сама же отвечает: «Толь­ко ма­лень­кий маль­чик, си­дев­ший
за со­сед­ним сто­ли­ком и ви­дев­ший эту сцену».

Так звучит последнее
предложение предложенного для анализа текста рус­ской пи­са­тель­ни­цы, по­этес­сы,
ме­му­а­ристки и пе­ре­вод­чицы, На­деж­ды Алек­сан­дров­ны Тэффи. 

Таким образом,
можно сказать, что на вопрос, каково место любви-нежности в современном ей
мире, Тэффи отвечает, что в современном мире ХХ века такой любви-нежности нет
места.

Однако в то
же время Тэффи не может утверждать это наверняка, потому что всё же маленький
мальчик «вдруг за­жму­рил­ся и горь­ко-горь­ко за­пла­кал».

Поскольку
авторская позиция не высказана прямо, могу согласится с тем, что людям ХХ века,
вероятно, было свойственно высокомерно и иронично относится к семейно-бытовым
проявлениям человеческих чувств, однако это не означает, что любви совсем нет.
Просто в ХХ веке, после Чехова, стал наконец интересен сам человек, просто
человек. И, какой бы он ни был, о нём все же стоит хотя бы поплакать.

Источник: http://litera865.blogspot.com/2017/04/blog-post_25.html

Сочинение: Надежда Александровна Тэффи

Надежда Александровна Тэффи так говорила о себе племяннику русского художника Верещагина Владимиру: «Я родилась в Петербурге весной, а как известно, наша петербургская весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идет дождь. Поэтому и у меня, как на фронтоне древнего греческого театра, два лица: смеющееся и плачущее».

Итак, Надежда Александровна Лохвицкая (Тэффи – это псевдоним) родилась 24 апреля 1872 года. Училась Тэффи в гимназии на Литейном проспекте.

Охотно рассказывая а автобиографических произведениях о своих детских и отроческих впечатлениях и привязанностях, Тэффи никогда не писала о своей личной жизни.

В 1900 году, когда у них уже родилась вторая дочь Елена и сын Янек, Надежда Александровна расходится с мужем и начинает свою литературную карьеры в Петербурге.

Удивительно счастливой была писательская судьба Тэффи. Уже к 1910 году став одной из самых популярных писательниц России, она печатается в крупных и наиболее известных газетах и журналах Петерурга, на ее сборник стихов «Семь огней» (1910) откликнулся положительной рецензией Н.

Гумилев, пьесы Тэффи идут в театрах, один за другим выходят сборники ее рассказов. Остроты Тэффи (она вошла в историю русской литературы прежде всего как сатирик, высмеивавший человеческую глупость) у всех на устах.

Ее известность столь широка, что появляются даже духи «Тэффи» и конфеты «Тэффи».

Однако Октябрьская революция 1917 года перечеркнула устремления Тэффи и ее кругов, они разочаровались в революции, ее методах, в том, что она несет России. В 1918 году начинается одиссея Тэффи, которая в итоге приводит ее в Париж.

Спустя почти десять лет после отъезда из России Тэффи публикует свои «Воспоминания». Несмотря на традиционное название, «Воспоминания» являются прежде всего художественным произведением.

Сейчас эта книга воспринимается уже как исторический роман – и источник – со многими хорошо известными персонажами.

Мы встретим здесь Аркадия Аверченко, Алексея Толстого, Власа Дорошевича, Максимилиана Волошина.

Сюжет книги задан самой действительностью, а сцепление эпизодов определяется последовательностью реально происходивших событий.

Тэффи покидает Россию в 1919 году, а начинает публиковать «Воспоминания» в 1928-м. Однако все события в книге даны только через восприятие Тэффи именно описываемого периода. Автор не дает точного ответа на вопрос, почему она оставила Росси.

Нет в книге и однозначно выраженного отношения к революции. Перефразируя известное выражение, Тэффи понимает, что в России все «переворотилось» и неизвестно, как уложится.

Хотя трагическое предчувствие будущего явственно звучит в ее автобиографической прозе.

В качестве примера приведем отрывок из «Воспоминаний», где Тэффи со спутниками едет в вагоне третьего класса, и к ним ни с того ни с сего начинают придираться соседки – простые, необразованные бабы.

Особую ненависть их вызвала маленькая собачка на коленях одной из спутниц Тэффи :

«… Против нас оказались злющие белоглазые бабы. Мы им не понравились.

— Едут, — сказала про нас рябая, с бородавкой. – Едут, а чего едут и зачем едут – и сами не знают.

— Что с цепи сорвавши, — согласилась с ней другая, в замызганном платке, кончиками которого она элегантно вытирала свой утиный нос.

Больше всего раздражала их китайская собачка пекинуа, крошечный шелковый комочек, которую везла на руках старшая из наших актрис.

— Ишь, собаку везет! Сама в шляпке и собаку везет.

— Оставила бы дома. Людям сесть некуды, а она собачищу везет.

— Она же вам не мешает, — дрожащим голосом вступилась актриса за свою «собачищу». – Все равно я бы вас к себе на колени не посадила.

— Небось мы собак с собой не возим, — не унимались бабы.

— Ее дома оставлять нельзя. Она нежная. За ней ухода больше, чем за ребенком.

— Чаво-о?

— Ой, да что же это? – вдруг окончательно взбеленилась рябая и даже с места вскочила. – Эй! Послучайте-ка, что тут говорят-то. Вон энта, в шляпке, говорит, что наши дети хуже собак! Да неужто мы это сносить должны?

— Кто-о? мы-ы? Мы собаки, а она нет? – зароптали злобные голоса…»

При всей внешней простоте, непритязательности стиля, стремлении не пропустить все смешное и абсурдно-комичное, что происходило с нею и ее спутниками во время вынужденного скитания по России, книга Тэффи имеет ощутимый подтекст, выраженный в ряде явно символических образов.

Вот один из них, подчеркнуто трагический, как бы предсказывающий судьбу целого поколения: «Говорят, океан несет утопленников к берегам Южной Америки. Там самое глубокое в мире место и там на двух-трехверстной глубине стоят трупы целыми толпами.

Соленая, крепкая вода хорошо их сохраняет, и долгие-долгие годы колышатся матросы, рыбаки, солдаты, враги, друзья, деды и внуки – целая армия. Не принимает, не претворяет чуждая стихия детей земли».

Однако мотив Рока, обрекшего целое поколение на трагическое совместное одиночество в чуждой стихии, которая «не принимает и не претворяет» его, в конце «Воспоминаний» приобретает и другое значение. Сюжет книги неожиданно обрывется, судьба героини, ее друзей и врагов не закончена, не поставлена точка над «i».

«Как часто упрекают писателя, — подчеркивает Тэффи, — что конец романа вышел у него скомкан и как бы оборван. Теперь я уже знаю, что писатель невольно творит по образу и подобию судьбы, Рока. Все концы всегда спешны, и сжаты, и оборваны».

Разомкнутый финал, неожиданно обрывающий «все нити», как бы отрицает литературность приема: закончилась определенная полоса жизни – закончилась книга. В «Воспоминаниях» мы прощаемся с Тэффи в тот момент, когда корабль уходит из Новороссийска. Куда?.. Вероятно, в Константинополь, так как известно, что там она была некоторое время.

Эмигранты очень любили Тэффи. Вот как об этом пишет Лоло (Леонид Григорьевич Мунштейн):

А вот и Тэффи! Залхохочет,

На миг тоску забыть он хочет…

Рассказы в сборнике «Рысь» и в других, изданных в течение первых десяти лет эмиграции, создают картину психологического состояния эмигрантов и их жизни в целом. В последующие годы писательница не усугубляет в своих произведениях негативных сторон эмигрантского быта. Постепенно эмигранты приспосабливаются к жизни в чужой стране, их страх мало-помалу исчезает, но Великая Печаль остается.

В 1936 году открылся в Париде Русский театр, скетчи Тэффи вошли неотъемлемой частью в его репертуар.

Говоря об этом, она кратко и проницательно замечает: «Из всего, чего лишила меня судьба, когда лишила Родины, моя самая большая потеря – Театр».

В годы второй мировой войны писательница жила во Франции. Трудности военных лет, лишения, которые ей пришлось вынести в оккупированном Париже, подорвали ее здоровье.

Но даже в последние годы жизни, испытывая материальные затруднения, вызванные тем, что она уже не могла работать так продуктивно, как раньше, из-за постоянных болей, не отпускавших ее, Тэффи старалась помочь хоть чем-нибудь окружающим ее людям.

Литература

1. Бицилли П Жизнь и литература // Творчество Н. А. Тэффи и русский литературный процесс первой половины XX века. М., 1999. С. 192-193.

2. Зощенко М. М. Н. Тэффи // Ежегодник Рукописного отдела ИРЛИ (Пушкинского Дома). Л, 1972. С. 140.

3. Аверин Б. В. Предисловие // Тэффи. Тонкие письма: Рассказы, Воспоминания. — СПб.: Азбука-классика, 2003. С. 5 – 12.

Источник: https://ronl.org/sochineniya/literatura-zarubezhnaya/128093/

Тэффи Надежда

ТЭФФИ, НАДЕЖДА АЛЕКСАНДРОВНА (наст. фамилия – Лохвицкая, по мужу – Бучинская) (1872–1952), русская писательница. Родилась 9 (21) мая, по другим сведениям – 27 апреля (9 мая) 1872 в С.-Петербурге (по другим сведениям – в Волынской губ.).

Дочь профессора криминалистики, издателя журнала «Судебный вестник» А.В.Лохвицкого, сестра поэтессы Мирры (Марии) Лохвицкой («русская Сафо»). Псевдонимом Тэффи подписаны первые юмористические рассказы и пьеса Женский вопрос (1907).

Стихотворения, которыми в 1901 дебютировала Лохвицкая, печатались под ее девичьей фамилией.

Происхождение псевдонима Тэффи остается непроясненным. Как указано ею самой, он восходит к домашнему прозвищу слуги Лохвицких Степана (Стеффи), но также и к стихам Р.Киплинга «Taffy was a walesman / Taffy was a thief». Рассказы и сценки, появлявшиеся за этой подписью, были настолько популярны в дореволюционной России, что даже существовали духи и конфеты «Тэффи».

Как постоянный автор журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон» (Тэффи печаталась в них с первого номера, вышедшего в апреле 1908, до запрещения этого издания в августе 1918) и как автор двухтомного собрания Юмористических рассказов (1910), за которым последовало еще несколько сборников (Карусель, Дым без огня, оба 1914, Неживой зверь, 1916), Тэффи снискала репутацию писателя остроумного, наблюдательного и беззлобного. Считалось,что ее отличает тонкое понимание человеческих слабостей, мягкосердечие и сострадание к своим незадачливым персонажам.

Излюбленный жанр Тэффи – миниатюра, построенная на описании незначительного комического происшествия. Своему двухтомнику она предпослала эпиграф из Этики Б.

Спинозы, который точно определяет тональность многих ее произведений: «Ибо смех есть радость, а посему сам по себе – благо».

Краткий период революционных настроений, которые в 1905 побудили начинающую Тэффи сотрудничать в большевистской газете «Новая жизнь», не оставил заметного следа в ее творчестве.

Не принесли весомых творческих результатов и попытки писать социальные фельетоны со злободневной проблематикой, которых ожидала от Тэффи редакция газеты «Русское слово», где она публиковалась начиная с 1910. Возглавлявший газету «король фельетонов» В.Дорошевич, считаясь со своеобразием дарования Тэффи, заметил, что «нельзя на арабском коне воду возить».

В конце 1918 вместе с популярным писателем-сатириконовцем А.Аверченко Тэффи уехала в Киев, где предполагались их публичные выступления, и после продолжавшихся полтора года скитаний по югу России (Одесса, Новороссийск, Екатеринодар) добралась через Константинополь до Парижа.

В первом номере газеты «Последние новости» (27 апреля 1920) был напечатан рассказ Тэффи Ке – фер, и фраза его героя, старого генерала, который, растерянно озираясь на парижской площади, бормочет: «Все это хорошо… но que faire? Фер-то – ке?», стала своего рода паролем для очутившихся в изгнании.

Публикуясь почти во всех видных периодических изданиях Рассеяния (газеты «Общее дело», «Возрождение», «Руль», «Сегодня», журналы «Звено», «Современные записки», «Жар-птица»), Тэффи выпустила ряд книг рассказов (Рысь, 1923, Книга Июнь, 1931, О нежности.

1938), показавших новые грани ее таланта, как и пьесы этого периода (Момент судьбы, 1937, написанная для Русского театра в Париже, Ничего подобного, 1939, поставлена Н.Евреиновым), и единственный опыт романа – Авантюрный роман (1931).

В прозе и драматургии Тэффи после эмиграции заметно усиливаются грустные, даже трагические мотивы. «Боялись смерти большевистской – и умерли смертью здесь, – сказано в одной из ее первых парижских миниатюр Ностальгия (1920). –… Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем, что приходит оттуда».

Тональность рассказа Тэффи все чаще соединяет в себе жесткие и примиренные ноты. В представлении писательницы, тяжелое время, которое переживает ее поколение, все-таки не изменило вечного закона, говорящего,что «сама жизнь…

столько же смеется, сколько плачет»: порою невозможно отличить мимолетные радости от печалей, сделавшихся привычными.

В мире, где скомпрометированы или утрачены многие идеалы, которые казались безусловными, пока не грянула историческая катастрофа, истинными ценностями для Тэффи остаются детская неискушенность и естественная приверженность нравственной правде – эта тема преобладает во многих рассказах, составиших Книгу Июнь и сборник О нежности, – а также самоотверженная любовь. Все о любви (1946) озаглавлен один из последних сборников Тэффи, в котором не только переданы самые прихотливые оттенки этого чувства, но много говорится о любви христианской, об этике православия, выдержавшей те тяжелые испытания, что были ей уготованы русской историей 20 в. Под конец своего творческого пути – сборник Земная радуга (1952) она уже не успела сама подготовить к печати – Тэффи совсем отказалась от сарказма и от сатирических интонаций, достаточно частых как в ее ранней прозе, так и в произведениях 1920-х годов. Просветленность и смирение перед судьбой, которая не обделила персонажей Тэффи даром любви, сопереживания и эмоциональной отзывчивости, определяют основную ноту ее последних рассказов.

Умерла Тэффи в Париже 6 октября 1952.

Произведения можно отнести к таким жанрам:

Поделитесь своими впечатлениями с нашими читателями

Источник: http://velib.com/biography/tehffi_nadezhda/

Творчество Тэффи

Творчество Тэффи. Тэффи — это псевдоним Надежды Александровны Лохвицкой, родившейся в 1872 году в семье известного юриста.

Александр Владимирович, отец писательницы, занимался публицистикой и является автором многих научных работ. Эта семья вообще уникальна. Две сестры Надежды Александровны стали, как и она писательницами.

Старшую, поэтессу Мирру Лохвицкую, даже называли «русской Сафо». Старший брат Николай стал генералом Измайловского полка.

С 1904 года Тэффи начинает печататься в столичных «Биржевых Ведомостях», как автор фельетонов. Именно здесь писательница оттачивала свое мастерство.

В процессе работы в этом издании в полной мере проявился талант Надежды Александровны находить оригинальную трактовку давно «заезженной» темы, а также при помощи минимальных средств добиваться максимальной выразительности.

В дальнейшем в рассказах Тэффи так и останутся отголоски ее работы фельетонистом: небольшое количество персонажей, «короткая строка», своеобразная речь автора, вызывающая улыбку у читателей. У писательницы появилось множество почитателей, среди которых был сам государь Николай II.

Многие современники считали Тэффи исключительно писательницей-сатириком, хотя она далеко выбивается за рамки всего лишь сатирика.

В ее рассказах нет ни обличения конкретных высокопоставленных лиц, ни «общеобязательной» любви к младшему дворнику Писательница стремится показать читателю такие обычные ситуации, где он сам зачастую поступает смешно и нелепо.

Надежда Александровна в своих произведениях практически не прибегает к резкому преувеличению или к откровенной карикатуре. Специально не выдумывая комическую ситуацию, она умеет найти смешное в обыденном, внешне серьезном.

Можно вспомнить рассказ «Любовь», где маленькой героине очень понравилась новая работница. Тэффи весьма комично рассказала, казалось бы, простую ситуацию.

Ганка одновременно и влечет к себе девочку и пугает ее своими простонародными манерами: «Ганка… достала краюху хлеба и головку чеснока, потерла чесноком корочку и стала есть… Этот чеснок точно отодвинул ее от меня… Уж лучше бы рыбу ножом…».

Главная героиня узнает, что помимо того, что ее тайная любовь ест чеснок, она еще «знакома с простым необразованным солдатом… ужас». Однако веселый нрав работницы как магнитом притягивает девочку. Главная героиня даже решается украсть апельсин для Ганки.

Однако необразованная, ни разу не видевшая заморский фрукт работница, не оценила нежданный подарок: «она откусила кусок прямо со шкуркой, и вдруг распялила рот, и, вся уродливо сморщившись, выплюнула и отшвырнула апельсин далеко в кусты». Все кончено.

Коллеги Тэффи по перу, авторы «Сатирикона» нередко строили свои произведения на нарушении персонажем «нормы». Писательница отказалась от этого приема. Она стремится показать комизм самой «нормы».

Небольшое заострение, малозаметная на первый взгляд деформация и читатель вдруг замечает нелепость общепринятого. Так, к примеру, героиня рассказа Катенька с детской непосредственностью размышляет о замужестве: «Венчаться можно со всяким, это ерунда, лишь бы была блестящая партия.

Вот, например, есть инженеры, которые воруют… Потом можно выйти за генерала… Но интересно совсем не это. Интересно, с кем будешь мужу изменять». В основе мечты главной героини вполне естественны и чисты, а их циничность объясняется только временем и обстоятельствами.

Писательница в своих произведениях талантливо переплетает «временное» и «вечное». Первое, как правило, тут же бросается в  глаза, а второе — только едва просвечивает.

Безусловно, рассказы Тэффи завораживающе наивны и смешны, однако за тонкой иронией заметна горечь и боль. Писательница реалистично раскрывает пошлость обывательской жизни. Иногда за смехом скрываются настоящие трагедии маленьких людей.

Можно вспомнить рассказ «Проворство рук», где все мысли фокусника были сконцентрированы на том, что у него «с утра одна булочка в копейку и чай без сахара». В поздних рассказах многие герои Тэффи отличаются по-детски инфантильным восприятием жизни.

Не последнюю роль в этом играет эмиграция — неустроенное состояние, потеря чего-то незыблемого и настоящего, зависимость от пособий меценатов, нередко отсутствие возможности как-то зарабатывать. Наиболее ярко эти темы представлены в книге писательницы «Городок». Здесь уже звучит жесткая ирония, чем-то напоминающая острый язык Салтыкова-Щедрина.

Однако это не мешает читателю на протяжении многих лет любить и почитать талантливую писательницу. У Надежды Александровны много рассказов о детях. Все они прекрасно раскрывают безыскусный и занимательный мир ребенка. Более того, они заставляют задуматься взрослых о своих воспитательских возможностях и притязаниях.

Источник: https://www.prepodka.net/naturalnost-no-bez-naturalizma-pravda-bez-realizma-trogatelnost-bez-sentimentalnosti-teplota-bez-pafosa-svetlaya-grust-bez-mirovoj-skorbi-a-kuprin-tvorchestvo-teffi/