Габриэле д`Аннунцио. Как поэт стал Поэтом?
Николай Гумилев, например, посвятил поэту «Оду». А до этого волна грандиозного успеха прокатилась по всей Европе. Еще бы! Дерзкий, эпатажный и циничный, он был кумиром всей прогрессивной молодежи своего времени.
«Я играл с судьбой, с событиями, со жребиями, со сфинксами и химерами» Г. д`Аннунцио «Секретная книга».
«Весь мир — театр!» — будь д`Аннунцио средневековым рыцарем, наверняка начертал бы нечто подобное на своем щите. Скандальные выходки поэта не сходили со страниц светской хроники: многочисленные любовные истории с известными женщинами, эротические, на грани приличия, произведения, бесчисленное количество дуэлей, пламенные политические речи и безумные военные авантюры — вот далеко не полный пиар-коктейль нашего героя. Но самой, пожалуй, эффектной была его роль Правителя настоящей Республики.
…Габриэле д`Аннунцио (Рапаньетта) появился на свет 12 марта 1863 года в Пескаре в родовитой и богатой семье. Мальчиком рос капризным, не знавшим ни в чем отказа, но тем не менее хорошие оценки в школе получал заслуженно. И поэтическим талантом, несомненно, обладал. А также буйным воображением и жаждой познания чего-то запретного, например, необыкновенных эротических переживаний.
В шестнадцатилетнем возрасте, будучи учеником привилегированного лицея, опубликовал свой первый сборник стихов. Критики к творчеству юного дарования отнеслись вообще-то положительно. Но педагогический совет не понял обилия фривольных выражений в текстах и чуть было не исключил поэта-юниора из школы.
Тем не менее стихи приносят Габриэле некоторую известность, и он, окрыленный успехом, продолжает писать. Через год выходит следующий поэтический сборник, который наш предприимчивый друг продает, используя не честный, но действенный рекламный трюк, а именно, дав объявление в газете о своей трагической гибели. Весь тираж был мгновенно раскуплен, а его ни о чем не подозревавшие родители даже успели оплакать несчастного отпрыска, поверив в мистификацию.
Тихая жизнь в захолустье была не для амбициозного юноши: он жаждет большего и по окончании учебы в 1881 году перебирается в Рим, где поступает в Университет на отделение литературы и филологии. Д`Аннунцио быстро входит в круг столичной богемы и со страстью погружается в журналистику. Его скандальные и провокационные статьи печатают сразу несколько журналов в разделе светской хроники.
О стихах тоже не забывает — они становятся все более претенциозно эротичными и очень часто автобиографичными. Учитывая нескончаемые любовные связи поэта, почти каждая публикация нового творения заканчивается скандалом, а то и дуэлью.
В 1889 году д`Аннунцио дебютирует как романист (издано 9 романов), а позднее становится известен еще и как драматург: создает полтора десятка пьес в стихах и прозе, называя их трагедиями. Переведенные на другие языки, они имеют огромный успех в Европе. Критики определяют его стиль как символизм и неоромантизм с элементами неоклассицизма и мелодрамы.
О чем же пишет д`Аннунцио? Начитавшись в юности произведений античных авторов, он грезит об эстетике прошлого, о необузданной красоте сильного человека, побеждающего благодаря природным инстинктам. Но кругом разруха: страна прозябает в нищете, итальянцы забыли, что их предками были римские легионеры и философы, нация деградирует. И поэт со всей страстью своего пылкого сердца взялся за благородное и, как впоследствии оказалось, благодарное дело — борьбу с буржуазной пошлостью и грубостью, создав новый мир Прекрасного. Для начала — на страницах своих творений.
Он рисует образ главного героя, эстета и эпикурейца, упоенного красотой окружающего мира и плотскими радостями (влияние фр. романистов), но беспредельно страдающего по недостижимому духовному умиротворению (влияние Толстого и Достоевского). Эротическая тема (проходит красной нитью сквозь все творчество) лишена сантиментов: безжалостное противостояние полов — это и есть высшее наслаждение!
Такие чувства не для простых смертных. Для понимания такой страсти нужен Новый человек. И поэт создает такую личность, мощную, настоящего сверхчеловека, способного преступить нравственную черту и только тогда становящегося поистине свободным! (позднее — влияние Ницше). Презирая любую слабость, любое страдание, которые являются признаком упадка и расовой неполноценности, наш патриот приветствует все то, что служит утверждению Силы и Могущества человека.
Самое удивительное, что д`Аннунцио действительно верил в свою миссию. Более того, он жил, как писал. Даже не так. Он описывал свою жизнь. Каждый его роман или стих — это мироощущение собственной жизни. Сам же являл собой пример настоящего эстета-эротомана.
Изысканно одетый, в окружении роскошного интерьера (на виллах в Риме, Неаполе, Флоренции, Венеции, Парижа), в обществе постоянной свиты поклонников, красивейших женщин, породистых лошадей и собак, поэт тратит огромные суммы на поддержание богемного образа жизни. Тратит намного больше, чем зарабатывает своим творчеством. Конечно, женщины всячески помогают своему герою материально, но и он не стесняется брать авансы у издателей в счет будущих так и ненаписанных романов.
В 1907 году очередной скандал (д`Аннунцио взял крупную сумму денег у своего приятеля за творческое турне по Южной Америке, куда так и не добрался) вынуждает поэта сбежать во Францию. В Париже активно трудится над созданием театра нового типа, увлекается авиацией и новаторствует в синематографе (пишет киносценарии и экспериментирует с камерой).
До начала Первой мировой войны говорить о какой-то определенной политической позиции д`Аннунцио не приходится: ее просто не было. Тем не менее поэт успевает поучаствовать в управлении государством. Еще 1897 году он баллотируется в итальянский Парламент с экстравагантной программой «политики красоты», и, должно быть, сам удивился своему избранию. С легкостью меняет свои взгляды (то он — за правых, то — за левых), следуя собственному афоризму: «Прерогативой мыслящего человека является возможность изменения точки зрения». Впрочем, заседать в Парламенте слишком скучно, и поэта там почти не видят.
Хотя в 1908 году Поэт бравурно выразил надежду на возрождение величия Венецианской республики (читай: Италии) и господства над всей Адриатикой в пьесе «Корабль», которую можно рассматривать как идею его будущей политической борьбы.
В 1914 году 51-летний д`Аннунцио заявляет себя в новом качестве — красноречивого политика: активно пропагандирует вступление Италии в войну на стороне Антанты. Он громогласно и красноречиво выражает чаяния своего народа на победу и возрождение страны как могучей державы (призыв за «mare nostrum» — это идея д`Аннунцио, как и многие другие, заимствованные впоследствии фашистами).
Поэтому, вернувшись в Рим и выступив на площади с пламенной речью о величии нации, он был встречен итальянцами как триумфатор и Поэт — выразитель их надежд и стремлений. Именно так, с большой буквы. Это был титул, которого д`Аннунцио удостоился вторым в истории страны после Данте.
Источник: https://ShkolaZhizni.ru/biographies/articles/49443/
Габриэле Д’Аннунцио — «Дистопия»
На заре создания европейской мысли в 360 году до нашей эры, Платон отказал поэзии в праве на существование в условиях идеального государства.
Аргумент, который великий философ приводит в обоснование, поражает: «поскольку она такова».
В другом месте диалога «Государство» Платон все-таки объясняет свою неприязнь к поэзии: «она обладает способностью портить даже настоящих людей, разве очень немногие составят исключение; вот в чем весь ужас».
Поэт, превративший свою жизнь в литературную мистификацию, эстет, беспредельно любимый женщинами. Он пил вино из черепа девственницы, носил ботинки из человеческой кожи и всеми возможными способами стирал границы между поэзией и реальностью.
Автор романов, ставших известными всей Европе. Создатель термина «политика красоты». Любитель восточной роскоши, распутных красавиц и собачьих бегов. Негодяй и аферист, чья репутация была более чем сомнительна.
Главный декадент Европы начала XX века, за свои скандальные театральные постановки отлучённый от церкви.
Габриэле д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапанье́тта) родился 12 марта 1863 года в городе Пескаре в итальянской провинции Абруццо.
В детстве у мальчика проявилась психическая аномалия, выражающаяся в наслаждении от вида крови: в десять лет Габриэле упал и повредил руку, чувство, которое он испытал при виде крови из раны, он позже назвал «spasimo dell’orrore», что-то вроде «сладкий трепет ужаса».
Впрочем, подавлять свои порывы д’Аннунцио умел и в школе слыл сдержанным и рассудительным, хотя в какой-то момент и пообещал себе, что не будет себе отказывать и будет потворствовать своим инстинктам, какими бы низменными они ни были.
Он неизменно заканчивало класс с отличными отметками, но при этом был юным денди, самым элегантным среди мальчиков, тратил на духи, перчатки и шарфы почти все присылаемые из дома деньги.
Первые свои сборники стихов «Весна» и «Новая песнь» д’Аннунцио опубликовал в шестнадцать лет на деньги отца. Переполненный гордостью, дебютант дарил и рассылал книжечку всем своим знакомым, в том числе и ректору колледжа.
Здесь его ждало горькое разочарование. Все эти “эфирные перси, на которых проходит вся ночь” и “варварская похоть поцелуев” настораживают педагогов.
Собирается административный совет, и дело идет к исключению, но юный талантливый Габриэле, в общем-то, симпатичен всем и посему отделывается строгим предупреждением.
Резонанс за стенами учебного заведения, однако, вскоре залечивает раны его честолюбия: во всех литературных обозрениях пишут о новом таланте — большинство критиков восхваляют его, хотя кое-кто и поругивает.
После школы уже довольно известный д’Аннунцио перебирался в Рим, где затеял хитрый рекламный трюк, чтобы продать очередную книгу стихов: в день выхода сборника в одну из газет поступает телеграмма, в которой говорилось о трагической гибели юного поэта. Одураченные люди мгновенно раскупили весь тираж, а родители д’Аннунцио, вероятно, пережили немало неприятных минут, поверив в мистификацию, ведь поэт даже не удосужился предупредить их об обмане.
С детства привыкший наслаждаться роскошью мальчик, рано стал обращать внимание на красоту и притягательность женщин. Но эротизм в его отношениях явно преобладал над романтическими чувствами.
Именно женское тело вдохновляло молодого писателя на творчество, в котором отчетливо проявился дух гедонизма, смешанный со стремлением к героическим подвигам и обличению пороков общества.
От стал новатором, движимым инстинктами, срывающим маски, обнажающим человеческую природу.
В Риме, поэт работает в газете, ведёт светскую хронику. Часто он впутывается в разнообразные рискованные истории и однажды, будучи вызванным на дуэль очередным недовольным его поведением аристократом, получает ранение в голову. Врач обрабатывает рану чем-то, видимо, не слишком хорошим, и Аннунцио навсегда теряет большинство волос на голове.
1897 году он баллотировался в итальянский Парламент с экстравагантной программой «политики красоты», и, должно быть, сам удивился своему избранию.
Габриэле с легкостью менял свои взгляды (то он – за правых, то – за левых), следуя собственному афоризму: «Прерогативой мыслящего человека является возможность изменения точки зрения».
Впрочем, заседать в Парламенте слишком скучно, и поэта там почти не видят.
Женщины находили красивого, высокого, стройного, мускулистого Габриэля просто неотразимым, и за свою жизнь он имел сотни любовных интрижек, которые затем часто описывал в своих литературных произведениях.
За натуралистическим сборником новелл «Сан Панталеоне» (San Pantaleone, 1886) последовали роман «Пламя» (Il Fuoco, 1900) нашумевшая связь с Элеонорой Дузе, паническое бегство в Париж в 1900 году от кредиторов и жизнь во Франции, где он опубликовал «Мученичество Святого Себастьяна» (Le Martyre de St. Sebastien, 1911).
Его романы, стихи, драмы приобрели фантастическую по тем временам популярность не только в родной Италии. В первом десятилетии ХХ века он стал одним из наиболее известных писателей и знаменитым сердцеедом. В частности, в образе Изабеллы Ингирами, героини одной из романов д’Аннунцио, современники узнали роскошную покровительницу искусств Луизу Казати.
В 1908 году преследуемый кредиторами Д’Аннунцио пошел на мошенничество: некто Джованни Дель Гуццо, итальянский эмигрант, ставший миллионером в Аргентине, предложил организовать для поэта турне по Латинской Америке, в ходе которого Д’Аннунцио выступил бы с публичными лекциями.
Под залог будущих прибылей Дель Гуццо взялся урегулировать проблему с долгами поэта. Гонорар предполагался огромный. Аванс Д’Аннунцио взял, но в Латинскую Америку не поехал. Сказав Дель Гуццо, что сперва должен подлечить зубы в Париже, Габриеле отправился во Францию.
Вместо недели, обещанной Дель Гуццо, он провел там без малого семь лет. Явление Д’Аннунцио в Париж было триумфальным. Во Франции он пользовался неизменной популярностью с начала 90-х годов, и популярность эта не была омрачена теми мелкими дрязгами и пересудами, которые окружали его фигуру на родине.
Оставив бедного Дель Гуццо разбираться с латиноамериканским турне и ордой возмущенных кредиторов, Габриеле в компании с новой спутницей жизни, русской по происхождению, Наталией Кросс-Голубевой, окунулся в космополитическую жизнь довоенного Парижа.
Интерес к писателю, помимо литературной славы и репутации изысканного сердцееда, подогревался также тем , что Д’Аннунцио в то время стал активным проповедником двух новомодных увлечений: авиации и кинематографа.
В отношениях с женщинами Д’Аннунцио был крайне эгоистичен и далеко не всегда бескорыстен, что не помешало ему остаться в памяти современниц великим любовником. Молодая Айседора Дункан вспоминала о поэте:
Этот лысый, невзрачный карлик в разговоре с женщиной преображался, прежде всего в глазах собеседницы. Он казался ей почти что Аполлоном, потому что умел легко и ненавязчиво дать каждой женщине ощущение того, что она является центром вселенной.
В том же 1908 году Поэт выразил надежду на возрождение величия Венецианской республики и господства над всей Адриатикой в пьесе «Корабль», которую можно рассматривать как идею его будущей политической борьбы.
В 1914 году 51-летний д`Аннунцио заявляет себя в новом качестве – красноречивого политика: активно пропагандирует вступление Италии в войну на стороне Антанты.
Он громогласно и красноречиво выражает чаяния своего народа на победу и возрождение страны как могучей державы (призыв за «mare nostrum» – это идея д`Аннунцио, как и многие другие, заимствованные впоследствии фашистами). Свои речи он произносит облачившись в древнеримскую тогу. Именно тогда возродился жест легионеров.
Поэтому, вернувшись в Рим и выступив на площади с пламенной речью о величии нации, он был встречен итальянцами как триумфатор и Поэт – выразитель их надежд и стремлений. Именно так, с большой буквы. Это был титул, которого д`Аннунцио удостоился вторым в истории страны после Данте.
23 мая 1915 года при общем ликовании Италия объявляет войну Австрии. Д’Аннунцио сразу же направляется в действующую армию, в Венецию. Воюет Д’Аннунцио лихо и достаточно странно.
После боевых экспедиций он возвращается в свой уютный маленький дворец на Большом канале, куда из Франции им было выписано все необходимое для жизни гения: наложницы, борзые, персидские ковры и гобелены. Быт его был устроеннее, чем быт воевавшего на том же фронте Хемингуэя.
Но в бою Габриеле оказывался действительно смельчаком и азартно рисковал собой. Несмотря на свои пятьдесят два года, он записывается сначала во флот, где участвует в вылазках торпедных катеров, а к концу лета переходит в авиацию.
Он летает на Триест, на Пулу, на Сплит, сбрасывает бомбы и прокламации, видит гибель боевых товарищей, при неудачной посадке повреждает себе зрительный нерв и слепнет на один глаз. С этих пор канонический образ поэта дополняется наглазной повязкой.
Именно д’Аннунцио стал «отцом» дальней бомбардировочной авиации, совершив налет на Вену — первый в истории воздушный налет на столицу врага. Д’Аннунцио планирует налет на Берлин, но командование железной рукой пресекает попытку как самоубийственную.
Война завершилась 3 ноября 1918 года. Д’Аннунцио закончил ее в звании подполковника, героем в глазах солдат и большинства соотечественников. Прославленный в новом качестве, Д’Аннунцио тем не менее далек от удовлетворенности: мир не обещает ему ничего интересного.
“Чувствую зловоние мирной жизни”, — пишет поэт в день заключения перемирия.
«Всякое восстание — это творчество!»
Фазан красив. Ума ни унции.
Фиуме спьяну взял д’Анунцио.
В. Маяковский
11 сентября 1919 года, усыпанный лепестками роз, в автомобиле, возглавляющем колонну страстных энтузиастов (ардити) наш герой направился «маршем на Ронки».
Так он окрестил свой променад до Фиуме (впоследствии Муссолини осуществит менее театральный римейк этого действа под названием «Марш на Рим»).
По пути к ним присоединялись все желающие, так что повстанцы увеличивались в количестве и все более распалялись «праведным огнем» патриотизма. По дороге к колонне присоединяются группы солдат, карабинеров и беженцев из Далмации.
В километре от границы их пытается остановить командующий экспедиционным корпусом в Фиуме генерал Патталуга. Д’Аннунцио скидывает шинель и демонстрирует генералу грудь, покрытую боевыми орденами: “Если вы сможете прострелить это, то стреляйте”. Патталуга со своими солдатами переходит под командование Д’Аннунцио.
Так без единого выстрела добрались до мятежного города, который встретил д`Аннунцио восторженными криками и артиллерийским салютом:
«Кто? Я?» — удивленно переспрашивает Д’Аннунцио, но его уже тащат на балкон, откуда он говорит собравшимся горожанам: «Итальянцы Фиуме! В этом недобром и безумном мире наш город сегодня — единственный островок свободы.
Этот чудесный остров плывет в океане и сияет немеркнущим светом, в то время как все континенты Земли погружены во тьму торгашества и конкуренции.
Мы — это горстка просвещенных людей, мистических творцов, которые призваны посеять в мире семена новой силы, что прорастет всходами отчаянных дерзаний и яростных озарений.
Правление д’Аннунцио было по меньшей мере странным: во время него Фиуме представлял собой причудливую смесь декадентства, анархии и диктатуры. Чтобы прокормить город, д’Аннунцио отправляет военные корабли в свободное плавание по Адриатике, попросту пиратствовать.
Город наполняется странной публикой, привлеченной свободой и кокаином, который из-за нехватки продовольствия раздают вместо хлеба.
Д’Аннунцио написал довольно безумную конституцию в стихах, вместо которой принимают другую, написанную премьером в прозе, куда поэт все же вставил пару нелепых пунктов, вроде обязательного музыкального образования детей, без которого не получить гражданства Фиуме.
Новый закон гарантировал равенство граждан, свободу мысли, слова и вероисповедания, а также всеобщее избирательное право (включая женщин). Всем работающим – достойную зарплату, немощным – бесплатную богадельню.
Экономическое могущество предполагалось получить благодаря Корпорациям, на которые делились бы все отрасли производства.
Но по сути это был проект диктаторского режима, полностью контролирующего граждан (Муссолини воплотил в реальность и эту идею).
У государства появился флаг с вызывающей надписью «Quis contra nos» («Кто против нас»), почтовые марки (это важно) и гимн.
Из всех известных правителей Поэт был самым милосердным и снисходительным: награды раздавал направо и налево, провинившихся судил по собственному «инстинкту справедливости». Казней не было, самое жестокое наказание – высылка из города. Изгнанники покидали рай со слезами.
Зато в славное королевство прибывали все новые и новые «подданные»: фронтовики, политики, литераторы, артисты, футуристы, анархисты, коммунисты, аферисты и просто маргинальные личности.
Начался долгий период безудержного веселья. Главную роль играл, разумеется, сам Поэт. Каждый день он произносил пафосные речи с балкона. Удивительно, как только не надоел своим слушателям за столь долгий срок.
Без преувеличения можно сказать, что фиуманцы подсели на его страстные монологи как на наркотик. Они собирались тысячами и, слушая пламенные речи, неистовствовали, плакали и смеялись.
Именно д`Аннунцио «ввел в моду» эмоциональное общение оратора с толпой, так полюбившиеся затем Муссолини и Гитлеру.
По площади во время частых парадов маршировали бравые ардити в черных рубашках с черными знаменами, которых Поэт именовал легионерами. Чуть позже в практику вошли зрелищные факельные шествия. Особо почиталось изображение свастики – как символа солнца и возрождения.
«Фанфары задавали ритм, военные кружились парами и в хороводах. Солдаты, моряки, женщины, горожане. Куда ни посмотришь, всюду танец – фонарей, факелов, звезд» – так описывал очевидец жизнь в городе.
Танцы перетекали в неслыханную вакханалию: город наводнили проститутки, процветал гомосексуализм и беспорядочные половые связи. Разодетые в пестрые костюмы жители веселились день и ночь.
Фиуманская мода того сезона – черные фески, черные галстуки и развевающиеся плащи, а на поясе обязательный кинжал. Для Поэта это был город-эксперимент, восстание против грубой реальности. Как писал его соратник, д`Аннунцио взял на себя «сверхчеловеческое бремя».
Он управлял городом, ежедневно выступал с речами, участвовал в парадах и не забывал о женщинах.
Целый год европейские державы наблюдали за спектаклем Поэта-Команданте в Фиуме. В декабре 1920 года специальным соглашением обязали Италию покончить с самочинством ее Героя. Поначалу Команданте объявил войну правительству, надеясь на всенародное восстание. Но поддержки извне не было. 26 декабря 1920 года Д’Аннунцио подает в отставку.
2 января 1921 года после короткой и почти бескровной перестрелки Д’Аннунцио сдает город под гарантии личной безопасности и помилования всех горожан. Через пару недель все на том же автомобиле, но уже без лепестков роз, в сопровождении шофера и адъютанта он покидает город.
Одно из первых в мире государств под руководством поэта заканчивает свое существование.
Габриэле д’Аннунцио, живым и невредимым, возвратился в Италию, где он был по-прежнему искренне любим и почитаем своим народом, как поэт, писатель и герой.
Муссолини, принимая во внимание преданность граждан страны своему кумиру, предоставил Габриэле место в сенате, а так же взял все его расходы на себя, и даже способствовал изучению его литературного наследия, создав для этой цели национальный институт. Когда в Италии начал поднимать голову фашизм, Фиуме-Риека вновь была аннексирована.
Д’Аннунцио горячо поддерживал фашистский режим и Муссолини, но более не брал на себя роль вершителя судеб. В 1938 году он мирно скончался на своём рабочем месте, за своим письменным столом.
Источник: https://dystopia.me/gabriele-d-annunzio/
“Наслаждение” д’Аннунцио в кратком содержании
В декабре 1886 г. граф Андреа Сперелли ждет в своих покоях возлюбленную. Изысканная обстановка навевает воспоминания – этих вещей касались руки Елены, на эти картины и занавески падал взор Елены, запах этих цветов опьянял Елену. Когда она нагибалась к камину, ее фигура напоминала Данаю Корреджо.
Прошло два года, и Елена должна снова переступить порог комнаты. Великое прощание состоялось 25 марта 1885 г. Эта дата навеки врезалась в память Андреа.
Отчего Елена уехала, зачем отреклась от любви, связавшей их навеки? Теперь она замужем: через несколько месяцев после внезапного отъезда из Рима обвенчалась с английским аристократом.
Андреа слышит шаги по лестнице, шелест платья. Елена выглядит еще более соблазнительной, чем прежде, и при взгляде на нее юноша чувствует почти физическую боль. Она пришла, чтобы попрощаться. Прошлое не вернется никогда.
Андреа покорно провожает ее до кареты, пытается в последний раз окликнуть, но она страдальческим жестом прижимает палец к губам и дает волю слезам, лишь когда экипаж трогается с места. В роду Сперелли наследственными чертами были светскость, изящество речи, любовь ко всему утонченному.
Граф Андрея достойно продолжал фамильную традицию. Одаренный огромной силой чувствительности, он расточал себя, не замечая постепенной убыли способностей и надежд. Пока он был молод, пленительная юность искупала все. Его страстью были женщины и Рим.
Получив значительное наследство, он поселился в одном из самых красивых уголков великого города. Начиналась новая полоса в жизни. Донна Елена Мути была создана для него.
Она была невыразимо прекрасна. У нее был такой богатый тембр голоса, что самые банальные фразы приобретали в ее устах какое-то скрытое значение. Когда Андреа увидел первый проблеск нежности в ее глазах, он с восторгом сказал себе, что его ждет неизведанное наслаждение.
Уже на следующий день они улыбались друг другу, как влюбленные. Вскоре она отдалась ему, и Рим воссиял для них новым светом. Церкви Авентинского холма, благородный сад Святой Марии Приорато, колокольня Святой Марии в Космедине – все знали об их любви.
Оба они не ведали меры в расточительности души и тела.
Ему нравилось смыкать веки в ожидании поцелуя, и, когда губы ее прикасались к нему, он едва сдерживал Крик, А потом сам начинал осыпать ее мелкими частыми поцелуями, доводя до полного изнеможения ласками и заставляя сгорать в пламени страсти.
В первые дни после разлуки он так остро чувствовал приступы желания и боли, что, казалось, умрет от них. Между тем связь с Еленой Мути подняла его в глазах дам на недосягаемую высоту. Всеми женщинами овладела тщеславная жажда обладания. Андреа не устоял перед соблазном.
Он переходил от одной любви к другой с неимоверной легкостью, и привычка к обману притупила его совесть. Известие о замужестве Елены растравило старую рану: в каждой обнаженной женщине он стремился найти идеальную наготу прежней возлюбленной.
Ухаживая за донной Ипполитой Альбонико, граф Сперелли жестоко оскорбил ее любовника и на дуэли получил удар шпагой в грудь.
Маркиза д’Аталета увезла двоюродного брата в свое поместье – выздоравливать или умирать. Сперелли выжил. Для него наступил период очищения. Вся суетность, жестокость и ложь его существования куда-то исчезли. Он вновь открывал для себя забытые впечатления Детства, снова предался искусству и начал слагать сонеты.
Елена казалась ему теперь далекой, потерянной, мертвой. Он был свободен и ощущал желание отдаться более возвышенной, более чистой любви. В начале сентября кузина сказала ему, что скоро к ней приедет погостить подруга. Мария Бандинелли совсем недавно вернулась в Италию вместе с мужем-полномочным министром Гватемалы.
Мария Феррес поразила юношу своей загадочной улыбкой, роскошными пышными волосами и голосом, словно бы сочетавшим два тембра – женский и мужской. Этот волшебный голос напоминал ему кого-то, и, когда Мария стала петь, аккомпанируя себе на рояле, он едва не заплакал.
С этого момента им овладела потребность кроткого обожания – он испытывал блаженство при мысли, что дышит тем же воздухом, что и она.
Но ревность уже зашевелилась в его сердце: все мысли Марии были заняты дочерью, а ему хотелось целиком обладать ею – не телом ее, а душой, которая безраздельно принадлежала маленькой Дельфине.
-Мария Феррес осталась верна девичьей привычке ежедневно записывать все радости, огорчения, надежды и порывы минувшего дня. У же через несколько дней после приезда в имение Франчески д’Аталета страницы дневника полностью занял граф Сперелли. Тщетно Мария уговаривала себя не поддаваться нахлынувшему чувству, взывая к благоразумию и мудрости.
Даже дочь, всегда приносившая ей исцеление, оказалась бессильна – Мария любила впервые в жизни. Восприятие ее обострилось настолько, что Она проникла в тайну подруги – Франческа, была безнадежно влюблена в своего кузена. Третьего октября произошло неизбежное – Андреа вырвал у Марии признание.
Но перед отъездом она вернула ему томик Шелли, подчеркнув ногтем две строчки: “Забудь меня, ибо мне никогда не стать твоей!”
Вскоре и Андреа покинул имение сестры. Друзья сразу же вовлекли его в омут светской жизни. Встретив на рауте одну из былых любовниц, он одним прыжком погрузился в пучину наслаждения. В канун Нового года он столкнулся на улице с Еленой Мути.
Первым движением его души было воссоединиться с ней – вновь покорить ее. Затем пробудились сомнения, и он проникся уверенностью, что прежнее чудо не воскреснет.
Но когда Елена пришла к нему, чтобы бросить жестокое “прощай”, он вдруг почувствовал неистовую жажду сокрушить этот идол.
Сперелли знакомится с мужем Елены. Лорд Хисфилд внушает ему ненависть и отвращение – тем сильнее желает он овладеть прекрасной женщиной, чтобы пресытиться ею и навсегда освободиться от нее, ведь всеми его помыслами владеет теперь Мария.
Он пускает в ход самые изощренные уловки с целью завоевать новую возлюбленную и вернуть прежнюю. Ему даровано редчайшее, великое женское чувство – истинная страсть. Сознавая это, он становится палачом самого себя и бедного создания. Они гуляют с Марией по Риму.
На террасе виллы Медичи колонны испещрены надписями влюбленных, и Мария узнает руку Андреа – два года назад он посвятил стихотворение Гете Елене Мути.
Лорд Хисфилд показывает Андреа богатейшее собрание развратных книг и похабных рисунков. Англичанин знает, какое действие они оказывают на мужчин, и с насмешливой улыбкой следит за бывшим возлюбленным жены.
Когда Андреа совершенно теряет голову, Елена презрительно отсылает его прочь. Оскорбленный до глубины души, он бросается прочь и встречает своего доброго ангела – Марию. Они посещают могилу любимого поэта Перси Шелли и в первый раз целуются.
Мария настолько потрясена, что хочет умереть. И лучше бы она тогда умерла.
Становится известно, что полномочный министр Гватемалы оказался шулером и сбежал. Мария опозорена и разорена. Ей нужно уезжать к матери, в Сиену. Она приходит к Андреа, чтобы подарить ему первую и последнюю ночь любви. Юноша набрасывается на нее со всем безумием страсти.
Внезапно она вырывается из его объятий, услышав уже знакомое ей имя. Рыдающий Андреа пытается что-то объяснить, кричит и умоляет – ответом ему служит стук захлопнувшейся двери.
Двадцатого июня он приходит на распродажу имущества полномочного министра Гватемалы и, задыхаясь от отчаяния, бродит по опустевшим комнатам.
Источник: https://home-task.com/naslazhdenie-d-annuncio-v-kratkom-soderzhanii/
Создание свободной республики Фьюме
12 марта 1863 года родился итальянский поэт, прозаик, драматург и политический деятель Габриэле Д’Аннунцио.
Издательство «Вита Нова» любезно предоставило «Переменам» для публикации фрагмент книги русского поэта и прозаика Елены Шварц (1948–2010) «Габриэле Д’Аннунцио. Крылатый циклоп (Путеводитель по жизни Габриэле Д’Аннунцио)» («Вита Нова», Санкт-Петербург, 2010).
Перед нами первая русскоязычная биография Д’Аннунцио, результат многолетнего изучения иностранных (преимущественно итальянских) источников. И последняя работа Елены Шварц.
Фрагмент представляет собой сокращенную версию авторского предисловия, а также отрывки из шестой части книги, «Город жизни», в которой речь идет об одном из самых ярких и славных эпизодов жизни Д’Аннунцио – захвате югославского города Фьюме.
Вступление
Личность Габриэле Д’Аннунцио одна из самых сложных в нашей истории и литературе, кажется, он прожил не одну, а десять пересекающихся жизней, создается впечатление, что у него не одна, а десять душ — несогласных друг с другом.
Г. Р. Дзитароза
Он никогда не забывал, что худшее из преступлений — быть посредственным.
Андре Суарес
Исключительная и феерическая личность Габриэле Д’Аннунцио — один из символов fin de siecle. Определение «феерический» можно применить к очень немногим людям — это и «сказочный», и «похожий на фейерверк, человек-праздник».
Прославленный поэт, декадент, экстравагантный эстет, arbiter elegantium, журналист, прозаик, драматург и великий любовник (в высоком, да и в низком смысле этого слова). Один из очень немногих итальянцев последних веков, ставший фигурой европейского масштаба.
Уже в десятых годах прошлого века, по свидетельству Андрея Белого, его книги стояли на полках уважающих себя русских интеллигентов. Казалось бы — может ли человеческая жизнь вместить больше?
И вдруг резкий поворот — и на шестом десятке наш герой становится, в подлинном смысле слова, героем, летчиком, совершает во время Первой мировой войны боевые вылеты, бомбит Вену (правда, листовками и по некоторым свидетельствам капустными кочанами, он и в этом своеобразен), теряет глаз при неудачном приземлении.
Но и это еще не все — по окончании войны, недовольный тем, что часть территории, принадлежавшая, как он считал, по праву Италии, передается новорожденному Королевству сербов, вступление хорватов и словенцев (с 1929 года Югославия), Д’Аннунцио во главе горстки энтузиастов захватывает город Фьюме (ныне Риека, Хорватия) и становится правителем этой маленькой и невероятной республики. Целый год существовало это праздничное, безумное государство, промышлявшее пиратством и посвященное поэзии и музыке. Но в конце концов итальянское правительство вынудило Д’Аннунцио с достоинством удалиться оттуда, сохранив лицо.
И тут началась его третья жизнь. Он становится политиком, соперником и другом Муссолини. Об этом темном и сложном периоде его жизни будет подробно рассказано в книге.
Мне кажется, что главная трудность написания биографии — в правильном понимании «темпоритма» (говоря театральным языком) жизни героя. В каждом существовании бывают периоды молчания, «прозябания», подготовки к чему-то значительному и коротких, но ярких вспышек. Жизнь Габриэле Д’Аннунцио — сплошная вспышка. Сплошная яркость и ярость
самовыражения.
И все же и в ней существуют особые нервные узлы, моменты наибольшего проявления его человеческой сущности.
Д’Аннунцио был одним из первых художников жизни. Наравне с литературой он занимался трудным и восхитительным искусством жизнетворчества.
Он сыграл в своей жизни несколько ролей: поэта, декадента, современного Петрония, героя — летчика и моряка, сладострастника. Хорошо сыграть каждую из них можно, только если ты — чудовище по своей природе, он и был таким монстром, переходящим через все внутренние и внешние границы. Окружающим он приносил только беды.
Французский писатель Жак Бенуа-Мешен, восхищавшийся творчеством и жизнетворчеством Д’Аннунцио, посетил его в принадлежавшем писателю на старости лет имении и тонко заметил:
Я спрашиваю себя, может быть — согласно известной формуле — Д’Аннунцио есть не что иное, как безумец, мнящий себя Д’Аннунцио. Но нет, этот случай гораздо интереснее. Одержимый манией величия, он измыслил себя в бредовом сне, но природа одарила его так щедро, что он оказался в состоянии жить в соответствии с мечтой о себе.
В советскую эпоху можно было только упоминать о нем (и то почти исключительно в об-
личительном смысле), но книги не издавались, пьесы не ставились. Естественно, не существует и биографии на русском языке, предлагаемая книга — первая попытка создать ее.
Во всех энциклопедиях того времени Д’Аннунцио назван «одним из идеологов фашизма». Не собираясь оправдывать или обелять его (да он в этом вряд ли нуждается), хочется только
предварительно заметить, что итальянский фашизм разительно отличался от своего германского собрата и не носил такого каннибальского характера.
Габриэле Д’Аннунцио находился в сложных и запутанных отношениях с Муссолини, никогда не состоял в партии, и если невольно помог движению, то скорее как эстет и историк, подарив ему приветственный взмах руки, позаимствованный из Древнего Рима, деление войск на легионы, манипулы и центурии, победный клич эйя-эйя-алала, и черные рубашки.
Сам же дух торжествующего фашизма был ему противен.
Есть люди, порожденные эпохой, но есть и порождающие ее. Их жизнь — сплошной эксперимент, бесконечный порыв, где все — в первый раз, где все — над пропастью, над обрывом.
Габриэле Д’Аннунцио был предметом насмешек, ругани, ненависти, отчаянной любви и поклонения.
Многое вменялось ему в вину, однако этому поэту, герою, философу никак не откажешь только в двух вещах — в таланте и невероятной смелости.
Д’Аннунцио не просто писатель, он сам не считал себя исключительно таковым. Он пытался сплавить воедино разные уровни существования — творчество и войну, любовь и расточительность, страсть к украшению жизни, к гармонизации ее.
«Город жизни»
- Я всегда жил против всего и против всех — не только в итальянском Фьюме, — утверждая, подтверждая и прославляя сам себя. Я играл с судьбой, с событиями, со жребиями, со сфинксами и химерами.
«Секретная книга»
12 сентября 1919 года стал первым днем сумасшедшей, противостоящей всему миру флибустьерской свободной республики. Д’Аннунцио объявил об аннексии итальянским королевством города Фьюме. В декабре город переименуют в «Свободное государство Фьюме».
Оно станет единственным в мире, пусть эфемерным, государством, где в конституцию входила обязательное обучение музыке. И сама власть должна быть «децентрализована, чтобы обеспечить гармоническое существование всех составляющих его элементов».
То есть само государство мыслилось как совершенное музыкальное произведение.
Настал звездный час Д’Аннунцио. Вся жизнь его была восхождением на эту гору, на эту безумную высоту, к этому одиночеству короля и правителя, к существованию в роли кондотьера, а все последующее будет уже плавным скольжением вниз.
Но пробил звездный час и для мало кому известного городка, чье имя и с итальянского и с сербского переводится как «река». Маленький рыбацкий поселок был некогда римской Тарсатикой, но Италии не принадлежал никогда.
Почему выбран был именно Фьюме из всех других возможных целей на Адриатике? Скорей всего изза патриотической активности итальянской (преобладающей) части его жителей.
А может быть, сластолюбивый Д’Аннунцио как очарованный влекся к этой заветной точке в глубине залива Карнаро, раскинувшего свои холмистые, голубые берега по обе стороны города, шел на зов географической женственности?
И кроме того, Д’Аннунцио всегда помнил слова Данте из 9 песни «Ада» о том, что «com’a Pola, presso del Carnaro ch’Italia chiude e suoi termini bagna» («Пола, что на берегу Карнарского залива, полагающего предел Италии и омывающего ее границы»), и как поэт мыслил себя исполнителем воли другого величайшего поэта. Ведь Фьюме находится на берегу Карнарского залива, севернее Полы и, следовательно, по начертанию Данте входит в итальянские владения. Мечту об итальянской Адриатике он выразил еще в трагедии «Корабль», с молодости она как идея фикс преследовала его — «горчайшая Адриатика» (такой она стала с момента поражения итальянского флота в 1866 году при Лиссе) перестанет быть горькой. Обретение Триеста и Истрии было недостаточным и даже оскорбительным итогом войны. Захват Фьюме — логическое следствие народного недовольства.
Разумеется, Фьюме — это только начало, думали те, кто захватывал его, — вся Адриатика станет итальянской. А другие надеялись, что с Фьюме начнется покраснение всей Италии, что его захват станет началом революции. Так думали анархисты и фашисты, так мечталось в Москве.
Но там поначалу не знали, чего ожидать от всей авантюры — начало ли это революции или имперский захват. Маяковский увидел в этом смешную сторону и написал яркое, запоминающееся, забавное, но несправедливое двустишие: «Фазан красив, ума не унции. / Фьюме спьяну взял Д’Аннунцио».
Внимательный читатель знает, что Д’Аннунцио почти не пил, он был пьян и без вина. (Правда, он все чаще после потери глаза прибегал к помощи кокаина).
Его опьянение было другого, высшего порядка — опьянение безграничными возможностями жизни, открывшимися во время войны, всегда ломающей привычные рамки бытия.
Итак, вернемся в 12 сентября 1919 года, первый день долгого карнавала, безумного праздника. Около полудня колонна въезжает во Фьюме — город, в котором живет итальянский дух, несмотря на долгое австрийское господство.
В узких улочках, мощеных мелким булыжником, застроенных низенькими домами, еще прохладно, утренний бриз веет над городом, еще не знающим о перемене своей судьбы. Д’Аннунцио встречают только вооруженные отряды (среди них и женские) под водительством Хост Вентури.
Они постарались собрать в городе как можно больше солдат и моряков и помешали отплытию из фьюманского порта броненосца «Данте Алигьери». Так что имя Поэта носилось в воздухе и как бы благословляло Д’Аннунцио.
А он, утомленный двумя бессонными ночами и все еще страдавший от лихорадки, был препровожден соратниками в отель «Европа».
Но через два-три часа Гвидо Келлер разбудил Д’Аннунцио и подал ему послание от жителей города, адресованное «губернатору». — «Кто? Я? Губернатор?» — изумился тот. Но тут же вскочил и, выйдя на балкон, произнес речь.
Итальянцы Фьюме! В этом безумном и подлом мире наш город сегодня — символ свободы.
Этот чудесный остров плывет в океане и сияет немеркнущим светом, в то время как все континенты Земли погружены во тьму торгашества и конкуренции.
Мы — это горстка просвещенных людей, мистических творцов, которые призваны посеять в мире семена новой силы, что прорастет всходами отчаянных дерзаний и яростных озарений…
Закончив говорить, он развернул и поцеловал привезенное с собою итальянское знамя — тот самый стяг Д’Аннунцио уже целовал, выступая на Капитолии. Команданте призвал горожан поклясться на этом символе героизма и патриотизма, что они всегда будут верны Италии.
Так, как по мановению волшебной палочки или как во сне, поэт обрел новую ипостась — правителя, царька крохотного государства, похожего на вымысел или мечту. Открылась возможность проведения невиданного эксперимента — создания идеального города-государства. Но как всегда, получилось совсем не то, что замышлялось.
Первым делом Д’Аннунцио выпустил воззвание, в котором объявлял о победе, освобождении и окончательном присоединении Фьюме к Италии. Он заявлял, что берет власть в свои руки. На что, конечно, не имел полномочий и права.
Итальянское правительство не желало ссориться с союзниками. В глубине души Д’Аннунцио надеялся, что как только он войдет во Фьюме, правительство Нитти падет и весь новый мировой порядок, установленный в Версале, изменится.
Однако этого не произошло.
Уже вечером 12 сентября вся Италия узнала о захвате города, а на другой день газеты всего мира оповестили об этом.
Д’Аннунцио в тот же вечер разместился вместе с соратниками в живописном палаццо на берегу моря, принадлежавшем ранее австрийскому губернатору. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
Источник: https://www.peremeny.ru/blog/10995
Загрузка...
