Сочинения об авторе новалис

Творчество Новалиса | Романтизм в Германии | Читать онлайн, без регистрации

Творчество Новалиса

Поэт постигает природу лучше, нежели разум ученого.

Новалис1. Жизненный и творческий путь Новалиса. «Гимны к Ночи»: художественное своеобразие.2. Изображение пути поэта в романтическом романе Новалиса «Генрих фон Офтердинген».

Фридрих фон Гарденберг (1772–1801) – самый значительный поэт йенского кружка, его называли «императором романтизма».

Происходил из обедневшей дворянской семьи, в которой царила тяжелая скука, отец его был человеком глубоко религиозным.

Изучал право в Йене, где слушал лекции Ф. Шиллера, затем в Лейпциге и Виттенберге. Самостоятельно изучал философию, идейным вождем избрал для себя Фихте. После окончания университета с 1797 г. занимался геологией, служил в солеварне.

Поэзия Новалиса, его проза, суждения о мире, философские размышления, эстетические взгляды проникнуты мистическим чувством присутствия бесконечного в конечном.

Двоемирие романтизма основано именно на этой постоянной памяти о двойственности, на признании того, что в каждом материальном и единичном включено всеобщее, каждое единичное – это только «проекция» всеобщего в мир, который мы способны воспринять.

Большое значение для творчества писателя имела любовь к Софи Кюн, умершей в 1797 году в возрасте пятнадцати лет. «Я потерял самого себя», – так определил поэт свое состояние. Он не переставал оплакивать ее до конца жизни. В ней Новалис нашел поэзию «утреннего часа», младенствующего и первичного.

Ранняя смерть сохранила Софи не запятнанной бытом и прозой жизни. Любовь к Софи открыла поэту непосредственный, интуитивный путь познания мира. Под влиянием смерти Софи были созданы «Гимны к Ночи». Сам Новалис умер от туберкулеза неполных 29 лет от роду.

При жизни он умел быть другом разных людей, прекрасным собеседником, отлично танцевал на маленьких балах, лазил по горам.

Литературное и философское наследие его невелико: это философская повесть «Ученики в Саисе», «Гимны к Ночи», «Генрих фон Офтердинген», «Духовные песни».

«Гимны к ночи» – одно из самых мистических произведений романтизма, создавалось под влиянием смерти возлюбленной. Лирический герой с ужасом отворачивается от света, жизни и в неожиданных энергичных образах высказывает к ним отвращение.

Основная цель сочинения – воспеть ночь, которая предстает как многозначный символ. Ночь – это не только время суток, противоположное дню, это еще мир воображения, где всесильно слово поэта и может быть осуществлена мечта о счастье мистической любви.

Новалис стремился приучить читателей к мысли о ночи и смерти.

По форме произведение представляет собой сочетание ритмизированной прозы и стихов. Ритм разорванный, причудливый, словно спотыкающийся, что усиливало ощущение отчаяния, владеющего лирическим героем. Идея произведения – прославить ночь, подчеркнуть ее значимость для человека, ее благостное воздействие и те возможности, что она дарует каждому.

Главные положения эстетики Новалиса воплощены в романе «Генрих фон Офтердинген», который создавался с 1799 года по 1801 и остался незаконченным. Издал роман после смерти Новалиса Людвиг Тик. Произведение состоит из двух частей: «Ожидания» («Чаяния») и «Свершения». Вторая часть была Новалисом лишь намечена, ее содержание дано в изложении Л. Тика.

Название романа – имя легендарного поэта начала XIII века, участника Вартбургского состязания миннезингеров, которого романтики считали автором «Песни о Нибелунгах», он победил знаменитого поэта Клингсора.

В центре внимания автора – тема становления личности, точнее – становление личности поэта, который был центральной фигурой в эстетике йенской школы. История Генриха – это рассказ о том, как в мир вступает совершенно новая душа и как мир проходит сквозь эту душу.

Роман был своеобразной полемикой с Гете: Новалис настаивал, чтобы его произведение печаталось тем же шрифтом, что и «Годы учения Вильгельма Мейстера».

Поскольку это философское сочинение, то события разворачиваются в условном времени – это сказочное средневековье, но каких-то конкретных примет эпохи в нем нет, кроме рыцарей-крестоносцев и указаний на крестовые походы.

В основе романтической иронии лежит суждение о бесконечности процесса познания, поэтому незавершенность сочинения как нельзя лучше отразила представление автора об идеале.

Новалис обращается к глубоко первичной эпохе в истории Германии (XIII век), когда закладывались начала немецкой национальной культуры. Писатель считал, что чем глубже мы погружаемся в первичное, тем ближе мы к будущему. Поэтому роман – это и созерцание давно минувшего и угадывание того, что предстоит, причем, прошлое и настоящее связаны между собой.

Начало произведения – сон Генриха: герой видит, как он движется по лесу, горной реке и оказывается на поляне, где растет множество цветов, но юношу привлекает лишь один – Голубой цветок, в лепестках которого он видит чьи-то милые черты.

Но сладостный сон прерывается: родители разбудили Генриха, для которого сон был неким чудесным явлением, поэтому возвращение к реальности его разочаровывает.

Далее происходит разговор с родителями, затем Генрих с матерью отправляются в Аугсбург, на родину матери, чтобы навестить деда.

Основное содержание романа – это путешествие героя, который проходит по символической дороге жизни, дороге становления. Весь роман – это искание героем Голубого цветка, который стал символом немецкой романтической поэзии.

К постижению Голубого цветка его подготавливает путешествие, встречи и беседы с разными людьми: двигаются мать с сыном вместе с купцами, встречают рыцарей-крестоносцев, рудокопа, отшельника, который раскрывает перед Генрихом вещую книгу истории, на ее страницах юноша видит и себя.

К Голубому цветку Генриха приближает знакомство с поэтом Клингсором, любовь к его дочери Матильде, являющейся земным воплощением Голубого цветка. Смерть возлюбленной и страдания тоже обогащают личность поэта.

Во второй части романа Новалис планировал изобразить служение Генриха германскому императору.

Роман имеет своеобразную композицию: в нем много вставных рассказов и сказок, уводящих далеко от развития сюжета, но связанных с идеей произведения – подчеркивающих значимость творческой личности, ее особое влияние на людей. Разорванность повествования сознательно культивировалась Новалисом, считавшим, что все поэтическое должно быть подобно сказке.

Действительные события изображаются как нечто несущественное по сравнению с «реальным» – явлением Генриху Голубого цветка. Писатель был убежден, что связь с действительность губит творческое дарование: отцу Генриха тоже когда-то снился цветок, но он не помнит, какого тот был цвета.

Отец героя не стал ваятелем (поэтом), потому что «непосредственная действительность пустила в нем слишком глубокие корни».

В романе преуменьшается значение опыта и разума при познании мира, им противопоставляется мистическая интуиция.

Новалис указывает два пути, ведущие к познанию мира и пониманию истории (в беседе с купцами Генриха): 1) путь опыта, «трудный и необозримо далекий»; 2) путь внутреннего созерцания.

В романе много лирических песен, практически каждый герой исполняет свою. В романе наблюдается неравноправие речей и дел, речи главенствуют. Люди видны через речь, все герои философствуют, размышляют о жизни.

Новалис открывает свою поэзию в каждой профессии, он подчеркивает, что будущий поэт не должен останавливаться на одной профессии, он должен все призвания вобрать в себя, так как, по мнению автора, все призвания сливаются в одно призвание поэта.

В соответствии с утверждением Новалиса, что интересен только индивидуум, в центре романа – образ поэта как исключительной личности. Новалис подчеркивает, что Генрих «был рожден поэтом, его историческая роль заранее предопределена в пророческой книге, наставляющей героя в исполнении таинственной миссии души мира». Последняя и высшая роль Генриха – избавлять природу и мир от зла.

Завершается первая часть сказкой, которую рассказывает Клингсор, она передает смысл романа в сжатом виде. Изображается оледеневшее царство короля Арктура, символ обуржуазившейся Германии, лишенной души. Властвует там некий писец – человек счета и учета, символ бездушия, формализма, бюрократии.

Чтобы растопить льды, нужно разбудить прекрасную девушку Фрею – душу мира. Эту миссию берут на себя маленькая девочка Басня (Сказка) и мальчик Эрос. По мнению Новалиса, мир должен двигаться к сказке, к торжеству женского начала, а способствуют этому Любовь, Сказка, Фантазия (кормилица Джиннистан).

Вести за собой людей должен поэт.

«Генрих фон Офтердинген» Новалиса был одной из первых попыток создания «романа о художнике» (Künstlerroman), Голубой цветок стал символом романтической поэзии, можно найти его отголоски в известном стихотворении Николая Гумилева «Я конквистадор в панцире железном…»

Я конквистадор в панцире железном,

Я весело преследую звезду,

Я прохожу по пропастям и безднам,

Я отдыхаю в радостном саду.

Как смутно в небе диком и беззвездном!

Растет туман… но я молчу и жду,

И верю, я любовь свою найду…

Я конквистадор в панцире железном.

И если нет полдневных слов звездам,

Тогда я сам мечту свою создам

И песней битв любовно зачарую.

Я пропастям и бурям вечный брат,

Но я вплету в воинственный наряд

Звезду долин, лилею голубую.

Литература:

1. Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. Л.: Худ. литература, 1973.

2. Дмитриев А. Предисловие //Избранная проза немецких романтиков: В 2 т. М.: Художественная литература, 1979. Т. 1. С. 3–30.

4. Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М.: Изд-во МГУ, 1980.

5. Тураев С. В. Немецкая литература //История всемирной литературы. Т. 6. М.: Наука, 1989.

Источник: http://velib.com/read_book/isaeva_elena_valerevna/zarubezhnaja_literatura_ehpokhi_romantizma/romantizm_v_germanii/tvorchestvo_novalisa/

Герман Гессе. “Новалис” (1900)

?

Николай Подосокорский (philologist) wrote,
2018-08-18 05:04:00 Николай Подосокорский
philologist
2018-08-18 05:04:00 Category: Герман Гессе (1877-1962) — немецкий писатель и художник, лауреат Нобелевской премии (1946). Статья представляет собой отклик на издание собрания сочинений Новависа. Впервые опубликована в «Ахьгемайне швайцер цайтунг (1900, №36).

НОВАЛИС

Этот поразительно богатый, гибкий, дерзновенный ум, этот подлинный провидец и сердцевед, на целое столетие опередив свое время, как в пророческом сне творил идеал немецкой культуры духа, а идеал синтеза научной мысли с душевным переживанием он разработал и развил с такой мощью, с какой это удалось разве одному только Гете. В нем к нам обращается голос той овеянной легендами Германии самоуглубленной духовности, которую сегодня многие отрицают, ибо уже не она господствует на поверхности немецкой жизни. Этот человек, почти до конца преобразовавший себя в дух, в своем творчестве, в своей чудной власти над словом, являет единственную в своем роде чувственную красоту и полноту, некое созвучие духовного и телесного, которое только и можно отыскать у нашего странного любимца смерти.

С благодарностью и восторгом следуем мы за окрыленным ходом его писаний и растроганно думаем о его человеческом облике, о котором его первый биограф написал прекрасные слова: “Как он сам сказал, ему свойственно было жить не в сфере чувственности, но в области чувств ибо внешнее его чувство руководилось внутренним. Так создал он для себя в зримом мире – иной, незримый мир. Это была страна, куда звало его томление, и туда он возвратился, рано достигнув цели своего бытия!”

1919

Бывают особенные дети – тихие, с большими, одухотворенными глазами, взгляд которых нелегко выдержать. Им пророчат недолгий век, на них смотрят, как на благородных чужаков, со смесью почтения и жалости. Таким ребенком был Новалис. Толпа знает его лишь по имени и по двум или трем песням, включаемым в сборники.

В образованных кругах он также мало известен, о чем говорит уже то обстоятельство, что лежащее перед нами новое издание его сочинений – первое за полвека.

Глубоко симпатично, глубоко притягательно явление этого поэта, чьи песни и чье имя продолжают звучать нежной музыкой в памяти немецкого народа, между тем как известность и воздействие того, что было им создано за его короткую жизнь, не выходит за пределы самого узкого литературного круга.

Новалис умер двадцати восьми лет от роду и унес с собой в могилу лучшие ростки ранней немецкой романтики. В благоговейной памяти своих друзей он сохраняет непреодолимое обаяние юношеской красоты, его продолжают любить, о нем продолжают тосковать, его незавершенное творение овеяно тайной прелестью, как это едва ли было дано другому поэту.

Он был самым гениальным среди основателей первой “романтической школы”, которую, к сожалению, слишком часто смешивают с ее поздними, вторичными отголосками, перенося на нее вызванное ими недоверие, вместе с ними предавая ее забвению. На самом деле история немецкой литературы знает немного эпох, которые были столь же интересны, столь же притягательны, как ранняя романтика.

Но наиболее трагический момент в судьбе этой школы определен тем, что ее самая большая надежда, ее единственный представитель, который был первоклассным поэтом, умер в юности. Этот юноша – Новалис.

Никогда, пожалуй, не имела Германия более интересной, более живой литературной молодежи, чем в то время, когда Вильгельм Шлегель начинал свою организаторскую деятельность, когда его гениальный, но не подвластный собственной воле брат Фридрих жил в Берлине вместе с упорным, трудолюбивым Шлейермахером, когда легко возбуждающийся, беспокойный Тик увлек за собой нерешительного Ваккенродера и внушил ему поэтический порыв. Шлейермахер носил свои “Речи”, которым предстояло сделать эпоху, в своей честной, восторженной душе, старший Шлегель шлифовал филигранную отделку своих образцовых критических работ и начинал вместе с умной Каролиной свой неоценимый перевод Шекспира, Фридрих Шлегель написал между тысячью взаимоисключающих планов и восторгов свою пресловутую, для нас уже неудобочитаемую “Люцинду”, Гете обращал на чету братьев свое внимательное око, Новалис после головокружительно быстрого развития протягивал тонкую руку к высочайшим венцам, а рядом с Фихте так ново и значительно явился глубокий душой Шеллинг. Если не считать Дильтея (“Жизнь Шлейермахера”) и Гайма (“Романтическая школа в Германии”), ни один историк литературы не сумел понять богатство и своеобразное очарование этой эпохи. Из десятилетия в десятилетие ярлык “романтика” приклеивали без разбора целой куче писанины, чтобы с ней покончить.И все же злоупотребление словом “романтика” и недостаточное знание вышеназванных отличных работ Дильтея и Гайма об этой эпохе – не единственная и даже не самая важная причина почти полного забвения, в которое погрузилось созданное Новалисом. Новалиса трудно читать, труднее, чем любого другого немецкого писателя новейшего времени. От него остались почти одни фрагменты, в которых поэт только отыскивал дорогу к чистому творчеству через умозрение. И все-таки чтение его сочинений для хорошего читателя, безусловно, окупает себя. Они пробуждают чувство близящейся художественной победы, той победы, в которой нуждались его время и его школа и которая именно в нем более всего приблизилась к воплощению. Нас охватывает мучительно острое чувство: еще один шаг, еще десять лет жизни, и у нас было бы одним бессмертным поэтом больше. Но мы должны довольствоваться фрагментами, при чтении которых перед нашими глазами снова и снова возникает прекрасное, улыбающееся, мучительно милое лицо слишком рано взятого от нас юноши. Необычным и прискорбным образом мы не располагаем, строго говоря, ни одним вполне оконченным произведением этого писателя.Таковое могло бы представлять собой совершенно исключительную ценность. Тот же Тик, например, написал в своем раннем периоде несколько очаровательных сказок, но одна-единственная строка Новалиса, в силу своей фрагментарности менее нас удовлетворяющая, имеет в себе несравнимо больше волшебства высшей поэзии. В отдельных образчиках его творчества, также и в песнях, веет совершенно неописуемое дуновение нежности, самой души; у него есть и такие слова, которые трогают нас, как ласка, и такие, от которых хочется затаить дыхание, чтобы всецело предаться этой чистой, почти неземной красоте. При этом его мысли хранят в себе тепло юношеской, до крайности привлекательной личности. Представая таким свободным от чувственности, таким отрешенным от мира, он не был, однако, ни аскетом, ни визионером. И все же в его личности было нечто удивительное, необъяснимое, каковы его жизнь и его конец, краткое описание которых сохранилось и оставляет такое странное и растроганное состояние души.В свои последние дни Новалис был хотя и болен, однако полон жизни, полон интереса к жизни: он расхаживал, болтал, занимался работой, а в одно прекрасное утро, при звуках фортепьянной музыки, он заслушивается, присаживается, улыбается дремотной улыбкой и умирает. Не кажется ли, что эта благородная, удивительно глубокая и живая душа перешла голубые горы своей ностальгии без муки, без прощания, следуя за легкими звуками, в ритме звучавшей музыки, чтобы обрести край неспетых песен? Загадка Новалиса как человека – его тихая улыбка, его голубоглазая веселость, под покровом которой его душа и тело были тайно снедаемы тяжелой мукой. Таким описывают его друзья, и таким предстает он перед нашим внутренним взором со страниц своих сочинений – стройный, благородный облик, отмеченный бросающимся в глаза достоинством, без единой обыденной черты, но и без всякого пафоса. Когда я думаю о нем, мне видится его дружелюбное, серьезное лицо, полное внимания к звукам музыки его смертного часа, привлекающее к себе сердца выражением сдержанной нежности, и на лице этом мне видится та улыбка, просветленная мягкость которой составляет самое тайное очарование его незавершенного творчества и его незавершенной жизни.В сочинениях Новалиса, как они дошли до нас, все явственно распадается на две части: философия и поэзия. Но я убежден, что мы несправедливы к поэту, когда воспринимаем мистику и натурфилософию хотя бы “Учеников в Саисе” или “Гимнов к ночи” как философию. Все это гораздо ценнее как настроение, как поэзия, и некоторые афоризмы Новалиса заставляют полагать, что он в конце жизни сознательно приблизился к своей цели. Рядом с его поэтическими фрагментами Посмертно публикуемые наброски даже и знаменитых литературных деятелей пугают своей скучной трезвостью или деланностью. В нем жила такая богатая поэтическая душа, что его работа предстает исключительно как введение в русло и формирование удивительного душевного переизбытка, никогда не как сочинительство, как изобретение и выдумывание.Поистине загадочной предстает контрастирующая с большой изысканностью в деталях литературной работы совершенно нелитераторская полнота, чистота и детскость его настоящих творений. Может быть, больше ни один немец не обладал такой Цереливающейся через край поэтической душой; а этот единственный пал жертвой всепожирающего духа своего времени. Ибо те годы – время подлинного рождения нашей современной литературы. Прежде всего Тик – первый производитель книжной продукции в современном смысле; таких подвижных, деятельных, эластичных талантов не знало ни одно из предшествовавших столетий Германии. С основанием “Атенея”, с возникновением берлинских салонов у нас впервые делаются ощутимы литература как вещь в себе и писательство как профессия; с тех пор мы имеем своих романистов, журналистов, мастеров болтовни, фельетонистов и вообще весь набор серьезных и несерьезных литераторских типов. Нежный росток романтики первый стал жертвой этого литературного бума; тонкие начинания Новалиса были беззастенчиво употреблены для своих целей модными романтиками двадцатых и тридцатых годов, из числа которых мы, разумеется, исключаем наиболее чистые натуры, хотя бы Эйхендорфа.Сегодня уже никто не прислушивается к этой отцветшей романтике, никто не знает больше ожесточенной борьбы против романтики как элемента реакционного. Когда наблюдаешь меланхолическое устремление наших современников к перспективам “нового искусства”, именно в новейших литературных кругах видишь настроения и начинания, которые с поражающей отчетливостью напоминают возбужденную поэтическую молодежь около 1800 года.Итак, теперь у нас наконец-то снова есть издание Новалиса. Оно может принести только благо, если наши “неоромантики” испытают свою силу и свою поэтическую честность мерой этого забытого мертвеца. О, если бы среди нас нашлись такие, которые сумели бы выдержать взгляд этих огромных детских глаз, эту полноту души! О, если бы достаточно многие читатели позабыли всю модную технику чтения, вообще все внешнее, и отважились погрузиться в эти таинственные глубины! У них явилось бы чувство, одновременно сладкое и мучительное, какое бывает у нас, когда мы слышим напев, звучавший нам в детстве, или вдыхаем запах цветка, который был нами любим в родительском саду, а потом забыт на долгие годы.

1900

Источник: https://philologist.livejournal.com/10416304.html

Философские истоки творчества новалиса

Савина В.В.

ORCID: 0000-0002-5259-8863, кандидат филологических наук, доцент, Нижегородский государственный лингвистический университет

Философские истоки творчества новалиса

Аннотация

Статья  посвящена анализу философских истоков творчества немецкого поэта-романтика Новалиса. В его творчестве  трудно отделить философскую направленность от поэтической. И в прозаических произведениях, и в зрелой лирике, и в философских заметках он стремится осмыслить жизнь мироздания. Как и другие романтики, он занят решением так называемых «вечных» вопросов.

При всей универсальности взглядов в философском мировоззрении поэта доминируют художественные принципы мироощущения. Среди философов ему близки те, в рассуждениях которых сочетаются рациональное и иррациональное начало. Ранний романтик –  создатель философско-поэтического  синтеза, в котором главным средством познания мира становится символ.

С помощью символической поэзии, в представлении Новалиса, можно проникнуть в сущность «иной»,  лишь интуитивно постижимой реальности. Цель анализа  эстетических и философских взглядов поэта – убедиться в том, что он наряду с   другими романтиками (Гёльдерлином  и Брентано) закладывает основы современной  поэзии, развиваемые символистами, в том числе поэтами Серебряного века.

Колоссальное влияние философско-поэтического синтеза Новалиса на художников и мыслителей рубежа XIX–XX веков заставляет исследователей каждый раз по-новому взглянуть на остающееся актуальным наследие  создателя мифа о Голубом цветке.

Задача исследования –  уточнить влияние философской мысли предшественников и современников  на творчество поэта-философа, проанализировать истоки  его творений, сочетающих в себе философию и поэзию. Новизна данного исследования в том, что в нем  рассматривается рецепция в произведениях Новалиса идей философов, мало изученных в России в данном контексте, – Хюльзена и Гемстергейса.

Практическое значение исследования заключается в возможности использования его результатов в разработке лекционных курсов  по истории немецкой литературы и философии, а также по истории русской литературы рубежа XIX–XX веков для высших учебных заведений.

Ключевые слова: ранний немецкий романтизм, Новалис, философия, символическая поэзия.

Savina V.V.

PHILOSOPHIC SOURCES OF NOVALIS` HERITAGE

Abstract

Источник: https://research-journal.org/languages/filosofskie-istoki-tvorchestva-novalisa/

НОВАЛИС

НОВАЛИС (Novalis, псевдоним; настоящие имя и фамилия – Фрид­рих фон Хар­ден­берг (Har­denberg)) – немецкий по­эт и фи­ло­соф, пред­ста­ви­тель йен­ско­го ро­ман­тиз­ма.

В 1790-1794 годы изу­чал фи­ло­со­фию и юрис­пру­ден­цию в университетах Йе­ны, Лейп­ци­га, Вит­тен­бер­га, в 1797-1799 годы – гор­ное де­ло во Фрай­бер­ге.

Как Ф. Шле­гель и Ф.В. Шел­линг, пер­во­на­чаль­но ис­пы­тал влияние «нау­ко­уче­ния» И.Г. Фих­те, од­на­ко фих­тев­скую субъ­ек­тив­ную диа­лек­ти­ку соз­на­ния Новалиса транс­фор­ми­ро­вал в объ­ек­тив­но-идеа­ли­стическую диа­лек­ти­ку при­ро­ды.

Её основной те­зис – ут­вер­жде­ние дис­крет­но­сти ми­ра и од­но­вре­мен­но не­рас­чле­нён­но­сти его сти­хий­ной под­ос­но­вы, вслед­ст­вие че­го мир сле­ду­ет по­ни­мать как еди­ное це­лое.

Че­ло­век как мик­ро­косм, пре­одо­ле­вая внут­рен­нее ра­зоб­ще­ние, дол­жен стре­мить­ся к един­ст­ву; ум, рас­су­док, фан­та­зия суть отдельные функ­ции скры­то­го в глу­би­не «я», не­дос­туп­но­го для язы­ка слов (влия­ние нем. мис­ти­ки, осо­бен­но Я. Бё­ме).

«Я» и мир то­же под­ле­жат ко­неч­но­му со­еди­не­нию в про­цес­се их взаи­мо­про­ник­но­ве­ния, ин­туи­тив­но­го «вчув­ст­во­ва­ния» ин­ди­ви­да в объ­ект по­зна­ния, что с наи­боль­шей пол­но­той дос­ти­га­ет­ся по­этом в про­цес­се творческого ак­та. Ис­кус­ст­во как выс­шая сфе­ра ду­хов­ной дея­тель­но­сти осу­ще­ст­в­ля­ет слия­ние нау­ки, ре­ли­гии, фи­ло­со­фии; к это­му Новалис стре­мил­ся в сво­ём твор­че­ст­ве, в ча­ст­но­сти при раз­ра­бот­ке по­эти­че­ски-фи­лосовского жан­ра фраг­мен­та.

В ли­рическом цик­ле сти­хо­тво­ре­ний в про­зе «Гим­ны к но­чи» (1800 год, рус. пер. 1996 год) в ал­ле­го­рической фор­ме ут­вер­жда­ет­ся пре­вос­ход­ст­во бес­ко­неч­но­го не­бы­тия над ко­неч­ной жиз­нью.

В «Ду­хов­ных пес­нях» (опубликовано в 1802 году) Новалис трак­то­вал тек­сты Свя­щен­но­го Пи­са­ния в ду­хе пие­тиз­ма (в этом он был бли­зок Ф. Шлей­ер­махе­ру). Не­за­кон­чен­ный ро­ман Новалиса «Ген­рих фон Оф­тер­дин­ген» (опубликован в 1802 году, рус. пер.

В по­ис­ках об­щественного идеа­ла Новалис об­ра­щал­ся к сред­ним ве­кам, где ви­дел един­ст­во ду­хов­ной куль­ту­ры, стро­гую ие­рар­хию со­ци­аль­ных ор­га­ни­за­ций, ге­ге­мо­нию ду­хов­ной вла­сти и «за­бо­ту» об ин­ди­ви­де; в средне-вековой Ев­ро­пе ус­мат­ри­вал про­образ иде­аль­но­го го­су­дар­ст­ва бу­ду­ще­го по кон­тра­сту с со­вре­мен­ным ему бур­жу­аз­ным об­ще­ст­вом (эс­се «Хри­сти­ан­ст­во и Ев­ро­па», 1799 год, опубл. в 1826 году).

Сочинения:

Schriften. Stuttg., 1960–2006. Bd 1–6; Фраг­мен­ты. М., 1914;

По­эзия не­мец­ких ро­ман­ти­ков. М., 1985. С. 26–85;

Ве­ра и Лю­бовь, или Ко­роль и Ко­ро­ле­ва // Эс­те­ти­ка не­мец­ких ро­ман­ти­ков / Сост., пер. Ал. В. Ми­хай­ло­ва. М., 1987;

Ген­рих фон Оф­тер­дин­ген / Пер. В. Ми­ку­ше­ви­ча. М., 2003.

Литература

• Haering Th. Novalis als Philosoph. Stuttg., 1954
• Ritter H. Der unbekannte No­va­lis. Gött., 1967
• Бер­ков­ский Н.Я. Ро­ман­тизм в Гер­ма­нии. СПб., 1973
• Uerlings H. F. von Hardenberg, genannt Novalis. Werk und For­schung. Stuttg., 1991
• Novalis und die Wis­senschaften / Hrsg. H. Uerlings. Tüb., 1997
• Шульц Г. Но­ва­лис, сам сви­де­тель­ст­вую­щий о се­бе и о сво­ей жиз­ни. Че­ля­бинск, 1998
• Ma­ho­ney D.F. F. von Hardenberg (Novalis). Stuttg.; Weimar, 2001

Источник: https://w.histrf.ru/articles/article/show/novalis