Краткая биография чичибабин

Библиотека Поэта

Бори́с Алексе́евич Чичиба́бин (по паспорту Полушин; 9 января 1923, Кременчуг — 15 декабря 1994, Харьков) — русский поэт, лауреат Государственной премии СССР (1990).Бо́льшую часть жизни прожил в Харькове.

Уникальность творческой манеры Чичибабина определяется гармоничным сочетанием истинного демократизма с высочайшей культурой стиха, ясности «содержания» — с изощренностью «формы», которая, однако, никогда не затрудняет восприятие его стихов.

Афористичность формулировок и проникновенный лиризм позволяют обоснованно возводить генезис чичибабинской поэтики к двум таким несхожим по манере классикам русской словесности, как Некрасов и Фет.

Жизнь и творчество

Детство и юность. Война. Лагерь
Б. А. Чичибабин воспитывался в семье офицера. До 1930 семья жила в Кировограде, потом в пос. Рогань под Харьковом, где Борис пошёл в школу. В 1935 Полушины переехали на родину Репина — в Чугуев, где отчим получил должность начштаба эскадрильи Чугуевской школы пилотов. Борис учился в Чугуевской 1-й школе с 5-го по 10-й класс. Здесь он уже постоянно посещал литературный кружок, публиковал свои стихи в школьной и даже городской газете под псевдонимом Борис-Рифмач.
По окончании школы Борис поступил на исторический факультет Харьковского университета. Но война прервала его занятия. В ноябре 1942 Борис Полушин был призван в армию, служил солдатом 35-го запасного стрелкового полка в Грузинской ССР. В начале 1943 поступил в школу авиаспециалистов в городе Гомбори. С июля 1943 года до самой Победы служил механиком по авиаприборам в разных частях Закавказского военного округа. Несколько месяцев после Победы занимал такую же должность в Чугуевском авиаучилище, затем был демобилизован по болезни (варикозное расширение вен с трофическими язвами).Борис решил продолжать учёбу в Харьковском университете, по наиболее близкой ему специальности филолога. После первого курса готовился сдавать экзамены сразу за два года, но ему было не суждено получить высшее образование. Дело в том, что он продолжал писать стихи — и во время воинской службы, и в университете. Написанное — «издавал»: разрезал школьные тетради, превращая их в книжечки, и давал читать многим студентам. Тогда-то Полушин и стал подписываться фамилией матери — Чичибабин. Есть мнение, что псевдоним он взял в честь двоюродного деда со стороны матери, академика А. Е. Чичибабина, выдающегося учёного в области органической химии. Однако это маловероятно: культа почитания академика-невозвращенца в семье Полушиных не было.

В июне 1946 Чичибабин был арестован и осужден за антисоветскую агитацию. Предположительно, причиной ареста были стихи — крамольная скоморошья попевка с рефреном «Мать моя посадница», где были, например, такие строки:

Пропечи страну дотла,Песня-поножовщина,Чтоб на землю не пришла

Новая ежовщина!

Во время следствия в Бутырской тюрьме Чичибабин написал ставшие его визитной карточкой «Красные помидоры» и почти столь же знаменитую «Махорку», два ярких образца «тюремной лирики». Эти стихи, положенные на музыку одним из ближайших друзей Чичибабина — актёром, певцом и художником Леонидом («Лешкой») Пугачевым, позже, в шестидесятые годы широко разошлись по стране.После почти двухлетнего (с июня 1946 по март 1948) следствия (Лубянка, Бутырская и Лефортовская тюрьмы) Чичибабин был направлен для отбывания пятилетнего срока в Вятлаг Кировской области.

Свобода. Творческое становление. «Официальный период»
В Харьков Чичибабин вернулся летом 1951. Долгое время был разнорабочим, около года проработал в Харьковском театре русской драмы подсобным рабочим сцены, потом окончил бухгалтерские курсы, которые были самым быстрым и доступным способом получить специальность. С 1953 работал бухгалтером домоуправления.

В 1958 году появляется первая публикация в журнале «Знамя» (под фамилией Полушин). В Харькове в маленькой чердачной комнатушке Чичибабина собираются любители поэзии, образуется что-то вроде литературных «сред».В начале 60-х годов харьковский поэт долгое время живёт в Москве на квартире Юлия Даниэля и Ларисы Богораз, выступает в литературном объединении «Магистраль».

В 1962 году его стихи публикуются в «Новом мире», харьковских и киевских изданиях. Среди знакомых Чичибабина этого периода — С. Маршак, И. Эренбург, В. Шкловский.

В эти послелагерные годы намечаются основные темы поэзии Чичибабина.

Это прежде всего гражданская лирика, «новый Радищев — гнев и печаль» которого вызывают «государственные хамы», как в стихотворении 1959 «Клянусь на знамени весёлом» («Не умер Сталин»).

К ней примыкает редкая в послевоенной поэзии тема сочувствия угнетённым народам послевоенной советской империи — крымским татарам, евреям, «попранной вольности» Прибалтики — и солидарности с ними («Крымские прогулки», «Еврейскому народу»). Эти мотивы сочетаются у Чичибабина с любовью к России и русскому языку, преклонением перед Пушкиным и Толстым («Родной язык»), а также с сыновней нежностью к родной Украине:

У меня такой уклон:Я на юге — россиянин,А под северным сияньем

Сразу делаюсь хохлом.Ю. Г.

Милославский:

…Чичибабиным, как «культуртрегером», собственно — проповедником, было предпринято нечто большее: в его сочинениях упорно и последовательно предлагался некий идеальный надвременной культурный ряд, в котором возлюбленная им двоица «красно солнышко Пушкин, синь воздух Толстой — неразменные боги России» могли бы непротиворечиво состыковаться с Шаровым и Солженицыным, Окуджавой и Эренбургом, — при посредничестве Паустовского и Пастернака. Это был как бы некий литературно-экуменический рай, где нет уже «болезни, печали и воздыхания», порожденных полярностью, чуждостью друг другу тех или иных явлений культурного міра. Противоречия преодолеваются «просветительным» синтезом-миссией: так как поэзия, по Чичибабину, «спасает мір».

В 1963 году выходят из печати два первых сборника стихов Чичибабина. В Москве издается «Молодость», в Харькове — «Мороз и солнце».

В январе 1964 Чичибабину поручают руководство литературной студией при ДК работников связи. Работа чичибабинской студии стало ярким эпизодом в культурной жизни Харькова, вкладом города в «шестидесятничество».

Ю. Г. Милославский:

Ничего более значительного по степени воздействия, чем эти студийные месяцы, в моей жизни не случилось.

И я хорошо знаком ещё с двумя-тремя людьми, о которых мне доподлинно известно: их предвари тельные жизненные итоги в пределах обсуждаемой здесь области совершенно схожи с моими. В нашей последующей судьбе не следует искать общности.

Мы просто испытали равное по значимости / по силе влияние одного и того же т. н. культурного феномена. Проще сказать, мы вышли из студии Чичибабина.

Из-за этой своей позиции у Бориса Чичибабина постоянно возникали жаркие споры с молодыми талантливыми студийцами, которые высмеивали того или иного незадачливого новичка.

В 1965 в Харькове выходит сборник «Гармония», и в малой степени не отражавший истинного Чичибабина: почти ничто из лучших стихов поэта не могла быть напечатано по цензурным соображениям.

В 1966 году по негласному требованию КГБ Чичибабина отстранили от руководства студией. Сама студия была распущена.

По официальной версии — за занятия, посвященные Цветаевой и Пастернаку. По иронии судьбы в этом же году поэта приняли в СП СССР (одну из рекомендаций дал С. Я. Маршак). Однако кратковременная хрущевская оттепель закончилась: Советский Союз вступил в двадцатилетие, названное впоследствии застоем.

В жизни Чичибабина начинается тяжелый период. К проблемам с литературной судьбой добавляются семейные неурядицы. В 1967 году поэт находится в сильной депрессии, чему свидетельством стихотворения «Сними с меня усталость, матерь смерть», «Уходит в ночь мой траурный трамвай»:
Я сам себе растлитель и злодей,и стыд и боль как должное приемлю,за то, что всё придумывал — людейи землю.

А хуже всех я выдумал себя…

Но осенью того же года он встречает влюбленную в поэзию почитательницу его таланта — Лилию Карась, и через некоторое время соединяет с ней свою судьбу. Это стало для него настоящим спасением. Лилии Чичибабин посвятил впоследствии множество своих произведений. Конец 60-х — начало 70-х годов ознаменовали собою фундаментальный перелом в жизни, творчестве и мировоззрении Чичибабина. С одной стороны — обретенное наконец личное счастье, а с ним и новый творческий подъем, начало многочисленных многолетних путешествий по СССР (Прибалтика, Крым, Кавказ, Россия), приобретение новых друзей, среди которых — Александр Галич, Феликс Кривин, известный детский писатель А. Шаров, украинский писатель и правозащитник Руденко Микола Данилович, философ Г. Померанц и поэт З. Миркина. С другой — жестокое разочарование в романтических идеалах советской юности, ужесточение цензуры, а следовательно — неизбежный постепенный переход из писателей «официальных» в полу-, а затем и вовсе запрещенные.

В нём, ещё более чем в предыдущей «Гармонии», было помещено, к сожалению, немало литературных поделок, многие лучшие стихи поэта были изуродованы цензурой, главные произведения отсутствовали.

Чичибабин никогда не умел бороться с редакторами и цензорами. Остро переживая то, что сделала с его книгами цензура, он писал:

При желтизне вечернего огнякак страшно жить и плакать втихомолку.Четыре книжки вышло у меня.

А толку?
Сам- и тамиздатский период
«Член Союза советских писателей» Чичибабин теряет читателей — поэт Чичибабин «уходит в народ». В 1972 году в самиздате появился сборник его стихов, составленный известным московским литературоведом Л. Е. Пинским.

Кроме того, по рукам начинают ходить магнитофонные записи с квартирных чтений поэта, переписанные и перепечатанные отдельные листы с его стихотворениями.

«Уход из дозволенной литературы… был свободным нравственным решением, негромким, но твёрдым отказом от самой возможности фальши», — написал об этом двадцать лет спустя Григорий Померанц..В 1973 Чичибабина исключают из СП СССР.

Друзья советовали Чичибабину переслать наиболее невинные стихи, но Борис Алексеевич так делать не умел и отослал самые важные для себя сочинения — те, которые отчаянно прочитал на своём пятидесятилетии в Союзе писателей: «Проклятие Петру» и «Памяти А. Т. Твардовского». В последнем были, например, такие слова:

И если жив ещё народ,то почему его не слышно?И почему во лжи облыжной

молчит, дерьма набравши в рот?

Что касается потери официального статуса, то на это Чичибабин отозвался так:

Нехорошо быть профессионалом:Стихи живут, как небо и листва.Что мастера? — Они довольны малым.

А мне, как ветру, мало мастерства.

В 1974 поэта вызывали в КГБ. Там ему пришлось подписать документ о том, что, если он продолжит распространять самиздатовскую литературу и читать стихи антисоветского содержания, на него может быть заведено дело.Наступила пора пятнадцатилетнего замалчивания имени Чичибабина:

В чинном шелесте читаленили так, для разговорца,глухо имя Чичибабин,

нет такого стихотворца.

Все это время (1966—1989) он работал старшим мастером материально-заготовительной службы (попросту — счетоводом) харьковского трамвайно-троллейбусного управления. И продолжает писать — для себя и для своих немногочисленных, но преданных читателей.

Драматизм ситуации усугублялся тем, что многие из верных друзей Чичибабина в этот период эмигрировали. Их отъезд он воспринимал как личную трагедию:

Не веря кровному завету,что так нельзя,ушли бродить по белу светумои друзья.

Пусть будут счастливы, по мне хотьв любой дали.Но всем живым нельзя уехатьс живой земли.С той, чья судьба ещё не стёртав ночах стыда.А если с мёртвой, то на чёртаи жить тогда.

Но находил в себе силы отпускать их благословляя, а не осуждая:Дай вам Бог с корней до кронбез беды в отрыв собраться.Уходящему — поклон.

Остающемуся — братство.

Публикации, очень редкие, появлялись только за рубежом. Наиболее полная появилась в русском журнале «Глагол» в 1977 (США, издательство “Ардис) стараниями Л. Е. Пинского и Льва Копелева.

Перестройка и гласность. Итоги

13 декабря 1987 Чичибабин впервые выступает в столичном Центральном Доме литераторов. Успех колоссальный. Зал дважды встает, аплодируя.

Со сцены звучит то, что незадолго до этого (да многими и в момент выступления) воспринималось как крамола. Звучит и «Не умер Сталин» (1959):

А в нас самих, труслив и хищен,Не дух ли сталинский таится,Когда мы истины не ищем,

А только нового боимся?И «Крымские прогулки» (1961):

Умершим не подняться,Не добудиться умерших,Но чтоб целую нацию —

Это ж надо додуматься

В родном Харькове Чичибабин впервые выступает 5 марта 1988 в Клубе железнодорожников — бывшем ДК им. Сталина в 35-ю годовщину со дня смерти… Осенью того же года Харьков посещает съёмочная группа из «Останкино», и в начале 1989-го по ЦТ показывают документальный фильм «О Борисе Чичибабине».

В том же году фирма «Мелодия» выпустила пластинку «Колокол» с записями выступлений поэта.В 1990 за изданную за свой счёт книгу «Колокол» Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР. Поэт участвует в работе общества «Мемориал», даёт интервью, совершает поездки в Италию, в Израиль.

Но принять результаты перестройки Чичибабину, как и большинству народа, оказалось психологически непросто. Идеалы равенства и братства, которым изменила советская власть, но которым оставался преданным он, поэт и гражданин Борис Чичибабин, у него на глазах попирались новыми власть имущими.

Кроме того, он не смог смириться с распадом Советского Союза, отозвавшись на него исполненным боли «Плачем по утраченной родине»:

И, чьи мы дочки и сыныво тьме глухих годин,того народа, той страныне стало в миг один.При нас космический костёрбеспомощно потух.Мы просвистали свой простор,проматерили дух.К нам обернулась бездной высь,и меркнет Божий свет…Мы в той отчизне родились,

которой больше нет.
Преданность и верность отличали Чичибабина — и в жизни, и в творчестве.Борис давно понял своё предназначение поэта и следовал ему до конца дней

— Булат Окуджава

Умер Борис Чичибабин в декабре 1994, менее месяца не дожив до своего 72-го дня рожденья. Похоронен на 2-м кладбище г. Харькова (Украина).

Не каюсь в том, о нет, что мне казалась бреннейплоть — духа, жизнь — мечты, и верю, что, звеняраспевшейся строкой, хоть пять стихотворений

в веках переживут истлевшего меня.

Память

Именем Чичибабина названа улица 8-го Съезда Советов в центре города, в районе Госпрома, на которой он жил в 1950-х годах.На этой улице, названной в его честь, сооружена мемориальная доска со скульптурным портретом.Мемориальная доска установлена также на доме, в котором жил и умер поэт.В Харькове ежегодно проводится поэтический фестиваль Чичибабинские чтения.

Интересные факты

О популярности Чичибабина в шестидесятых годах красноречиво свидетельствует такой факт. В своих первых книгах знаменитый кардиохирург и писатель академик Н. М.

Амосов цитирует неопубликованные на тот момент (написаны в 1946 в Бутырской тюрьме) стихотворения Чичибабина: в «Мыслях и сердце» (1964) — «Махорку» (опубликована год спустя в сб.

«Гармония»), в «Записках из будущего» (1965) — «Красные помидоры» (впервые опубликовано в 1989!).

Литература

Сборники произведений Бориса Чичибабина

Источник: http://biblioteka-poeta.ru/biografiya/chichibabin-b-a

Биография Б.А.Чичибабина

На главную |
Биография |
Избранное |
Сборники стихов |
Публикации |
Ссылки в Internet

Чичибабин (наст.фамилия Полушин) Борис Алексеевич.
(9.01.1923г., г.Кременчуг – 15.12.1994г., г.Харьков, Украина) –
русский поэт.

Вся его жизнь прошла на Украине, за исключением 5 лет ГУЛАГа. В 1940г.

окончил школу и поступил на исторический факультет ХГУ. Война прервала
учебу, и с 1942 по 1945гг. Чичибабин проходил воинскую службу в
Закавказском военном округе. В 1945г. демобилизовался и поступил на
филологический факультет Харьковского университета. Сдавал экзамены за
1 и 2 курс, но в июне 1946г.

был арестован в Харькове, отправлен на
Лубянку в Москву, а оттуда (через Лефортовскую тюрьму) в Вятлаг
(Кировская область, Россия). Освобожденный в 1951г., зарабатывал на
жизнь случайными работами, пока не окончил в 1953г. бухгалтерские
курсы. До 1962г. работал бухгалтером.

В 1963г. одновременно в Москве и в Харькове выходят сборники его
стихотворений.

В них, как и в вышедших затем в Харькове до 1968г. двух
сборниках, отсутствуют главные его стихи, кроме того, многие
изуродованы цензурой. С 1964 по 1966гг. руководил литературной студией,
которая была закрыта в 1966г. по идеологическим соображениям. Чичибабин
вынужден был снова устраиваться на конторскую работу и с 1966 по
1989гг.

С 1968г., пережив сильный духовный кризис, решает писать так, как ему диктует
совесть, не считаясь с усиливающимся идеологическим прессом, оставляя
сознательно всякую надежду быть опубликованным при жизни.

Правда, в
московском “самиздате” в 1972г. вышел сборник его стихотворений.
Следствием этого было исключение Чичибабина из СП СССР в 1973г. и
замалчивание его имени в течении пятнадцати лет.

Перестройка вернула Чичибабина читателю. С 1987/88гг. подборки
стихотворений публикуются в литературных газетах и журналах. Читатель
заново знакомится с Чичибабиным по публикациям о нем, по интервью с
ним. Проходят творческие вечера поэта в разных городах. Чтение
Чичибабиным своих стихотворений незабываемо. В 1989г. на фирме
“Мелодия” вышла авторская пластинка “Колокол”.

В творчестве Чичибабина органически переплелись
философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Чичибабин – поэт
сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской
поэзии.

Родившись на Украине, он был крепко связан с ее историей, знал,
любил и ценил украинскую поэзию, которая стала одним из источников его
творчества.

В 1990г. за книгу “Колокол” поэт удостоен Государственной премии СССР.
В 1993г. Литературно-общественное движение “Апрель” наградило
Чичибабина премией имени А.Д.Сахарова “За гражданское мужество
писателя”.

Чичибабин – автор поэтических сборников: “Молодость” (Москва,
1963г); “Мороз и солнце” (Харьков, 1963г); “Гармония”
(Харьков, 1965г); “Плывет Аврора” (Харьков, 1968г);
“Колокол” (Москва, 1989г); “Мои шестидесятые” (Киев,
1990г); “Колокол” (Москва, 1991г); “82 сонета + 28
стихотворений о любви” (Москва, 1994г); “Цветение картошки”
(Москва, 1994г). Последний сборник “В стихах и прозе”
(Харьков, 1995г), подготовленный самим поэтом, был издан уже после его кончины. В 1998 году в Харькове вышла книга, посвященная памяти поэта –“Борис
Чичибабин в статьях и воспоминаниях”.

Лилия Семеновна Карась-Чичибабина.

Источник: http://chichibabin.narod.ru/chichibabin-bio.html

Биография Чичибабин Б. А

Борис Алексеевич Чичибабин (9 января 1923, Кременчуг — 15 декабря 1994, Харьков; настоящая фамилия Полушин) — русский поэт, лауреат Государственной премии СССР (1990), которого иногда относят к так называемым «шестидесятникам».

Жил в Харькове, на протяжении трёх десятилетий был одним из самых известных и любимых представителей творческой интеллигенции города (1950-е — 1980-е годы). С конца 50-х годов его стихотворения в рукописях широко распространялись по всей России.

Официальное признание пришло к поэту только в конце жизни, в годы перестройки.

Содержание [убрать] Жизнь и творчество Б. А. Чичибабин воспитывался в семье офицера, окончил школу на родине Репина — в Чугуеве Харьковской области.

Борис начал учёбу на историческом факультете Харьковского университета, но в начале войны был призван в армию и служил на Закавказском фронте.

В 1945 г. поступил на филологический факультет ХГУ, но уже в июне 1946 г. был арестован и осуждён на 5 лет лагерей «за антисоветскую агитацию».

Предположительно[1], причиной ареста были стихи — крамольная скоморошья попевка с рефреном «Мать моя посадница», где были, например, такие строки: Пропечи страну дотла, Песня-поножовщина, Чтоб на землю не пришла Новая ежовщина! В тюрьме Чичибабин написал «Красные помидоры», а в лагере — «Махорку», два ярких образца «тюремной лирики».

Эти стихи, положенные на музыку актёром и певцом Леонидом («Лешкой») Пугачевым, широко разошлись по стране: Школьные коридоры, тихие, не звенят… Красные помидоры Кушайте без меня.

Уже в 50-е годы, после возвращения из лагерей, намечаются основные темы поэзии Чичибабина. Это, прежде всего, гражданская лирика, «новый Радищев — гнев и печаль» которого вызывают «государственные хамы», как в стихотворении 1959 г.

«Клянусь на знамени весёлом» («Не умер Сталин»).

К ней примыкает редкая в послевоенной поэзии тема сочувствия угнетённым народам советской империи — крымским татарам, евреям, «попранной вольности» Прибалтики — и солидарности с ними («Крымские прогулки», «Еврейскому народу»).

Эти мотивы сочетаются у Чичибабина с любовью к России и русскому языку, преклонением перед Пушкиным и Толстым («Родной язык»), а также с сыновней нежностью к родной Украине: У меня такой уклон: Я на юге — россиянин, А под северным сияньем Сразу делаюсь хохлом.

Однако цензурный гнёт, вместе с органически присущей Чичибабину установкой на демократичность и его не изжитым в ту пору революционным романтизмом, привели к тому, что в этих книгах оказалось немало стихов, звучавших декларативно, вполне в духе официоза.

В 1968 году, после вторжения в Чехословакию, даже само название сборника «Плывёт Аврора» отталкивало читателей. Такая потеря индивидуальности привела Чичибабина к глубокому духовному кризису («…Уходит в ночь мой траурный трамвай»): Я сам себе растлитель и злодей, и стыд и боль как должное приемлю, за то, что всё придумывал — людей и землю.

А хуже всех я выдумал себя… Выход наметился, когда поэт встретил свою настоящую любовь («Сонеты к Лиле»). «Уход из дозволенной литературы…

был свободным нравственным решением, негромким, но твёрдым отказом от самой возможности фальши»[2]. Чичибабин возвращается к работе экономистом «в трамвайном управлении», пишет для себя и для друзей.

Его темами остаются любовь, природа, книги. В начале 70-х Чичибабин мучительно переживал эмиграцию своих друзей, благословляя их, а не осуждая: Дай вам Бог с корней до крон без беды в отрыв собраться.

Уходящему — поклон.

Остающемуся — братство. В 1973 г., после появления сборника в самиздате и публичного чтения резкого стихотворения о «воровских похоронах» Твардовского, Чичибабина исключают из Союза писателей. Его ответ таков: Нехорошо быть профессионалом: Стихи живут, как небо и листва. Что мастера? — Они довольны малым.

А мне, как ветру, мало мастерства. Благодаря прямоте и отсутствию фальши, поэзия Чичибабина в 70-е — 80-е годы становится известна интеллигенции и за пределами Харькова.

Чичибабин участвует в работе общества «Мемориал», даёт интервью, выезжает в Италию, в Израиль.

Но принять результаты перестройки поэту оказалось непросто. Его «стихи обходят с неприязнью барышника и торгаша». Чичибабин, которому были «думами близки» и «Россия с Украиной», и «прибалтийской троицы земля», и «Армения — Божья любовь», не смог смириться с распадом Советского Союза, отозвавшись на него исполненным боли «Плачем по утраченной родине».

«Борис давно понял своё предназначение поэта и следовал ему до конца дней. (Булат Окуджава) Похороны Бориса Чичибабина в декабре 1994 г. в Харькове были многолюдны. На улице в центре города, названной в его честь, сооружена мемориальная доска со скульптурным портретом.

Источник: http://www.uznaem-kak.ru/biografiya-chichibabin-b-a/

Борис Чичибабин

Из книги судеб. Борис Алексеевич Чичибабин родился в январе 1923 года в Кременчуге. В жизни носил фамилию отчима – Полушина, а как поэт печатался под фамилией матери. В 1940 году поступил на истфак Харьковского университета. Когда началась война, отчим вывез его в Батайск, где устроил токарем в авиаремонтные мастерские. В 1942 году был призван в армию.

Служил в авиачастях Закавказского округа. В 1945 году Борис поступил на филфак Харьковского университета. Спустя год был арестован (чекистам не понравились иронические стихи студента «Мать моя посадница») и приговорён к пяти годам лагерей. Срок отбывал в ВЯТЛАГе. На свободу вышел в 1951 году. Окончил в 1953 году бухгалтерские курсы.

Одно время работал в Харьковском трамвайно-троллейбусном парке…

Первой публикации стихов в журнале «Знамя» в 1958 году обязан Борису Слуцкому. Первый сборник «Молодость» выпустил в 1963 году в Москве.

В 1968 году вновь попал в опалу: сначала в Харькове власть закрыла руководимую им литстудию, а спустя пять лет литфункционеры настояли на исключении поэта из рядов Союза писателей СССР (за стихи «Памяти Твардовского», «Солженицыну», «Галичу» и «С Украиной в крови…

») На страницы печати вернулся лишь в 1987 году. В 1990-м стал лауреатом Госпремии СССР – за сборник «Колокола». 15 декабря 1994-го его не стало…

* * *

Я возвратился в Харьков по окончании войны, в мае 1946 года, – недели за две до того, как арестовали Бориса Чичибабина. До этого я слыхом не слыхал о нём. Но так получилось, что вскоре после ареста поэта я вошёл в круг его друзей.

Самым близким другом Бориса была Марлена Рахлина. Она переписывалась с арестованным поэтом. Именно Марлена познакомила меня с лирикой Бориса (старой и новой), ввела в дом поэта, где я увидел его фотографии, услышал рассказы о нём.

Я готов был от досады кусать себе локти из-за того, что по капризу судьбы я разминулся на годы (Борису «дали» пять лет) со столь близким и нужным мне человеком.

И вот мы пожимаем друг другу руки и тут же затеваем разговор – взахлёб, с многозначительными паузами, во время которых молчание понятнее, чем слова, с крутыми поворотами, перескоками: как будто только вчера расстались и теперь торопимся досказать недосказанное тогда.

В то время Борис был жаден до знакомств. А тут ещё сработало то обстоятельство, что он, зная меня по рассказам наших общих знакомых, ждал встречи со мной. К тому же жил я всего лишь в каких-то трёх-четырёх сотнях шагов от Бориса. Буквально в считанные дни, а может, даже часы, мы с ним стали закадычными друзьями.

Не только я, но и Борис явно тяготился паузами в ден­ь-два между нашими встречами и нередко сам искал и находил меня.

Жил он в середине пятидесятых с подругой, как он её именовал в своих стихах, Матильдой, на третьем этаже, точнее, в получердаке неухоженного ветхого дома, построенного, вероятно, ещё в прошлом веке (водопровод и  прочие службы во дворе).

В то время Борис работал бухгалтером в таксомоторном парке, а Матильда (в домашнем обиходе – Мотик) – паспортисткой. Заработки у них были весьма скромные.

Между тем каждый вечер к ним без спросу, как снег на голову, сваливались, нередко в изрядном количестве, друзья, знакомые, полузнакомые и Бог весть как узнавшие дорогу в жилище опального поэта любители «остренького», жаждавшие поглазеть на человека-легенду, пообщаться с ним накоротке. И всякий раз хозяевам приходилось ставить на стол выпивку и закуску. Причём, если выпивку кое-кто всё-таки догадывался приносить с собой, то закуска, как правило, целиком ложилась на плечи хозяев. Равно как и мытьё посуды, уборка комнаты.

И он, опрокинув очередную чарку, закусив, как всегда, торопливо, но основательно (то бишь всем своим видом давая понять, что оценил по достоинству данную Богом снедь), вытирал тыльной стороной ладони губы, выдерживал паузу, чтобы отделить праведное от грешного, вскидывал голову, озирал нас из-под густых скандинавских бровей глазами, из которых рвались длинные синие искры, смыкал веки – и начинал читать. Читал старые стихи, уже ставшие для нас, его поклонников, классикой, и новые, прямо с пылу с жару…

…В ту же пору Борис сделал мне горькое признание, что он ощущает себя в творческом тупике, – ему мерещилось, будто у него кризис формы. На самом деле началась мучительнейшая переоценка духовных ценностей, невыносимо болезненная ломка прежнего мировоззрения. А впро­чем, где проходит граница между формой и содержанием?

Всякое нарушение внутренней гармонии, шатания, сдвиги, осыпи, обвалы в мировоззрении и мироощущении поэта ведут, если не к смуте и хаосу формы, то к высыханию, шелушению, обескровленности его стиха, к режущим его совесть визгливым нотам, по меньшей мере, к актёрскому крику, с помощью которого пытаются за­глушить ощущение сосущей пустоты внутри себя.

Нечто подобное переживал Борис в конце шестидесятых, когда он, судя по внешним признакам, уже «вошёл в литературу»: печатался в центральных и республиканских журналах, издал четыре книги стихов, был принят в Союз писателей и даже получил как член этого Союза квар­тиру.

Общаясь с Борисом лет сорок, я, так уже получилось, мог бы поведать о нём много такого, чего не знают другие. Но, но, но…

Поэт бесстрашной искренности, он сумел так распахнуть свою душу перед читателем, облёк свою исповедь в слова такой точности и красоты, что любая попытка дополнить и уточнить эту исповедь языком мемуарной прозы будет пошлой бестактностью.

Пастернак говорил, что не представляет своей жизни без тайн. Право на тайну – естественное святое право любого чело­века.

Но есть среди тайн поэта тайны, являющиеся клю­чом к его творчеству. Вот почему, взвесив все «за» и «против», я в конце концов отважился коснуться такого деликатного момента, как отношения Бориса с Мотиком.

Среднего роста, крупная, с широкой крестьянской костью, не красавица, но кровь с молоком, она была хозяйственна, по-своему заботилась о Борисе, обуздывая его богемные склонности, не стесняясь при этом отчитывать своего друга жизни за увлечение его загулами, шумными компаниями, за житейскую нерасторопность, интерес к каждой новой юбке и прочие грехи этого ряда – словно не догадываясь, кто есть Борис Чичибабин.

У родителей Бориса была дача в посёлке Высоком. Там Мотик нашла широкое поле деятельности. Сад, огород, строительство своего дачного домика – это было ей по душе.

И бедный Борис, которому Бог дал золотую голову, золотую душу, но поскупился на золотые руки, без особенного энтузиазма, согбенный, в трусах и майке со следами глины копал, носил кирпичи и ведра со строительным мусором, отвлекаясь от главного, любимого.

Хорошо было отдыхать в тени деревьев, плавать в пруду, ходить к источнику Сковороды, чувствовать себя двойником бродячего философа.

А между тем, именно её, Матильду, Мотика, поэт редчайшего лирического дара возвёл в середине пятиде­сятых – начале шестидесятых годов в сан своей Музы.

Он посвящал­ ей стихи такого эмоционального накала, такой образной энергии, такой разрывающей душу искренности, что героиня этих стихов представала перед читателем в каком-то мистическом мерцании и благоуханном тумане.

Трудно было в этом облике разглядеть черты заурядной харьковской паспортистки, бойкой домохозяйки, если бы не обилие впечатляющих и в высшей степени достоверных подробностей. Тайна образа, созданного поэтом, долго не давала мне покоя. В чём тут дело?

Борис не украшал свою героиню: он, яростно отрицавший как болотное царство житейской прозы, так и поэтические красивости, оторванные от грешной земли, от почвы повседневности, как бы вылущивал из бытовой шелухи кристальную сущность женщины, о которой, возможно, она сама лишь смутно догадывалась и не ценила в себе. Поэт лепил свою героиню из своей великой тоски по Женщине, творил её из неисчерпаемых источников нежности, бившей из глубины его собственного «я».

Весьма далёкая от наших культурных пристрастий, этических и эстетических помешательств, не способная выразить словом и десятую часть того, что клубилось и мерцало в её душе, она на удивление тонко и точно откликалась на поэтические удачи Бориса, судила о них с безошибочностью заправского знатока поэзии.

Это при том, что к стихам других поэтов она была глуха.

Знал ли Борис, как ломают голову над его союзом с Мотиком его знакомые из «высших интеллектуальных сфер»? Думаю, знал, чувствовал. Но поперечник по складу ума, по темпераменту, он, конечно же, надеялся их переубедить, доказать им, что его виденье Мотика ближе к Божественной правде, чем их житейское зрение.

Рано или поздно, но та культурная, духовная дистанция, которая отделяла Бориса от Мотика и о которой деликатно умалчивали поклонники поэта, должна была обозначиться резко, превратиться в ров, в пропасть, в бездну.

Вот почему, когда в жизнь Бориса сначала потаённо, конспиративно, а потом явно, открыто вошла Лиля – сама поэт, молодая, испуганно-обаятельная, близкая ему по строю чувств, по кругу интересов, готовая всю свою жизнь превратить в служение Поэту, Любимому, Учителю, – я сразу­ же принял её в своё сердце. Борис и Лиля стали частыми гостями в моем доме.

Новый 1968 год мы встречали у нас. Вчетвером: Борис, Лиля, я, моя жена Леля.

В Борисе меня всегда трогала и поражала его способность оборачиваться к собеседникам совершенно непохожими друг на друга гранями своего существа.

Бывало, в многолюдном застолье, в самый разгар спора и фонтанирующего веселья, он резко отключался, уходил в себя, как бы опускал на своё лицо забрало горькой отрешенности ото всего окружающего, погружаясь в своё глубинное, заветное. Главное.

На скулах его угадывалась тень недоброжелательности по отношению к тем, кто в данную минуту пил, крякал, смачно закусывал, кричал, размахивал руками, с радостной деловитостью обсуждая суетные, эфемерные, игрушечно-ненастоящие «общественно-политиче­ские», «философские», «литературно-художественные» «проблемы».

А мог, очнувшись от внутреннего сна, сидеть тихо, робко, по-ребячьи ожидая какой-то огромной праздничной неожиданности.

В тот новогодний вечер Борис был в состоянии радостного испуга. Не сводил глаз с Лили, осторожно притрагивался к ней, словно ещё и ещё раз хотел убедиться, что то, о чём он мечтал все эти годы, на самом деле пришло. Ему было тревожно-хорошо. Начиналась новая эпоха жизни­…

 

Марк Богославский

(Отрывки из воспоминаний о Борисе Чичибабине)

1997, 2007

Подборки стихотворений

Источник: https://45parallel.net/boris_chichibabin/

Борис Чичибабін біографія

Борис Чичибабін (за паспортом Полушин ) – український радянський російськомовний поет, лауреат Державної премії СРСР (1990).

Борис Олексійович Чичибабін Народився 9 січня 1923 Року в місті Кременчук, в сім’ї офіцера.

До 1930 р. родина проживала в Кіровограді, потім у селищі Рогань під Харковом, де Борис пішов до школи. У 1935 Полушини переїхали в Чугуїв, де він навчався у 1-й школі з 5-го по 10-й клас. Тут він уже постійно відвідував літературний гурток, публікував свої вірші в шкільній і навіть міській газеті під псевдонімом Борис-рифмач.

Після закінчення школи Борис вступив на історичний факультет Харківського університету. У листопаді 1942 р. через війну Бориса призвали в армію. Кілька місяців після Перемоги обіймав таку саму посаду в Чугуївському авіаучилищі, потім демобілізувався через хворобу (варикозне розширення вен з трофічними виразками).

Борис вирішив продовжувати навчання в Харківському університеті, за спеціальністю філолога, але йому не судилося здобути вищу освіту, він писав вірші, за які його в червні 1946 р. заарештовали і засудили за антирадянську агітацію на 5 років.

Під час слідства в Бутирській в’язниці Чичибабін написав “Червоні помідори”, “Махорку”, два яскраві зразки “тюремної лірики”, які були покладені на музику і у 60-ті широко розійшлися по країні.

1951 р. – був звільнений, повернувся до Харкова, працював різноробом в Харківському театрі російської драми підсобним робітником сцени, потім закінчив бухгалтерські курси, і з 1953 р. працював бухгалтером домоуправління. Тут познайомився з паспортисткою Матільдою Федорівною Якубовською, яка стала його дружиною.

У 1958 році з’являється перша публікація в московському журналі “Знамя” (під прізвищем Полушин).

На початку 60-х років харківський поет довгий час живе в Москві, виступає в літературному об’єднанні “Магістраль”. У 1962 році його вірші публікуються в часописі “Новий мір”, харківських і київських виданнях. Серед знайомих Чичибабіна цього періоду – С. Маршак, І. Еренбург, В. Шкловський.

У 1963 році виходять друком дві перші збірки віршів Чичибабіна. У Москві видається “Молодість”, у Харкові – “Мороз і сонце”.

У 1965 р. в Харкові виходить збірка “Гармонія”, яка і в невеличкій мірі не відображала істинного Чичибабіна: майже ніщо з найкращих віршів поета не могло бути надруковано з цензурних міркувань.

У 1966 році на негласну вимогу КДБ Чичибабіна усунули від керівництва студією. Саму студію було розпущено. За офіційною версією: за заняття, присвячені Цвєтаєвій таПастернаку.

За іронією долі в цьому самому році поета прийняли до СП СРСР (одну з рекомендацій дав С. Я. Маршак).

У 1967 році поет перебуває в сильній депресії – сімейні проблеми, переслідування, що відобразилось в його творчості.

Згодом зустрічає закохану в його поезію Лілію Карась, і через деякий час поєднує з нею свою долю, в нього спостерігається творчий злет, початок численних багаторічних подорожей по СРСР (Прибалтика, Крим, Кавказ, Росія), поява нових друзів. З іншого боку – жорстоке розчарування в романтичних ідеалах радянської юності, посилення цензури, а отже, неминучий поступовий перехід з письменників “офіційних” в напів-, а потім і зовсім заборонені.

На початку 1968 року в Харкові друкується остання доперебудовна збірка Чичибабіна – “Пливе Аврора”, понівечена цензурою.

У 1973 р. Чичибабіна виключають з СП СРСР.

Настала пора п’ятнадцятирічного замовчування імені Чичибабіна. Весь цей час (1966–1989 рр.) він працював старшим майстром матеріально-заготівельної служби харківського трамвайно-тролейбусного управління. І продовжував писати – для себе і для своїх нечисленних, але відданих читачів. Публікації, дуже рідкісні, з’являлися тільки за кордоном.

У 1987 році поета поновлюють у Спілці письменників, твори починають друкувати.

13 грудня 1987 р. Чичибабін вперше виступає в столичному Центральному Будинку літераторів. Успіх колосальний. Звучить його вірш “Не помер Сталін” (1959).

У 1990 р. за Видану за свій рахунок книжку “Дзвін” Чичибабіна було удостоєно Державної премії СРСР. Поет бере участь у роботі товариства ” Меморіал”, дає інтерв’ю, здійснює поїздки в Італію, в Ізраїль.

Помер Борис Чичибабін в 15 грудня 1994 року, менш ніж місяць не доживши до свого 72-го дня народження. Похований на 2-му кладовищі Харкова.

(No Ratings Yet)
Loading…

Источник: https://neimovirne.ru/boris-chichibabin-biografiya/

Чичибабин Борис Алексеевич

Б. А. Чичибабин воспитывался в семье офицера. До 1930 семья жила в Кировограде, потом в пос. Рогань под Харьковом, где Борис пошел в школу.

В 1935 Полушины переехали на родину Репина – в Чугуев, где отчим получил должность начштаба эскадрильи Чугуевской школы пилотов. Борис учился в Чугуевской 1-й школе с 5-го по 10-й класс.

Здесь он уже постоянно посещал литературный кружок, публиковал свои стихи в школьной и даже городской газете под псевдонимом Борис-Рифмач.

В начале 1943 поступил в школу авиаспециалистов в городе Гомбори. С июля 1943 года до самой Победы служил механиком по авиаприборам в разных частях Закавказского военного округа.

Несколько месяцев после Победы занимал такую же должность в Чугуевском авиаучилище, затем был демобилизован по болезни (варикозное расширение вен с трофическими язвами).

Борис решил продолжать учебу в Харьковском университете, по наиболее близкой ему специальности филолога. После первого курса готовился сдавать экзамены сразу за два года, но ему было не суждено получить высшее образование. Дело в том, что он продолжал писать стихи – и во время воинской службы, и в университете.

Написанное – “издавал”: разрезал школьные тетради, превращая их в книжечки, и давал читать многим студентам. Тогда-то Полушин и стал подписываться фамилией матери – Чичибабин. Есть мнение, что псевдоним он взял в честь двоюродного деда со стороны матери, академика А. Е. Чичибабина, выдающегося ученого в области органической химии.

Однако это маловероятно: культа почитания академика-невозвращенца в семье Полушиных не было.

В июне 1946 Чичибабин был арестован и осужден за антисоветскую агитацию. Предположительно, причиной ареста были стихи – крамольная скоморошья попевка с рефреном “Мать моя посадница”, где были, например, такие строки:

Пропечи страну дотла, Песня-поножовщина, Чтоб на землю не пришла

Новая ежовщина!

Во время следствия в Бутырской тюрьме Чичибабин написал ставшие его визитной карточкой “Красные помидоры” и почти столь же знаменитую “Махорку” , два ярких образца “тюремной лирики”. Эти стихи, положенные на музыку одним из ближайших друзей Чичибабина – актером, певцом и художником Леонидом (“Лешкой”) Пугачевым, позже, в шестидесятые годы широко разошлись по стране.

После почти двухлетнего (с июня 1946 по март 1948) следствия (Лубянка, Бутырская и Лефортовская тюрьмы) Чичибабин был направлен для отбывания пятилетнего срока в Вятлаг Кировской области.

В Харьков Чичибабин вернулся летом 1951.

С 1956 по 1962 Чичибабин продолжает работать бухгалтером (в грузовом автотаксомоторном парке), но постепенно заводит ряд знакомств в среде местной интеллигенции, в том числе – литературной.

Тогда же знакомится с бывшими харьковчанами Б. Слуцким, Г. Левиным. В 1958 году появляется первая публикация в журнале “Знамя” (под фамилией Полушин).

В Харькове в маленькой чердачной комнатушке Чичибабина собираются любители поэзии, образуется что-то вроде литературных “сред”.

В эти послелагерные годы намечаются основные темы поэзии Чичибабина. Это прежде всего гражданская лирика, “новый Радищев – гнев и печаль” которого вызывают “государственные хамы”, как в стихотворении 1959 “Клянусь на знамени веселом” (“Не умер Сталин”).

К ней примыкает редкая в послевоенной поэзии тема сочувствия угнетенным народам послевоенной советской империи – крымским татарам, евреям, “попранной вольности” Прибалтики – и солидарности с ними (“Крымские прогулки”, “Еврейскому народу”).

Эти мотивы сочетаются у Чичибабина с любовью к России и русскому языку, преклонением перед Пушкиным и Толстым (“Родной язык”), а также с сыновней нежностью к родной Украине:

У меня такой уклон: Я на юге – россиянин, А под северным сияньем

Сразу делаюсь хохлом.

В январе 1964 Чичибабину поручают руководство литературной студией при ДК работников связи. Работа чичибабинской студии стало ярким эпизодом в культурной жизни Харькова, вкладом города в “шестидесятничество”.

Характерная деталь – на занятиях Чичибабин приветливо относился к любому пришедшему на них стихотворцу – пусть даже он был заурядным и не очень умным рифмоплетом.

Из-за этой своей позиции у Бориса Чичибабина постоянно возникали жаркие споры с молодыми талантливыми студийцами, которые высмеивали того или иного незадачливого новичка.

В 1965 в Харькове выходит сборник “Гармония”, и в малой степени не отражавший истинного Чичибабина: почти ничто из лучших стихов поэта не могла быть напечатано по цензурным соображениям.

В 1966 году по негласному требованию КГБ Чичибабина отстранили от руководства студией. Сама студия была распущена. По официальной версии – за занятия, посвященные Цветаевой и Пастернаку.

По иронии судьбы в этом же году поэта приняли в СП СССР (одну из рекомендаций дал С. Я. Маршак).

Однако кратковременная хрущевская оттепель закончилась: Советский Союз вступил в двадцатилетие, названное впоследствии застоем.

Но осенью того же года он встречает влюбленную в поэзию почитательницу его таланта – Лилию Карась, и через некоторое время соединяет с ней свою судьбу. Это стало для него настоящим спасением. Лилии Чичибабин посвятил впоследствии множество своих произведений.

Конец 60-х – начало 70-х годов ознаменовали собою фундаментальный перелом в жизни, творчестве и мировоззрении Чичибабина.

С одной стороны – обретенное наконец личное счастье, а с ним и новый творческий подъем, начало многочисленных многолетних путешествий по СССР (Прибалтика, Крым, Кавказ, Россия), приобретение новых друзей, среди которых – Александр Галич, Феликс Кривин, известный детский писатель А.

Шаров, украинский писатель и правозащитник Руденко Микола Данилович, философ Г. Померанц и поэт З. Миркина. С другой – жестокое разочарование в романтических идеалах советской юности, ужесточение цензуры, а следовательно – неизбежный постепенный переход из писателей “официальных” в полу-, а затем и вовсе запрещенные.

В начале 1968 года в Харькове печатается последний доперестроечный сборник Чичибабина – “Плывет Аврора”.

В нем, еще более чем в предыдущей “Гармонии”, было помещено, к сожалению, немало литературных поделок, многие лучшие стихи поэта были изуродованы цензурой, главные произведения отсутствовали.

Чичибабин никогда не умел бороться с редакторами и цензорами. Остро переживая то, что сделала с его книгами цензура, он писал:

А толку?

“Член Союза советских писателей” Чичибабин теряет читателей – поэт Чичибабин “уходит в народ”. В 1972 году в самиздате появился сборник его стихов, составленный известным московским литературоведом Л. Е. Пинским.

Кроме того, по рукам начинают ходить магнитофонные записи с квартирных чтений поэта, переписанные и перепечатанные отдельные листы с его стихотворениями.

“Уход из дозволенной литературы… был свободным нравственным решением, негромким, но твердым отказом от самой возможности фальши”, – написал об этом двадцать лет спустя Григорий Померанц.

В 1973 Чичибабина исключают из СП СССР. Интересно, что для начала от него потребовали передать в КГБ свои стихотворения, которые он читал там-то и там-то. Он должен был сам подготовить печатный текст, чтобы “там” смогли разобраться в деле.

Друзья советовали Чичибабину переслать наиболее невинные стихи, но Борис Алексеевич так делать не умел и отослал самые важные для себя сочинения – те, которые отчаянно прочитал на своем пятидесятилетии в Союзе писателей: “Проклятие Петру” и “Памяти А. Т. Твардовского” .

В последнем были, например, такие слова:

И если жив еще народ, то почему его не слышно? И почему во лжи облыжной

молчит, дерьма набравши в рот?

Что касается потери официального статуса, то на это Чичибабин отозвался так:

А мне, как ветру, мало мастерства.

В 1974 поэта вызывали в КГБ. Там ему пришлось подписать документ о том, что, если он продолжит распространять самиздатовскую литературу и читать стихи антисоветского содержания, на него может быть заведено дело.

Наступила пора пятнадцатилетнего замалчивания имени Чичибабина:

В чинном шелесте читален или так, для разговорца, глухо имя Чичибабин,

нет такого стихотворца.

Все это время (1966-1989) он работал старшим мастером материально-заготовительной службы (попросту – счетоводом) харьковского трамвайно-троллейбусного управления.

И продолжает писать – для себя и для своих немногочисленных, но преданных читателей. Драматизм ситуации усугублялся тем, что многие из верных друзей Чичибабина в этот период эмигрировали.

Их отъезд он воспринимал как личную трагедию.

В 1987 поэта восстанавливают в Союзе писателей (с сохранением стажа) – восстанавливают те же люди, которые исключали. Он много печатается.

13 декабря 1987 Чичибабин впервые выступает в столичном Центральном Доме литераторов. Успех колоссальный. Зал дважды встает, аплодируя. Со сцены звучит то, что незадолго до этого (да многими и в момент выступления) воспринималось как крамола. Звучит и “Не умер Сталин” (1959):

А в нас самих, труслив и хищен, Не дух ли сталинский таится, Когда мы истины не ищем,

А только нового боимся?

И “Крымские прогулки” (1961):

Умершим не подняться, Не добудиться умерших, Но чтоб целую нацию –

Это ж надо додуматься

В родном Харькове Чичибабин впервые выступает 5 марта 1988 в Клубе железнодорожников – бывшем ДК им. Сталина в 35-ую годовщину со дня смерти тирана… Осенью того же года Харьков посещает съемочная группа из “Останкино”, и в начале 1989-го по ЦТ показывают документальный фильм “О Борисе Чичибабине”. В том же году фирма “Мелодия” выпустила пластинку “Колокол” с записями выступлений поэта.

В 1990 за изданную за свой счет книгу “Колокол” Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР. Поэт участвует в работе общества “Мемориал”, дает интервью, совершает поездки в Италию, в Израиль.

Но принять результаты перестройки Чичибабину, как и большинству народа, оказалось психологически непросто.

Идеалы равенства и братства, которым изменила советская власть, но которым оставался преданным он, поэт и гражданин Борис Чичибабин, у него на глазах попирались новыми власть имущими.

Умер Борис Чичибабин в декабре 1994, менее месяца не дожив до своего 72-го дня рожденья. Похоронен на 2-м кладбище г. Харькова (Украина).

Источник: https://goldsoch.info/chichibabin-boris-alekseevich/