Краткая биография горенштейн

Читать

Фридрих Горенштейн

Улица Красных Зорь (сборник)

Составитель Юрий Векслер

Издательство благодарит Юлия Борисовича Колтуна, чья фотография «Варварство» (Воронеж, 1966 год) была использована в оформлении книги

Фотография автора на переплёте Isolde Ohlbaum

© Фридрих Горенштейн

© ООО «Издательство АСТ»

© Isolde Ohlbaum, фото Ф. Горенштейна

© Юлий Колтун, фотография «Варварство»

© Дмитрий Быков, предисловие

***

«После такой прозы и жить, и писать трудно: планка задана высокая, да и вещи сказаны жестокие».

Дмитрий Быков

Дмитрий Быков

Сирота

Уважаемые читатели! Обычно, когда появляются книжки с предисловиями, критик сосредотачивает все свое внимание именно на предисловии – полемизирует с ним, соглашается, негодует.

Все это происходит потому, что ему лень читать остальное, а в предисловии он находит как бы краткий конспект книги.

Обратите внимание

Так вот, убедительная просьба при рецензировании этого сборника (а если вы не критик, то просто при его чтении) обратить главное внимание на тексты, хотя читать их гораздо труднее. Вы почти наверняка ознакомитесь с ними впервые: тут собран Горенштейн малоизвестный.

Ведь штука в чем? Когда люди говорят о Прусте, они всегда вспоминают про бисквит в липовом чае, а об «Улиссе» – о том, что Блум любил почки. Это потому, что они дальше ничего не читали.

Это предисловие написано только для тех, кто ничего о Горенштейне не слышал, или слышал, но думает, что это сценарист «Соляриса», и только. Всем остальным читать это предисловие не нужно, а полемизировать с ним – тем более.

К тексту, к тексту, ребята. Чтение мучительное, но целительное.

1

Однажды в гостях у Ирины Павловны Уваровой, вдовы Даниэля, во время очередного приезда Синявских (году, кажется, в 1994-м), разговор зашел о Горенштейне, и я признался, что никогда его не видел, а очень хочется.

«Сейчас увидите», – сказала Уварова и принесла какую-то маску из папье-маше. Все захохотали и захлопали: точно, точно!

У «бумажного Горенштейна» было выражение брюзгливое и даже, пожалуй, злое, но вместе с тем жалобное, почти умоляющее.

Я думаю, что читатель, у которого хватило бы терпения прорваться через поток горенштейновской ярости, скажем, в его поздней публицистике, – услышал бы за этой ветхозаветной яростью слезы бесконечного одиночества и неприкаянности.

Сам Горешнтейн об этой особенности своей души – потоке отчаяния подо льдом ненависти – писал в «Улице Красных Зорь», самой слезной и мучительной своей повести, написанной с истинно платоновской мощью: «Глаза ее были измучены злобой и страданием, а губы дергались, извивались, точно жестокая насмешка и горький плач боролись меж собой и каждый пытался вылепить из этих дрожащих губ свое, но ни того, ни другого не получалось».

«Улица Красных Зорь», давшая название всему сборнику, нечасто переиздаваемая, одна из горенштейновских вершин, – вообще его духовная автобиография, групповой автопортрет (вроде, я думаю, лермонтовской «Тамани», где автор отражен в трех зеркалах – он и Печорин, и девушка, сочиняющая песни, и слепой мальчик, всех любящий, всеми брошенный). Тоня, девочка-детдомовка, главная героиня, – это горенштейновский опыт жизни в любящей семье и детдомовских мук после смерти родителей; Мендель – еврей, проживший всю жизнь среди русских, принятый вроде за своего, но глубинно никогда не свой; ссыльная аристократка Раиса – горенштейновская злоба и отчаяние, а Ульяна – чистая и певучая душа его, и голос этой души иногда слышится в его текстах. А почему эта проза так редко издается, так немногими любима – так ведь и это ясно. После нее и жить, и писать трудно: планка задана высокая, да и вещи сказаны жестокие.

Горенштейн умер в 2002 году за две недели до своего семидесятилетия. За пятнадцать прошедших лет его «место» почти не изменилось: статус классика он обрел при жизни, когда в начале девяностых вышел его русский трехтомник и была поставлена пьеса «Детоубийца» (а в 2014 году и «Бердичев»), – любой, кто прочел «Место» и в особенности «Искупление», в этом статусе не сомневался.

Важно

Горенштейн – человек ниоткуда, и биография его – при внешней стандартности – нетипична. Всю жизнь он существовал не только вне поколения, вне любых институций, но и вне русской литературной традиции, которую принято называть гуманистической – хотя, как мы убедились, с тем же правом можно назвать и имперской.

Рано осиротев (отца, экономиста, взяли в 1935 году, в 1937-м – расстреляли; мать, директор детдома, умерла в 1943-м по дороге из эвакуации), он всю жизнь прожил сиротой, и взгляд его на мир – сиротский. Не следует думать, что сироты обязательно бедные и добрые.

Они хищные, иначе им не выжить; они памятливые и мстительные, и только на самом дне их души живет тоска по прежней жизни, по родителям, которых они еле помнят, по дому с башенкой, в котором их ждало спасение.

(«Дом с башенкой» – единственный опубликованный в СССР до эмиграции рассказ Горенштейна, запомнившийся всем читателям тогдашней «Юности».) Сирота всю жизнь опасливо оглядывается, никому не верит, каждого встречного рассматривает с единственной точки зрения – насколько он опасен и как его можно использовать.

Ключевое слово в прозе и биографии Горенштейна – «Место», не зря так называется главный его роман, книга жизни: выгрызанием этого места занят его несимпатичный протагонист Цвибышев – и сам автор тоже не находил себе места ни в одном стане.

Это сиротство Горенштейна сказалось и в том, что он не примыкал ни к одному движению и направлению, а участие в единственной за всю жизнь коллективной затее – альманахе «Метрополь» – считал ошибкой. Как говорит Ульяна в «Улице Красных Зорь»: «Я живу одна, а они живут всем скопом. Они и меня не шибко любят за то, что я не живу вместе с ними скопом».

И как учит нас опыт, из этой одинокой жизни можно сделать повод для гордости и даже творческий метод, – но слёзы-то никуда не денешь. И как писала Петрушевская – самый близкий ему автор, сошедшаяся с ним в первом букеровском шорт-листе и тоже обнесенная наградой: «А все-таки болит сердце, все ноет оно, все хочет отмщения. За что, спрашивается, ведь трава растет, и жизнь неистребима вроде бы.

Но истребима, истребима, вот в чем дело».

Он и в кругу писателей не очень-то прижился, выживал среди кинематографистов (Тарковский, Кончаловский), хотя первыми читателями были Трифонов, Нагибин, Б. Хазанов, критики Сарнов и Лазарев.

Среди шестидесятников его представить невозможно, среди догматиков-антикоммунистов, упорных диссидентов, – тоже.

Догма – вообще не про Горенштейна, и не сказать при этом, что он человек без мировоззрения: мировоззрение наличествовало, но не вписывалось ни в какие рамки, даже в религиозные.

Горенштейн – человек ветхозаветного, жестковыйного, мстительного сознания, но это ветхозаветность без Родины, без корней; он – обреченный и одинокий представитель великого племени, законник и пророк, носимый ветром, иудей после Холокоста и после советского опыта, иудей-чернорабочий, постоялец общежитий, иудей-выживалец. Это не то чтобы корректирует изначальные установки, но заставляет задуматься об их участи в мире.

Горенштейн смотрел на мир глазами потерянного ребенка, пущенного из милости жильца, который одновременно благодарит и ненавидит своих благодетелей; глазами бездомного, озирающего бесконечные ряды освещенных городских окон – он страстно мечтает оказаться в одной из этих комнат и так же страстно ненавидит эти комнаты; это взгляд обманутого и обобранного, оскорбленного и зачумленного, и смотреть на мир таким взглядом нельзя – но нельзя и не признать, что многие вещи можно рассмотреть только под этим углом. Мне трудно представить читателя, который, прочитав «Попутчиков», «Чок-чок» или «Искупление», не признает автора писателем исключительной, можно сказать – гениальной одаренности; но еще трудней представить читателя, который наряду с благодарностью и осознанием авторского величия не испытает раздражения. Потому что, как сказал Горацио, «рассматривать так – значило бы рассматривать слишком пристально».

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=585322&p=1

Фридрих Горенштейн

Горенштейн был мастером подробностей. Его печатали в нью-йоркском издательстве “Слово”. Переводили на несколько языков.

В одном из интервью писатель назвал свое творчество местью – тоталитарной системе. А еще – местью возлюбленному русской классикой “маленькому человеку”, в злобе и ослеплении творившему в XX в.

чудовищные злодеяния. Творчество Горенштейна – упрямый спор с русской классикой.

Фридрих Горенштейн (1932-2002) – один из известнейших писателей 70-90-х гг. При этом он никогда не был популярным, да к тому же старался держаться в стороне от “литературной жизни”. В советские годы Горенштейна практически не печатали. Долгое время творчество этого трагического писателя у нас знали больше по сатирическим рассказам. Тем не менее, Горенштейн повлиял на умы целого поколения.

Совет

Почти 20 лет он писал сценарии – в том числе к таким шедеврам, как “Солярис” Тарковского, “Раба любви” Михалкова, “Седьмая пуля” Хамраева. Они отразили характерное для его прозы сплетение случайностей и катастрофичность бытия. В промежутках – писал “в стол”. В 1967 г.

появилась повесть “Искупление”, в 1975 – роман “Псалом”. Публикация повести “Ступени” окончательно лишила Горенштейна надежд на литературное будущее в СССР, и с 1979 г. он жил в Германии.

Интересно, что в его доме никогда не было ни компьютера, ни пишущей машинки, хотя почерк оставлял желать лучшего…

Отец Фридриха в 1935 г. был арестован и погиб в лагерях. Мать с ребенком несколько лет скрывалась в провинции, а потом, спасая сына уже от немцев, замерзла в теплушке. С 9 лет Горенштейн жил в детдоме. Окончил Горный институт, затем учился в Москве на Высших сценарных курсах.

Написал сценарии 17 фильмов (из них поставлены 5), много рассказов, – в СССР был опубликован один, но сделавший ему имя, – “Дом с башенкой”. В 1991-1992-м гг. в России вышел его трехтомник и роман “Чук-чук”. А пьеса “Бердичев” масштабностью похожа на роман – панорама жизни одного двора с 1945-го по 1975-й. Русские, украинцы, евреи – и центральный персонаж, Рахиль Кавцан…

Пьеса запечатлела особую речь – русский язык советских евреев, выходцев из местечек. Так уже давно не говорят.

Читайте также:  Краткая биография гиппиус

Горенштейн был мастером подробностей. Его печатали в нью-йоркском издательстве “Слово”. Переводили на несколько языков. В одном из интервью писатель назвал свое творчество местью – тоталитарной системе. А еще – местью возлюбленному русской классикой “маленькому человеку”, в злобе и ослеплении творившему в XX в.

чудовищные злодеяния. Творчество Горенштейна – упрямый спор с русской классикой.

“Интеллигенция любит находиться в положении человека, стоящего на табуретке с петлей на шее… Эта футлярность, о которой писал Чехов, – она и сейчас есть. Приходят разные люди – а говорят одно и то же… Все мыслят хором”, – сказал как-то писатель.

Горенштейн умер в Берлине, незадолго до этого завершив большой роман “Веревочная книга” – попытку “понять историю через художественную литературу, созданную предшественниками”.

Обратите внимание

Многим Фридрих Горенштейн казался человеком колючим и неудобным. Наверное, это так, – он был нетерпим к публично звучащей глупости. Но однажды, во время интервью, он “был особенно неприветлив”. Оказалось, у писателя недавно умер кот…

Источник: http://facecollection.ru/people/fridrih-gorenshteyn

Фридрих Наумович Горенштейн

Отец — Наум Исаевич Горенштейн (1902—1937), профессор политэкономии, в 1935 году был арестован и расстрелян 8 ноября 1937 года. Со времени ареста отца Фридрих Горенштейн носил фамилию матери (Феликс Прилуцкий) и вернул фамилию Горенштейн и первоначальное имя Фридрих уже будучи взрослым.

Во время войны его мать — директор дома для малолетних нарушителей Энна Абрамовна Прилуцкая — с маленьким сыном отправилась из Бердичева в эвакуацию, но умерла в дороге под Оренбургом.

Фридрих был помещён в детский дом, а после войны рос в семье родных сестёр его матери — Злоты и Рахили в Бердичеве, откуда происходили его родители и где он провёл большую часть детства.

Был чернорабочим, окончил Днепропетровский горный институт, до 1961 года работал инженером, затем учился в Москве на Высших сценарных курсах.

Написал сценарии семнадцати фильмов, пять из которых были осуществлены. Среди них — «Солярис» (реж. Андрей Тарковский), «Раба любви» (реж. Никита Михалков), «Седьмая пуля» (реж. Али Хамраев), «Комедия ошибок» (реж. Вадим Гаузнер).

Его произведения печатались в нью-йоркском издательстве «Слово» и в эмигрантских журналах «Континент», «Синтаксис», «Грани», в берлинском журнале «Зеркало Загадок».

Книги Горенштейна переведены на иностранные языки (наибольшее число переводов на французский и немецкий).

Важно

В парижских театрах были поставлены спектакли по горенштейновской прозе: «Путь души» в театре L’Atalante (1989, режиссер Жозанн Руссо, пьесу по мотивам повести «Ступени» написал Евгений Лунгин) и «Искупление» в театре Жан-Луи Барро (1992, режиссер Жозанн Руссо).

На французском радио «Франс-Культур» была поставлена пьеса «Бердичев». В Берлине на радио были поставлены спектакли по пьесе «Споры о Достоевском» и по кинороману «Летит себе аэроплан (О Марке Шагале).

Написанная в Берлине пьеса Горенштейна «Детоубийца» (1985) про Петра Первого и царевича Алексея – пока единственная, поставленная в России, где она успешно в течение многих лет шла в пяти театрах: в Москве в театре им.

Вахтангова (1991, режиссер П.Фоменко) и в Малом театре(была также и телеверсия) , в Петербурге в «Александринке» – театре им. Пушкина (режиссер А.Галибин), а также в Ярославском им.Ф.Волкова и в Красноярском драматическом театре им.

Пушкина.

Фридрих Горенштейн умер в Берлине 2 марта 2002 года после тяжёлой болезни, не дожив нескольких дней до своего 70-летия. Похоронен на старейшем еврейском кладбище Weissensee.

Ф.Горенштейн был дважды женат.Единственный сын Фридриха Горенштейна Дан является его правопреемником. Он зарегистрирован как правообладатель в РАО – российском авторском обществе.Контакт с Даном Горенштейном – через персональный сайт писателя (см.ниже)

Произведения

В СССР были написаны повести «Зима 53-го года», «Ступени», пьесы для чтения «Споры о Достоевском», «Бердичев», романы «Искупление» (1967), «Псалом» (1975), «Место» (1976), за рубежом — «На крестцах.

Хроника времен Ивана IV Грозного», философско-эротический роман «Чок-Чок», повести «Яков Каша», «Куча», «Улица Красных Зорь», «Последнее лето на Волге», пьеса «Детоубийца», рассказы, эссе «Товарищу Маца — литературоведу и человеку, а также его потомкам».

Полный перечень произведений Горенштейна — в книге Мины Полянской: Я — писатель незаконный…. Нью Йорк: Слово/Word, 2004. А также во втором издании этой книги: Плацкарты и контрамарки. Санкт-Петербург: Янус, 2006.

Источник: http://people-archive.ru/character/fridrih-naumovich-gorenshteyn

Ко дню рождения Фридриха Горенштейна

85 лет назад родился писатель, сценарист, драматург Фридрих Горенштейн

Фридрих Горенштейн прибыл в Западный Берлин с женой Инной Прокопец и пятимесячным сыном Даном 24 декабря 1980 года. В корзинке при нём была любимая кошка Кристина, которая жалобно мяукала в аэропорту Тегель, перепуганная длительным перелётом.

Он рассказывал потом, что к ним подошла знаменитая супружеская пара: Галина Вишневская и Мстислав Ростропович и попросили разрешения погладить кошку, но Горенштейн ответил отказом. «Вас уже ждут», – сказал Ростропович несговорчивому соотечественнику и указал на человека высокого роста, державшего в руках плакат, на котором крупными буквами выведено: «Горенштейн».

Так встретила Немецкая академическая служба своего стипендиата. Семью отвезли на квартиру, находившуюся в ведомстве Академии искусств по адресу Иоганн-Георгштрассе 15. Квартира располагалась на последнем этаже и показалась такой огромной, что подумалось по российской привычке, не коммуналка ли это.

Совет

Но сомнений никаких не могло быть – огромная меблированная трёхкомнатная квартира предназначалась исключительно для семьи Горенштейна. В честь приезда купили бутылку настоящего французского шампанского и распили её.

В июле 1982 года, когда кончился срок проживания в «академических апартаментах», семья поселилась в небольшой скромной трёхкомнатной квартире в самом центре Западного Берлина на Зэксишештрассе 73. Здесь Горенштейн прожил 20 лет, сначала с семьей, затем, после развода с женой, один, до конца жизни. Первая жена Мария Балан была актрисой цыганского театра «Ромэн». Не сложилась у Фридриха совместная жизнь и со второй женой, Инной Прокопец.

Круг замкнулся: начало жизни – бессемейное и даже сиротский дом, и последние почти десять лет – также без семьи.

Тема сиротства, обладавшая мощной, неисчерпаемой энергией, стала нервом его творчества, где нет места спорам и дискуссиям, поскольку в мире сиротства нет ни учеников, ни учителей, и не изменить здесь ничего, как не изменить звёздной орбиты.

И в романе «Псалом», и в романе «Искупление», и в повести «Улица Красных Зорь», и так далее – легче было бы назвать исключения – звучит трагическая тема сиротства. Эта центральная тема писателя, тема отщепенства, поиска временного пристанища, короче, места жительства, получила своё окончательное выражение в романе «Место».

Первая часть «Места» посвящена бесправному положению главного героя, забитого, затравленного человека, и во многом «повторяет» социальное положение молодого Горенштейна в Киеве. Не случайно её открывают евангельские строки: «Лисицы имеют свои норы, и птицы небесные гнезда; а Сын человеческий не имеет, где приклонить голову».

*

Вынуждена опять, на сей раз всё же кратко, изложить некоторые факты биографии писателя, ибо те, кто нынче пытается позаимствовать у меня эти факты, ни в коем случае не желая назвать источники, то есть мои книги о Горенштейне («Я — писатель незаконный…» и «Берлинские записки о Фридрихе Горенштейне»), модифицируют их в меру своего воображения. Между тем, излагая факты, я основывалась на рассказах самого писателя, документах, которые он показывал и магнитофонных записях, продиктованных им и хранящихся у меня.

Фридрих Горенштейн родился в Киеве в 1932 году в семье профессора-экономиста. Отец, Наум Исаевич Горенштейн (1902-1937), родом из Бердичева, был арестован и приговорен 6-го сентября 1937 «Особой тройкой» УНКВД по Дальстрою к расстрелу.

Много лет спустя, в 1995 году, Фридрих получил в «органах» копию приговора той самой «тройки» и показывал мне этот «продукт» изощренной инквизиции эпохи Советов. Приговор был приведен в исполнение 8 ноября 1937 года – такая дата стояла в документе.

Обратите внимание

Кроме того, Горенштейну показали «дело» отца, которое он внимательно прочитал. Выяснилось, что отец его был не совсем случайной жертвой сталинского молоха. Молодой профессор был посажен за «дело»: он доказал нерентабельность колхозов.

«Как будто бы колхозы были созданы для рентабельности, – говорил Горенштейн, – наивный отец! Романтик!» «Мой отец, – говорил Горенштейн, – молодой профессор экономики, был специалистом по кооперации».

Из этой фразы, продиктованной на наш на магнитофон, вовсе не следует, что Наум Исаевич был профессором некоего Киевского кооперативного института, как это изобразил Григорий Никифирович в своей последней статье о доме с башенкой («Два рассказа: Аксёнов и Горенштейн») в журнале Нева, №3, 2002. Наум Исаевич работал в другом месте, о котором писатель не хотел сообщать, так что и я последую его примеру.

Мать, Энна Абрамовна, урожденная Прилуцкая, по образованию педагог, была директором дома для малолетних нарушителей. После ареста мужа она с ребенком скрывалась у своих родственников на Украине, вернув себе девичью фамилию, сына она тоже записала Прилуцким, чтобы оградить от возможных преследований. Впоследствии писатель вернул себе фамилию отца.

Горенштейн не только вернул «неблагозвучную» фамилию отца (а также ещё и имя Фридрих – мать назвала его для «конспирации» Феликсом), но позднее категорически отказался от литературного псевдонима. Перед самой войной Энна Абрамовна с девятилетним мальчиком скрывалась в Бердичеве у своих сестёр, но уже очень скоро вынуждена была покинуть этот город.

Им удалось с матерью сесть в последний эшелон, отправляющийся в эвакуацию.

Однако самое жестокое испытание для мальчика было ещё впереди. Мать заболела и умерла, а девятилетнего Фридриха отправили в детский дом. Я не случайно останавливаюсь на этом трагическом факте, поскольку это факт не только биографический, но и литературный.

Он лёг в основу рассказа, благодаря которому советский читатель впервые познакомился с творчеством Горенштейна и наложил неизгладимый след на всё его творчество. В рассказе «Дом с башенкой» мальчик едет с мамой в поезде в Сибирь в эвакуацию.

Она заболевает, на какой-то станции её на носилках уносят и везут в больницу. Мальчик тоже выходит из поезда, мечется по городу в поисках единственной в городе больницы, куда увезли мать, и не может её найти.

Читайте также:  Краткая биография тик

Он плутает вокруг привокзальной площади, на которой стоит старый одноэтажный дом с башенкой, и у которого старуха торгует рыбой.

Важно

Он, наконец, находит больницу, в которой мать умирает у него на глазах. И вот он снова на площади, которая, как мне кажется, покрылась теперь белым саваном: «Она была совсем незнакомой, тихой, белой. Дом с башенкой был другой, низенький, и очередь другая, и старуха больше не торговала рыбой».

Действие рассказа отличается от реальных воспоминаний писателя. И, само собой, не следует накладывать сюжет рассказа на биографию Горенштейна, как это простодушно делает не только Никифирович, уверяющий, что мать писателя умерла в заволжской степи по пути на восток.

Энна Абрамовна умерла в Намангане, куда оба, мать и сын, прибыли и зарегистрировались (согласно этому документу Фридрих в Германии получал стипендию – 2200 марок как жертва нацизма). По странному совпадению в Намангане в 1942 году умерли и мои бабушка и дедушка от тифа, свирепствовавшего там, и похоронены в братской могиле.

Нынче объявилось много биографов Горенштейна, которые отправляют поезд, в котором неизменно сидят Энна Абрамовна и Фридрих, то на Волгу, то в Оренбургскую степь, а кто-то даже рельсы перевёл для того, чтобы по другому адресу отправить злополучный поезд. Ну, что ж! Надо отдать должное мастеру: мистификация удалась.

И роковым образом неправ был однокурсник Анатолий Найман, вынесший чуть ли не вердикт по Горенштейну: «таланта нет, но есть хорошая память». Оценки, подобные наймановской, подхватывались другими.

Наряду с политическим приговором в литературных кругах («рассказ «Дом с башенкой» написал фашист»), они способствовали разрастанию того снежного кома отторжения, который привёл к отчислению Горенштейна с курсов.

Оказалось, что не в памяти дело было (хотя и в ней тоже). Высокий уровень художественного воображения писателя ослепил огромное количество литераторов и нелитераторов, строчащих нынче суетливо, но не написавших при жизни Горенштейна, когда он так в этом нуждался, ни строчки.

Я никогда не опиралась на сведения из рассказа, когда писала биографию Горенштейна.

Совет

Однако и мне кажется – может быть, виной тому воздействие художественности – что рассказ с его бесконечной станцией, привокзальной площадью, вагоном, в котором мальчик едет дальше один, то есть «художественная» правда, ближе к действительности, чем признавал сам писатель.

Некий дом с башенкой (возможно, он ему приснился), вокруг которого блуждал мальчик и зафиксировался в детском сознании как символ смерти матери, остался тайным наваждением будущего писателя. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Источник: https://www.peremeny.ru/blog/11097

Фридрих Горенштейн. Почему великий писатель не получил признания при жизни?

До отъезда за границу в СССР в журнале «Юность» был опубликован лишь один рассказ «Дом с башенкой», да и то после личного вмешательства драматурга Виктора Розова. Прогрессивный «Новый мир», который в то время возглавлял Александр Твардовский, не осмелился напечатать это произведение, скорей всего, считая, что «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицына вполне достаточно.

Не был по достоинству оценен и драматургический талант Горенштейна. Пьеса «Бердичев», которая, наравне с произведениями Шолом-Алейхема, по праву должна входить в сокровищницу мирового еврейского искусства, даже не была ни разу поставлена. Писатель Юрий Поляков словами своего героя в романе «Козленок в молоке», где нет ни одной подлинной фамилии, позволил себе резкий выпад против писателя, который имеет слишком неудачные имя и фамилию для русской литературы. Подобный демарш не делает чести нынешнему главному редактору «Литературной газеты», так как автор обязан нести ответственность даже за те слова, которые он вкладывает в уста своих действующих лиц.

Роман написан в постперестроечное время, но и в годы советской власти Фридриху Горенштейну приходилось несладко. После полного рассеивания иллюзий, когда стало ясно, что ничего хорошего от правящего режима в обозримом будущем ждать не следует, в 1980 году писатель был просто вынужден эмигрировать, прожив более 20 лет в Германии. Эта публикация описывает немецкий этап творчества Фридриха Горенштейна.

Германская жизнь писателя началась как раз накануне католического Рождества: именно 24 декабря 1980 года в берлинском аэропорту Тегель приземлился самолет, на борту которого вместе с Фридрихом находились жена, пятимесячный сын писателя и кошка Кристина, жалобно мяукающая от незнакомой обстановки. Опального писателя встретила звездная чета музыкантов — Галина Вишневская и Мстислав Ростропович, а также представитель Немецкой академической службы, стипендиатом которой был писатель. Фридриха Горенштейна и членов его семьи отвезли на квартиру, находившуюся в ведении Академии искусств, где в течение года прожил литератор.

Эйфория, связанная с приездом, прошла очень скоро, так как почти сразу же выяснилось, что местные издательства вовсе не торопятся печатать Горенштейна, а срок стипендии, так же как и оплата квартиры, ограничен одним годом. Большими осложнениями было вызвано и получение вида на жительство. Писатель обратился в берлинскую еврейскую общину, надеясь, что она сможет посодействовать в этом вопросе, однако Горенштейну отказали, а выдаче бессрочной визы он был обязан все той же Академии искусств. В дальнейшем, помня былую обиду, Фридрих так и не стал членом еврейской общины Берлина.

В июле 1982 года, когда кончился срок проживания в «академических апартаментах», семья писателя переехала в маленькую скромную трехкомнатную квартиру в самом центре Западного Берлина на Зэксишештрассе. Здесь Горенштейн прожил 20 лет, сначала с семьей, затем, после развода с женой, один до конца последних дней.

Бытует мнение, что Фридрих Горенштейн сторонился русскоязычных изданий Германии и никогда не участвовал в их работе. На самом деле, все обстояло не совсем так: в ФРГ существовало единственное издание, с которым писатель охотно сотрудничал, причем, даже больше в роли критика. Речь идет о культурно-политическом журнале «Зеркало загадок», выпускавшемся в Берлине семьей Полянских (Мина — литературный редактор, ее муж Борис — технический редактор и, наконец, сын Игорь — главный редактор).

Обратите внимание

Знакомство этой семьи с писателем состоялось в 1995 году и привело к активному и плодотворному сотрудничеству, однако, наравне с большой радостью, участие Горенштейна в журнале часто было связано с особенностями его характера. Вот как Мина Полянская вспоминает об этом: «С начала знакомства каждый номер «Зеркала Загадок» выходил с большой статьей Горенштейна. Журнал поначалу был небольшой по объему, а статьи Фридриха занимали много места. Время от времени раздавался телефонный звонок, и Фридрих просил сделать новую «вставочку». Статья (это могло быть эссе, очерк, памфлет) постепенно от этих «вставочек» увеличивалась вдвое. Вдруг опять раздавался звонок, и кто-нибудь из нас испуганно произносил: «Это, наверное, Фридрих звонит, опять «вставочка!» «Фридрих! Места больше нет, ни строчки!». Но Фридрих «честно» уверял: «Эта «вставочка» совсем маленькая и последняя!». Если бы это было так! Назавтра Фридрих звонил опять и говорил, что вот теперь уж точно последняя, ну, очень маленькая, а главное, очень важная «вставочка». Слово «вставочка» стало «языковой нормой» в обиходе моей семьи». (Мина Полянская «Я — писатель незаконный…» Записки и размышления о судьбе и творчестве Фридриха Горенштейна).

Хочу развеять еще один миф, связанный с именем писателя. Многие уверяли, что Фридрих Горенштейн ведет замкнутый образ жизни, а по характеру является весьма хмурым и неразговорчивым человеком. В действительности у него был довольно широкий круг общения, также включавший и обширную переписку. Например, поэтесса Лариса Щиголь, живущая сейчас в Мюнхене, переписывалась с Фридрихом Горенштейном, и эти письма теперь имеют большую ценность.

Мне посчастливилось поговорить с писателем по телефону. Я случайно нашел его телефон в электронной базе и, набравшись смелости, позвонил Фридриху. От страха у меня запершило в горле, но я успел высказать слова признательности за пьесу «Бердичев», которая, по моему твердому убеждению, является одним из лучших произведений Горенштейна. Писатель был неприветлив, хотя все же поинтересовался родом моих занятий.

За последнее десятилетие, не считая повестей, рассказов, небольших романов, Горенштейном было написано восемьсот страниц «Хроники времен Ивана Грозного» и еще восемьсот страниц «Веревочной книги».

Фридрих Горенштейн умер 2 марта 2002 года в 16 часов 25 минут, не дожив две недели до семидесяти лет. Мина Полянская написала некролог, который был опубликован в журнале «Знамя»: «Второго марта 2002 года в Берлине умер Фридрих Горенштейн, один из самых талантливых прозаиков России, писавших в последней трети 20-го века. Работу писателя Горенштейн сравнивал с тяжелой физической работой каменщика и до последней минуты беспокоился, достаточно ли он этой тяжелой работы проделал. Поэтому считаю своим долгом напомнить наиболее значительные работы мастера, писавшего во всех жанрах, начиная от драматургии и кончая публицистикой. Романы „Место“, „Псалом“, „Искупление“, „Попутчики“, „Скрябин“, пьесы „Разговоры о Достоевском“, „Детоубийца“, „Хроника времен Ивана Грозного“ — вот далеко не полный перечень того, что могло бы впоследствии составить большое собрание сочинений писателя».

Источник: https://ShkolaZhizni.ru/biographies/articles/28414/

Из воспоминаний о Фридрихе Горенштейне :: Частный Корреспондент

До последнего времени Фридриха Горенштейна, тогда еще живого классика русской литературы, попросту отказывались публиковать в России.

Впрочем, после его смерти эта ситуация начала исправляться, появились книги и множество статей об их авторе, факты часто искажаются.

Прозаик, эссеист и литературный редактор берлинского журнала «Зеркало Загадок», постоянным автором которого был Фридрих Горенштейн, вносит ясность в некоторые моменты его биографии и делится своими воспоминаниями о писателе.

Фридрих Горенштейн прибыл в Западный Берлин с женой Инной Прокопец и пятимесячным сыном Даном 24 декабря 1980 года. В корзинке при нём была любимая кошка Кристина, которая жалобно мяукала в аэропорту Тегель, перепуганная длительным перелётом.

Важно

Он рассказывал потом, что к ним подошла знаменитая супружеская пара: Галина Вишневская и Мстислав Ростропович и попросили разрешения погладить кошку, но Горенштейн ответил отказом. «Вас уже ждут», – сказал Ростропович несговорчивому соотечественнику и указал на человека высокого роста, державшего в руках плакат, на котором крупными буквами было выведено: «Горенштейн».

Так встретила Немецкая академическая служба своего стипендиата. Семью отвезли на квартиру, находившуюся в ведомстве Академии искусств по адресу Иоганн-Георгштрассе 15. Квартира располагалась на последнем этаже и показалась такой огромной, что подумалось, по российской привычке, не коммуналка ли это.

Читайте также:  Краткая биография бласко ибаньес

Но сомнений никаких не могло быть – огромная меблированная трёхкомнатная квартира предназначалась исключительно для семьи Горенштейна. В честь приезда купили бутылку настоящего французского шампанского и распили её.

В июле 1982 года, когда кончился срок проживания в «академических апартаментах», семья поселилась в небольшой скромной трёхкомнатной квартире в самом центре Западного Берлина на Зэксишештрассе 73. Здесь Горенштейн прожил 20 лет, сначала с семьей, затем, после развода с женой, один, до конца жизни.

Круг замкнулся: начало жизни – бессемейное и даже сиротский дом, и последних десять лет – также без семьи.

Тема сиротства, обладавшая мощной, неисчерпаемой энергией, стала нервом его творчества, где нет места спорам и дискуссиям, поскольку в мире сиротства нет ни учеников, ни учителей, и не изменить здесь ничего, как не изменить звёздной орбиты.

Эта центральная тема писателя, тема отщепенства, поиска временного пристанища получила своё окончательное выражение в романе «Место». Не случайно первую часть романа открывают евангельские строки: «Лисицы имеют свои норы, и птицы небесные гнезда; а Сын человеческий не имеет, где приклонить голову».

Вынуждена опять, на сей раз всё же кратко, изложить некоторые факты биографии писателя, ибо те, кто нынче пытается позаимствовать у меня эти факты, модифицируют их по-своему. Между тем, излагая факты в книгах о Горенштейне, я основывалась на рассказах самого писателя, документах, которые он показывал и магнитофонных записях, продиктованных им и хранящихся у меня.

Совет

Фридрих Горенштейн родился в Киеве в 1932 году в семье профессора-экономиста. Отец, Наум Исаевич Горенштейн (1902-1937), родом из Бердичева, был арестован и приговорен 6-го сентября 1937 «Особой тройкой» УНКВД по Дальстрою к расстрелу.

Много лет спустя, в 1995 году, Фридрих получил в «органах» копию приговора той самой «тройки» и показывал мне этот «продукт» изощренной инквизиции эпохи Советов. Молодой профессор был посажен за «дело»: он доказал нерентабельность колхозов.

«Мой отец, – говорил Горенштейн, – молодой профессор экономики, был специалистом по кооперации».

Из этой фразы вовсе не следует, что Наум Исаевич был профессором некоего Киевского кооперативного института, как это представил Григорий Никифирович в своей статье («Два рассказа: Аксёнов и Горенштейн») в журнале Нева, №3, 2002. Наум Исаевич работал в другом месте, о котором писатель не хотел сообщать, так что и я последую его примеру.

Мать, Энна Абрамовна, урожденная Прилуцкая, по образованию педагог, была директором дома для малолетних нарушителей. После ареста мужа она с ребенком скрывалась у своих родственников на Украине, вернув себе девичью фамилию, сына она тоже записала Прилуцким, чтобы оградить от возможных преследований. Им удалось с матерью сесть в последний эшелон, отправляющийся в эвакуацию.

Фридрих Горенштейн – горький парадокс русской литературы второй половины XX века. Прозаик, сценарист, драматург планетарного масштаба оказался стертым с литературной карты планеты работниками культуры полярно противоположенных убеждений.

Сам же писатель, размышляя о своей судьбе, признался: «Вообще, большинство моих жизненных проблем создано было не партийной властью, а интеллигенцией, её безразличием, пренебрежением, а то и враждой».

Однако, как говорится, шило в мешке утаить невозможно.

Мать заболела и умерла, а девятилетнего Фридриха отправили в детский дом. Этот факт лёг в основу рассказа «Дом с башенкой», благодаря которому советский читатель впервые познакомился с творчеством Горенштейна. В рассказе мальчик едет с мамой в поезде в эвакуацию. Она заболевает, на какой-то станции её на носилках уносят и везут в больницу.

Мальчик тоже выходит из поезда, мечется в поисках единственной в городе больницы, куда увезли мать, плутает вокруг привокзальной площади, на которой стоит одноэтажный дом с башенкой. Он находит больницу, в которой мать умирает у него на глазах.

Действие рассказа отличается от реальных воспоминаний писателя.

И, само собой, не следует накладывать сюжет рассказа на биографию Горенштейна, как это простодушно делает не только Никифирович, уверяющий, что мать писателя умерла в заволжской степи по пути на восток.

Обратите внимание

Энна Абрамовна умерла в Намангане, куда оба, мать и сын, прибыли и зарегистрировались (согласно этому документу Фридрих в Германии получал стипендию – 2200 марок как жертва нацизма).

Нынче объявилось много биографов Горенштейна, которые отправляют поезд, в котором неизменно сидят Энна Абрамовна и Фридрих, то на Волгу, то в Оренбургскую степь, а кто-то даже рельсы перевёл для того, чтобы по другому адресу отправить злополучный поезд.

Высокий уровень художественного воображения писателя ослепил огромное количество литераторов и нелитераторов, строчащих нынче суетливо, но не написавших при жизни Горенштейна, когда он так в этом нуждался, ни строчки.

В 1962 году Горенштейн поступил на Высшие сценарные курсы в Москве и, будучи «курсантом» советского кинематографа, написал легендарный рассказ «Дом с башенкой», который Борис Полевой опубликовал у себя в «Юности».

В 1964 году, когда, по выражению Горенштейна, «у творческих вундеркиндов были в моде «Треугольные груши», Бекет, Ионеско, ирония Хемингуэя», он написал первую в России абсурдистскую пьесу «Волемир».

«Современник», рассказывал Александр Свободин, «заболел» этой пьесой, собирался её поставить, но цензура и Управление театров запретили её. Эпоха успехов без контрактов продолжалась около пяти лет. А потом Горенштейн устал от такой славы, и уже следующие свои произведения никому не показывал.

Он ушёл со сцены, тихо хлопнув дверью. Ушёл, чтобы писать свои выстраданные романы. Сценарист Юрий Клепиков вспоминал: «Дипломный сценарий Горенштейна завалила комиссия, состоявшая из ведущих сценаристов того времени». «Непрофессиональная работа, определил Каплер, – так, подражание Пановой».

На основании подобных заключений меня в конце концов с этих курсов и отчислили». (Товарищу Маца, литературоведу и человеку, а также его потомкам. Литературное приложение к Зеркалу Загадок, 1997)

Спустя тридцать три года Горенштейну зачем-то понадобилась справка о том, что он учился на курсах. Ему удалось её получить:

Источник: http://www.chaskor.ru/article/iz_vospominanij_o_fridrihe_gorenshtejne_27265

(no title)

?

Фридрих Горенштейн… Это имя выдающегося писателя конца 20-ого… – Что такого? Пожала плечами…

[Свежие записи][Архив][Друзья][Личная информация]
Фридрих Горенштейн… Это имя выдающегося писателя конца 20-ого века, по-моему, недооценённого и не очень известного. Судьба его (сиротское детство, непризнание в СССР) была трагической. В 1980 году эмигрировал из CCCP в Германию. Но всё по порядку.

Года два назад, когда я сотрудничала с Леонидом Школьником на сайте newswe.com, составила по его заданию краткую биографию Фридриха Горенштейна. При этом, как водится, пользовалась материалами поисковиков.

Вспомнила я об этой биографии, увидев сегодня на сайте МАОФ интереснейший материал авторства Фридриха Горенштейна, касающийся новейшей истории Израиля. Материал, датированнный 18.12.1995 г., был передан Фридрихом Горенштейном журналу “Слову-Word” и хранился в портфеле редакции журнала до настоящего времени.

Опубликован в №58 за 2008 год под названием

“Гетто-большевизм и тайна смерти Ицхака Рабина”:

http://maof.rjews.net/content/view/21753/15/

БИОГРАФИЯ ФРИДРИХА ГОРЕНШТЕЙНА.

Фридрих Наумович Горенштейн родился 18 марта 1932 года в Киеве, в семье профессора-экономиста. Отец его был арестован в 1935 году и погиб в заключении, мать скрывалась с малолетним сыном. Началась война. По пути в эвакуацию мать умерла, мальчик осиротел. После войны жил в детском доме в Бердичеве. Потом был чернорабочим, но всё-таки получил высшее образование. .

Важно

В 1955 году окончил Горный институт, работал горным инженером до 1958 года, потом инженером-строителем в Киеве. В начале 60-х годов стал пробовать себя в литературе.

После окончания Высших сценарных курсов при Союзе писателей и Союзе кинематографистов СССР в 1963 году написал до отъезда в эмиграцию (1980) шестнадцать сценариев, по пяти из которых были поставлены известные кинофильмы: “Солярис” (1972, режиссер Андрей Тарковский), “Седьмая пуля” (1973, режиссер А.Хамраев), “Раба любви” (1976, режиссер Никита Михалков).

Фильмы были любимы и известны, но авторство Горенштейна оставалось в тени, вся слава досталась режиссёрам. А после отъезда из СССР фильмы долгое время вообще шли без упоминания имени сценариста. За годы писательства до отъезда из СССР был напечатан всего один рассказ – “Дом с башенкой” – в журнале “Юность” за 1964 год.

Этим пронзительным рассказом о подростке, потерявшем на войне свою мать, Горенштейн заявил о приходе в литературу талантливого писателя. В СССР также была напечатана повесть “Ступени” в крамольном журнале “Метрополь” в 1979 году. Всего две публикации – притом, что Горенштейн как писатель всегда был трудолюбив и плодовит.

В СССР им были написаны повести “Зима 53-го года”, “Ступени”, пьесы для чтения “Споры о Достоевском”, “Бердичев”, романы “Искупление” (1967), “Псалом” (1975), “Место” (1976), а за рубежом – повести “Яков Каша”, “Куча”, “Улица Красных Зорь”, “Последнее лето на Волге”, пьеса “Детоубийца”, рассказы.

С 1977 года он публиковал свою прозу и пьесы в эмигрантских изданиях – журналах “Континент”, “Время и мы”, Neue Russische Literatur. В сентябре 1980 года, после скандальных проработок, связанных с изданием альманаха “Метрополь”, Горенштейн оставил Советский Союз и до конца своих дней жил в Берлине. Эмигрировал сначала в Вену, затем в Западный Берлин.

На Западе Горенштейн продолжил сотрудничество с эмигрантскими журналами “Грани”, “Континент”, “Синтаксис”, выпустил немало книг прозы и пьес. Последнее его произведение – “Летит себе аэроплан” – свободная фантазия по мотивам жизни и творчества Марка Шагала – написана незадолго до смерти.

После событий конца 80-х годов его произведения, которые до того времени публиковались только в зарубежной русской печати и в переводах, стали печататься и в различных российских издательствах. Несколько его интересных пьес поставлены в московских театрах. Так его творчество стало достоянием читателя и зрителя и в бывшем СССР. Однако Горенштейн до сих пор остается неизведанной фигурой – его творчество слишком сложно, слишком спорно и неоднозначно. Но место, которое он занял в российской литературе, останется за ним и тогда, когда звезды сегодняшнего литературного небосклона угаснут и будут забыты.

Скончался Фридрих Горенштейн 2 марта 2002 года в Берлине.

Источник: https://jennyferd.livejournal.com/252766.html

Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector