Краткая биография таллеман де рео

Занимательные истории

Автор собрал воедино устные свидетельства, собственные наблюдения и исторические сочинения своего времени и на их основании воссоздал жизнь французского общества конца XVI — первой половины XVII в., представив её в виде калейдоскопа коротких историй, героями которых стали 376 персонажей, включая коронованых особ.

Генрих IV, царствуй он в мирное время, никогда бы так не прославился, ибо «погряз бы в сластолюбивых утехах». Он был не слишком щедр, не всегда умел быть благодарным, никогда никого не хвалил, «зато не упомнить государя более милостивого, который бы больше любил свой народ».

Вот что рассказывают о нем: однажды некий представитель третьего сословия, желая обратиться к королю с речью, опускается на колени и натыкается на острый камень, причинивший ему такую боль, что он не выдерживает и вскрикивает: «Ядрёна вошь!» «Отменно!» — восклицает Генрих и просит не продолжать, дабы не испортить славное начало речи. В другой раз Генрих, проезжая через деревню, где ему приходится остановиться пообедать, просит позвать к нему какого-нибудь местного острослова. К нему приводят крестьянина по прозвищу Забавник. Король сажает его напротив себя, по другую сторону стола, и спрашивает: «Далеко ли от бабника до забавника?» «Да между ними, государь, только стол стоит», — отвечает крестьянин. Генрих был очень доволен ответом. Когда Генрих назначает де Сюлли суперинтендантом финансов, бахвал Сюлли вручает ему опись своего имущества и клянётся, что намерен жить исключительно на жалованье. Однако вскоре Сюлли начинает делать многочисленные приобретения. Однажды, приветствуя короля, Сюлли спотыкается, а Генрих заявляет окружающим его придворным, что его больше удивляет, как это Сюлли не растянулся во весь рост, ибо от получаемых им магарычей у него должна изрядно кружиться голова. Сам Генрих по натуре своей был вороват и брал все, что попадалось ему под руку; впрочем, взятое возвращал, говоря, что не будь он королём, «его бы повесили».

Продолжение после рекламы:

«Она носила большие фижмы со множеством карманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с сердцем усопшего любовника; ибо когда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы набальзамировать его сердце».

Маргарита быстро растолстела и очень рано облысела, поэтому носила шиньон, а в кармане — дополнительные волосы, чтобы всегда были под рукой. Рассказывают, что, когда она была молода, в неё безумно влюбился гасконский дворянин Салиньяк, она же не отвечала на его чувство.

И вот однажды, когда он корит её за чёрствость, она спрашивает, согласен ли он принять яду, дабы доказать свою любовь. Гасконец соглашается, и Маргарита собственноручно даёт ему сильнейшее слабительное.

Он проглатывает снадобье, а королева запирает его в комнате, поклявшись, что вернётся прежде, чем подействует яд. Салиньяк просидел в комнате два часа, а так как лекарство подействовало, то, когда дверь отперли, рядом с гасконцем «невозможно было долго стоять».

Кардинал де Ришелье во все времена стремился выдвинуться. Он отправился в Рим, чтобы получить сан епископа. Посвящая его, папа спрашивает, достиг ли он положенного возраста, и юноша отвечает утвердительно.

Но после церемонии он идёт к папе и просит у него прощения за то, что солгал ему, «сказав, будто достиг положенных лет, хотя оных ещё не достиг». Тогда папа заявил, что в будущем этот мальчик станет «большим плутом».

Кардинал ненавидел брата короля и, опасаясь, как бы ему не досталась корона, ибо король был слабого здоровья, решил заручиться благорасположением королевы Анны и помочь ей в рождении наследника. Для начала он сеет раздор между ней и Людовиком, а потом через посредников предлагает ей позволить ему «занять подле неё место короля».

Он уверяет королеву, что, пока она бездетна, все будут пренебрегать ею, а так как король явно долго не проживёт, её отправят обратно в Испанию. Если же у неё будет сын от Ришелье, то кардинал поможет ей управлять государством.

О том, как все боялись кардинала, рассказывают такую историю. Некий полковник, человек вполне почтенный, едет по улице Тиктон и вдруг чувствует, что его «подпирает». Он бросается в ворота первого попавшегося дома и облегчается прямо на дорожке. Выбежавший домовладелец поднимает шум.

Тут слуга полковника заявляет, что хозяин его служит кардиналу. Горожанин смиряется: «Коли вы служите у Его Высокопреосвященства, вы можете… где вам угодно». Как видно, очень многие недолюбливали кардинала.

Так, королева-мать (Мария Медичи, жена Генриха IV), верившая в предсказания, «чуть с ума не сошла от злости, когда её уверили, что кардинал проживёт в добром здравии ещё очень долго». Говорили, что Ришелье очень любил женщин, но «боялся короля, у которого был злой язык». Знаменитая куртизанка Марион Делорм утверждала, что он дважды побывал у неё, но заплатил всего сто пистолей, и она швырнула их ему обратно. Однажды кардинал попытался соблазнить принцессу Марию и принял её, лёжа в постели, но она встала и ушла. Кардинала часто видели с мушками на лице: «одной ему было мало».

Брифли существует благодаря рекламе:

Кардинал предупредил короля, что подобная беспечность может плохо кончиться: Сен-Map ещё слишком молод, чтобы быть посвящённым во все государственные тайны. Сен-Map страшно разозлился на Ришелье. Но ещё больше разозлился на кардинала некий Фонтрай, над чьим уродством Ришелье осмелился посмеяться. Фонтрай участвовал в заговоре, чуть не стоившем жизни Ришелье.

Когда же стало ясно, что заговор раскрыт, Фонтрай предупредил Сен-Мара, но тот не захотел бежать. Он верил, что король будет снисходителен к его молодости, и во всем признался. Однако Людовик не пощадил ни его, ни его друга де Ту: оба сложили голову на эшафоте.

Это и неудивительно, ведь король любил то, что ненавидел Сен-Map, а Сен-Map ненавидел все, что любил король; сходились они лишь в одном — в ненависти к кардиналу.

Говорят, что кардинал подкупил кухарку Тревиля: платил ей четыреста ливров пенсии, чтобы она шпионила за своим хозяином. Ришелье очень не хотел, чтобы при короле был человек, которому тот полностью доверял. Поэтому он подослал к Людовику господина де Шавиньи, чтобы тот уговорил короля прогнать Тревиля. Но Тревиль хорошо мне служит и предан мне, отвечал Людовик.

Но и кардинал вам хорошо служит и предан вам, да вдобавок он ещё необходим государству, возражал Шавиньи. Тем не менее посланец кардинала ничего не добился. Кардинал возмутился и вновь отправил Шавиньи к королю, приказав ему сказать так: «Государь, это необходимо сделать».

Король необычайно боялся ответственности, равно как и самого кардинала, так как последний, занимая почти все важные посты, мог сыграть с ним дурную шутку. «Словом, Тревиля пришлось прогнать».

В любви король Людовик начал со своего кучера, потом почувствовал «склонность к псарю», но особой страстью пылал он к де Люиню. Кардинал опасался, как бы короля не прозвали Людовиком-Заикой, и он «пришёл в восторг, когда подвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым».

Людовик иногда рассуждал довольно умно и даже «одерживал верх» над кардиналом. Но скорей всего, тот просто доставлял ему это маленькое удовольствие.

Некоторое время король был влюблён в фрейлину королевы госпожу д?Отфор, что, впрочем, не помешало ему воспользоваться каминными щипцами, чтобы достать записку из-за корсажа этой дамы, так как он боялся дотронуться рукой до её груди.

Любовные увлечения короля вообще «были престранными», ибо из всех чувств ему более всего была присуща ревность. Он страшно ревновал госпожу д?Отфор к д?Эгийон-Вассе, хотя та и уверяла его, что он её родственник. И только когда знаток генеалогии д?Озье, зная в чем дело, подтвердил слова придворной красавицы, король поверил ей.

Источник: https://briefly.ru/reo/zanimatelnye_istorii/

Читать

Жедеон Таллеман де Рео

Занимательные истории

Historiettes

От составителя и переводчика

Настоящее издание «Занимательных историй» Таллемана де Рео, публикуемое на русском языке впервые, является неполным.

Полный французский текст, с которого и делался перевод, выпущен в наши дни парижским издательством «Pleiade»[1].

Мы сознательно пошли на сокращение текста, ибо среди «Занимательных историй» есть немало и таких, которые могут привлечь внимание, пожалуй, только французского читателя, специально интересующегося историей данной эпохи.

Однако и в отобранном нами материале мы допускаем некоторые купюры, обозначенные отточиями; в частности, опущены отдельные примечания автора, не имеющие прямого отношения к данному тексту, а также места грубо натуралистичные.

При отборе французского текста мы хотели прежде всего познакомить нашего читателя с зарисовками Таллеманом де Рео важнейших государственных деятелей Франции конца XVI — первой половины XVII столетия, таких как Генрих IV, Людовик XIII, Ришелье и др.

В то же время желательно было включить в состав русского издания и те колоритные «Истории», которые, повествуя об обычных, рядовых людях тогдашней Франции, отразили быт и нравы эпохи. Сюда же относятся и отдельные эпизоды, объединенные общим названием, как например «Провансальцы и их супруги», «Вызовы на поединок и примирения» и т. д.

, где ярко проявилась особая манера письма автора, который пользовался не только вполне проверенными данными, но и не пренебрегал всевозможными толками, слухами, а порою и сплетнями.

Все примечания автора приводятся внизу соответствующей страницы. Пояснения и комментарий переводчика, равно как и перевод латинских и прочих иноязычных для французского языка цитат, даны в Примечаниях, отнесенных в конец книги. При составлении их мы наряду с другими источниками пользовались ценным комментарием, составленным для вышеназванного французского издания Антуаном Аданом.

Ввиду огромного количества упоминаемых автором собственных имен (некоторые лица носят к тому же и одинаковое родовое имя: Гизы, Эстре и др.

) мы, во избежание сложной системы отсылок, сочли целесообразным несколько разгрузить Примечания, снабдив, по возможности, прилагаемый к этой книге Указатель имен краткими биографическими справками, которые позволят читателю получить более обобщенное представление о том или ином историческом лице.

Во французском тексте ряд существительных, обозначающих титул, звание, достоинство или должность, пишутся с заглавной буквы. В этом случае мы следовали за подлинником, в частности, там, где заглавная буква указывает на то, что имеется в виду определенное лицо, о котором говорилось выше, и что не следует путать его с кем-либо другим.

Предисловие

Жедеон Таллеман де Рео и его «Historiettes»

В истории французской литературы XVII в. имя Таллемана де Рео занимает особое место. Оно довольно часто встречается и в современных ему мемуарах, и в исторических сочинениях, посвященных XVII в.

Его «Занимательные истории», рисующие жизнь французского общества эпохи Генриха IV и Людовика XIII, наряду с другими мемуарами этого времени послужили источником для нескольких исторических романов эпохи французского романтизма, в частности, для «Трех мушкетеров» А. Дюма.

Относясь несомненно к мемуарному жанру, «Занимательные истории» отличаются, однако, от мемуаров Ларошфуко, кардинала де Реца или Сен-Симона.

Таллеман де Рео был фигурой иного масштаба и иного социального облика. Выходец из буржуазных кругов, отказавшийся от какой-либо служебной карьеры, литератор, никогда не бывавший при дворе, Таллеман был связан дружескими отношениями с множеством самых различных людей своего времени.

Наблюдательный и любопытный, он, по меткому выражению Сент-Бёва, рожден был «анекдотистом».

В своих воспоминаниях он воссоздавал не только то, что видел сам, но и то, что слышал от других, широко используя и предоставленные ому письменные источники, и изустные рассказы современников, и охотно фиксируя имевшие в то время хождение различного рода слухи и толки.

«Записывать я намерен все, что мне довелось и доведется впредь узнать приятного и достойного внимания, — пишет он в маленьком предисловии к своей рукописи 1657 г., — и собираюсь говорить и о хорошем и о плохом, не скрывая правды… Поступаю я так с тем большей смелостью, что сии записки, по моему разумению, гласности не подлежат, хотя, пожалуй, от них может быть и некоторая польза»[2].

Так же как и другие авторы мемуаров XVII в.

, Таллеман де Рео знакомит читателей с современной ему эпохой в различных ее аспектах, однако главное внимание он уделяет не описанию исторических событий, а характеристике своих современников.

Что же касается исторических событий и тех изменений, которые происходят в это время в жизни государства и общества, то они, так сказать, лишь просматриваются через судьбы и характеристики изображаемых им людей.

Широко используя исторические анекдоты, отбирая и перерабатывая их в явном соответствии со своим собственным отношением к тому или иному лицу, Таллеман воссоздает длинный ряд исторических фигур своего времени, главных и второстепенных — монархов, министров, полководцев, придворных, священнослужителей, поэтов, литераторов, фаворитов и куртизанок. Общая картина нравов французского общества XVII в., таким образом, оказывается как бы размещенной в своеобразных «медальонах». В этом отношении «Занимательные истории» в какой-то мере смыкаются с так называемой «промежуточной прозой» XVII в. — здесь использованы письма, портрет, здесь нащупывается жанр характера, получивший свое дальнейшее развитие у Лабрюйера. С другой стороны, «Истории» Таллемана с их грубыми выражениями, соленой галльской шуткой и натуралистическими описаниями несомненно перекликаются с французским бытовым романом XVII в. и опираются на традиции, выработанные в эпоху Возрождения в комических жанрах.

«Занимательные истории» Таллемана де Рео, рисующие жизнь французского общества, так сказать, «с заднего крыльца», явились своеобразным и существенным дополнением к другим мемуарам XVII в.

Они приоткрывали такие стороны жизни французского двора и высшего общества эпохи Генриха IV и Людовика XIII, которые заставили взглянуть в несколько ином свете на эту блестящую эпоху с ее бурной политической жизнью, напряженными драматическими коллизиями, сильными страстями и характерами.

За парадным фасадом обнаруживалась грубость нравов, сквозь изысканные манеры и придворный этикет проступало самодурство, жестокость, грубое распутство. «Без Таллемана и его нескромной болтливости многие работы о XVII веке были бы в наше время в сущности невозможными»[3], — писал Сент-Бёв в 60-х годах XIX в.

Работа по изучению этого своеобразного памятника французской литературы продолжалась в течение всего XIX столетия, но подлинно научные работы, посвященные творчеству Таллемана де Рео, появились только в XX в.

Огромную роль в освоении его наследия сыграл один из крупнейших знатоков французской литературы XVII в.

 — Антуан Адан, подготовивший первое полное комментированное издание «Занимательных историй», с которого и сделан настоящий перевод[4].

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=241936&p=1

“Занимательные истории” Таллемана де Рео в кратком содержании

Автор собрал воедино устные свидетельства, собственные наблюдения и исторические сочинения своего времени и на их основании воссоздал жизнь французского общества конца XVI – первой половины XVII в., представив ее в виде калейдоскопа коротких историй, героями которых стали 376 персонажей, включая коронованых особ.

Генрих IV, царствуй он в мирное время, никогда бы так не прославился, ибо “погряз бы в сластолюбивых утехах”. Он был не слишком щедр, не всегда умел быть благодарным, никогда никого не хвалил, “зато не упомнить государя более милостивого, который бы больше любил свой народ”.

Вот что рассказывают о нем: однажды некий представитель третьего сословия, желая обратиться к королю с речью, опускается на колени и натыкается на острый камень, причинивший ему такую боль, что он не выдерживает и вскрикивает: “Ядрена вошь!” “Отменно!” – восклицает Генрих и просит не продолжать, дабы не испортить славное начало речи. В другой раз Генрих, проезжая через деревню, где ему приходится остановиться пообедать, просит позвать к нему какого-нибудь местного острослова. К нему приводят крестьянина по прозвищу Забавник. Король сажает его напротив себя, по другую сторону стола, и спрашивает: “Далеко ли от бабника до забавника?” “Да между ними, государь, только стол стоит”, – отвечает крестьянин. Генрих был очень доволен ответом. Когда Генрих назначает де Сюлли суперинтендантом финансов, бахвал Сюлли вручает ему опись своего имущества и клянется, что намерен жить исключительно на жалованье. Однако вскоре Сюлли начинает делать многочисленные приобретения. Однажды, приветствуя короля, Сюлли спотыкается, а Генрих заявляет окружающим его придворным, что его больше удивляет, как это Сюлли не растянулся во весь рост, ибо от получаемых им магарычей у него должна изрядно кружиться голова. Сам Генрих по натуре своей был вороват и брал все, что попадалось ему под руку; впрочем, взятое возвращал, говоря, что не будь он королем, “его бы повесили”.

“Она носила большие фижмы со множеством карманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с сердцем усопшего любовника; ибо когда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы набальзамировать его сердце”.

Маргарита быстро растолстела и очень рано облысела, поэтому носила шиньон, а в кармане – дополнительные волосы, чтобы всегда были под рукой. Рассказывают, что, когда она была молода, в нее безумно влюбился гасконский дворянин Салиньяк, она же не отвечала на его чувство.

И вот однажды, когда он корит ее за черствость, она спрашивает, согласен ли он принять яду, дабы доказать свою любовь. Гасконец соглашается, и Маргарита собственноручно дает ему сильнейшее слабительное.

Он проглатывает снадобье, а королева запирает его в комнате, поклявшись, что вернется прежде, чем подействует яд. Салиньяк просидел в комнате два часа, а так как лекарство подействовало, то, когда дверь отперли, рядом с гасконцем “невозможно было долго стоять”.

Кардинал де Ришелье во все времена стремился выдвинуться. Он отправился в Рим, чтобы получить сан епископа. Посвящая его, папа спрашивает, достиг ли он положенного возраста, и юноша отвечает утвердительно. Но после церемонии он идет к папе и просит у него прощения за то, что солгал ему, “сказав, будто достиг положенных лет, хотя оных еще не достиг”.

Тогда папа заявил, что в будущем этот мальчик станет “большим плутом”. Кардинал ненавидел брата короля и, опасаясь, как бы ему не досталась корона, ибо король был слабого здоровья, решил заручиться благорасположением королевы Анны и помочь ей в рождении наследника.

Для начала он сеет раздор между ней и Людовиком, а потом через посредников предлагает ей позволить ему “занять подле нее место короля”. Он уверяет королеву, что, пока она бездетна, все будут пренебрегать ею, а так как король явно долго не проживет, ее отправят обратно в Испанию. Если же у нее будет сын от Ришелье, то кардинал поможет ей управлять государством.

Королева “решительно отвергла это предложение”, но окончательно оттолкнуть кардинала не отважилась, поэтому Ришелье еще неоднократно предпринимал попытки оказаться в одной постели с королевой. Потерпев же неудачу, кардинал стал преследовать ее и даже написал пьесу “Мирам”, где кардинал побивает палками главного героя. О том, как все боялись кардинала, рассказывают такую историю.

Как видно, очень многие недолюбливали кардинала. Так, королева-мать, верившая в предсказания, “чуть с ума не сошла от злости, когда ее уверили, что кардинал проживет в добром здравии еще очень долго”. Говорили, что Ришелье очень любил женщин, но “боялся короля, у которого был злой язык”.

Знаменитая куртизанка Марион Делорм утверждала, что он дважды побывал у нее, но заплатил всего сто пистолей, и она швырнула их ему обратно. Однажды кардинал попытался соблазнить принцессу Марию и принял ее, лежа в постели, но она встала и ушла. Кардинала часто видели с мушками на лице: “одной ему было мало”.

Желая развлечь короля, Ришелье подсунул ему Сен-Мара, сына маршала д? Эффиа. Король никогда никого не любил так горячо, как Сен-Мара; он называл его “любезным другом”. При осаде Арраса Сен-Map дважды в день писал королю. В его присутствии Людовик говорил обо всем, поэтому он был в курсе всех дел.

Кардинал предупредил короля, что подобная беспечность может плохо кончиться: Сен-Map еще слишком молод, чтобы быть посвященным во все государственные тайны. Сен-Map страшно разозлился на Ришелье. Но еще больше разозлился на кардинала некий Фонтрай, над чьим уродством Ришелье осмелился посмеяться. Фонтрай участвовал в заговоре, чуть не стоившем жизни Ришелье.

Когда же стало ясно, что заговор раскрыт, Фонтрай предупредил Сен-Мара, но тот не захотел бежать. Он верил, что король будет снисходителен к его молодости, и во всем признался. Однако Людовик не пощадил ни его, ни его друга де Ту: оба сложили голову на эшафоте.

Это и неудивительно, ведь король любил то, что ненавидел Сен-Map, а Сен-Map ненавидел все, что любил король; сходились они лишь в одном – в ненависти к кардиналу.

Известно, что король, указав на Тревиля, сказал: “Вот человек, который избавит меня от кардинала, как только я этого захочу”. Тревиль командовал конными мушкетерами, которые сопровождали короля повсюду, и сам подбирал их. Родом Тревиль был из Беарна, он выслужился из младших чинов.

Но и кардинал вам хорошо служит и предан вам, да вдобавок он еще необходим государству, возражал Шавиньи. Тем не менее посланец кардинала ничего не добился. Кардинал возмутился и вновь отправил Шавиньи к королю, приказав ему сказать так: “Государь, это необходимо сделать”.

Король необычайно боялся ответственности, равно как и самого кардинала, так как последний, занимая почти все важные посты, мог сыграть с ним дурную шутку. “Словом, Тревиля пришлось прогнать”.

В любви король Людовик начал со своего кучера, потом почувствовал “склонность к псарю”, но особой страстью пылал он к де Люиню. Кардинал опасался, как бы короля не прозвали Людовиком-Заикой, и он “пришел в восторг, когда подвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым”.

Некоторое время король был влюблен в фрейлину королевы госпожу д? Отфор, что, впрочем, не помешало ему воспользоваться каминными щипцами, чтобы достать записку из-за корсажа этой дамы, так как он боялся дотронуться рукой до ее груди.

Любовные увлечения короля вообще “были престранными”, ибо из всех чувств ему более всего была присуща ревность. Он страшно ревновал госпожу д? Отфор к д? Эгийон-Вассе, хотя та и уверяла его, что он ее родственник. И только когда знаток генеалогии д? Озье, зная в чем дело, подтвердил слова придворной красавицы, король поверил ей.

С госпожой д? Отфор Людовик часто беседовал “о лошадях, собаках, птицах и других подобных предметах”. А надо сказать, что король очень любил охоту. Помимо же охоты он “умел делать кожаные штанины, силки, сети, аркебузы, чеканить монету”, выращивал ранний зеленый горошек, изготовлял оконные рамы, отлично брил, а также был неплохим кондитером и садовником.

Источник: https://home-task.com/zanimatelnye-istorii-tallemana-de-reo-v-kratkom-soderzhanii/

rulibs.com

В Витре, провинции Бретань, жил адвокат по имени де Балле, имевший весьма незначительную практику. Человек сей обладал врожденной склонностью к языкам; он постигал их в кратчайший срок и по каждому составлял грамматику и словарь.

Взяв пять-шесть уроков древнееврейского языка, он уже обучал ему других. Он утверждал, что нашел некий коренной язык, который будто бы помогает ему уразумевать все остальные.

Кардинал де Ришелье вызвал его сюда, в Париж, но тот поссорился с де Мюи, профессором древнееврейского языка, и с другим ученым, — возможно, то был Сионита, тот самый ливанец, что работал над Библией Леже[182]. Лепайер, один из приятелей де Балле, настоятельно просил его не задевать самолюбия этих ученых.

Однако кардиналу де Ришелье захотелось, чтобы де Балле огласил все, что ему известно об этом коренном языке, но тот отвечал: «Вы добиваетесь от меня, чтобы я открыл свою тайну, так дайте мне тогда средства к существованию». Кардинал не внял его словам, и тайна де Балле ушла вместе с ним в могилу.

Движимый самолюбием, Кардинал хотел примирить оба вероисповедания и с давних пор помышлял об этом. Он уже подкупил некоторых протестантских священников в Лангедоке, и тех, у кого водились деньги, и тех, у кого их не было, прельщая их различными выгодами.

Он вознамерился устроить богословские прения и заставить в них выступить тех, коих он подкупил, чтобы они, продав свою веру, уговорили остальных сделать то же.

С этой целью он избирает аббата Сен-Сирана, человека необычайной честности и пользовавшегося доброй славою, дабы поставить его во главе докторов богословия, предназначенных для диспута с протестантскими священниками.

Сен-Сиран ответил Кардиналу, что тот оказывает ему большую честь, сочтя достойным быть во главе стольких ученых мужей, но что он, по совести своей, полагает себя обязанным сказать, что не таковы пути Святого Духа; что это скорее пути земные, пути плоти и крови, и что еретиков подобает обращать лишь добрыми примерами. Кардиналу отнюдь не понравился этот упрек, и сие послужило истинной причиною заключения Сен-Сирана в тюрьму.

В Лангедоке Кардинал послал однажды за одним из протестантских пастырей Монпелье, по имени Лефошер, родом из Женевы. Он хотел подкупить его, ибо тот пользовался хорошею славой, и послал ему десять тысяч франков. Пресвитер был сильно поражен: «К чему же посылать мне деньги?» — спросил он у того, кто ему их принес.

«Господин Кардинал, — отвечает тот, — просит вас принять их как королевский дар». Лефошер и слушать о том не захотел. Кардиналу его поступок не понравился, и бедного пресвитера долгое время не допускали до богослужения, пока ему не разрешили выступить с проповедями в Париже.

Один из его собратьев, по имени Местреза, вернул десять тысяч экю наследникам того человека, который дал их ему на хранение, причем ни они, ни кто бы то ни было ничего об этом не знали.

Старец ответил ему: «Сударь, мне уже за восемьдесят; дабы изучить то, что вы предлагаете, мне потребуется шесть месяцев, ибо я должен буду просмотреть шесть толстых томов сочинений, кои вы здесь видите!». — «Хорошо, — ответил прелат, — я прибуду в указанный вами срок». По истечении срока епископ Шартрский приходит вновь.

Старец говорит ему: «В мои годы не все идет гладко: я прочел лишь половину моих сборников». Прелат стал браниться и запугивать его. «Видите ли, сударь, — сказал ему старец, — я ведь ничего не боюсь: что от Бастилии, что от Сорбонны до рая расстояние одинаково.

Вы же занимаетесь делом весьма недостойным, для вашего сана и вашего рождения; вам бы следовало со стыда сгореть. Ступайте, и чтобы ноги вашей никогда в моем доме не было».

Другому пресвитеру, по имени Рише, ректору коллежа кардинала Лемуана, досаждали еще больше. Ему запретили выходить из коллежа, который сделался для него тюрьмой.

Потом в комнате отца Жозефа, у кардинала де Ришелье, его принудили подписать нечто такое, чего он не желал подписывать.

После этого его хотели отправить домой в карете, так же как его доставили к Кардиналу, но он сказал, что хочет пройтись пешком для моциона: на самом же деле он намеревался зайти к первому попавшемуся нотариусу, которому изложил протест против учиненного над ним насилия.

Книга, озаглавленная Optatus Gallus[183], была написана доктором Арсаном (Подлинное имя его Шарль Эрсан.) по уговору с папским нунцием, дабы доказать, что кардинал де Ришелье старается вызвать во Франции раскол.

Они поехали в Сен-Жермен, где в ту пору находился Король. Сначала подумали, что этот балет привезен из Парижа; но уже на следующее утро все узнали, в чем дело, и в тот же день все шесть монахинь отправились в ссылку. До того у каждой из них был свой домик с садом и каждая обедала у себя, ежели того желала.

При всех знаниях Кардинала вывозила его иной раз только удача: (Дурно осведомленный о том расположении, в коем находились каталонцы, он предоставил им свободу действий вместо того, чтобы получить ее от них; они готовы были скорее призвать Турка, если так можно выразиться, нежели покориться Испании.

Эта ошибка обошлась Франции неимоверно дорого, ибо Каталония вытянула у нас немало денег. Мы платили за все, как в трактире, и это княжество, а стало быть и Испания, наживались за наш счет.) доведя до крайности графа Суассонского, он бросает против него воистину хорошего военачальника, но весьма слабое войско.

Все полагают, что Граф, желая поднять забрало дулом пистолета, нечаянно выстрелил в себя; а ежели бы он себя не убил, что бы делал тогда Его Высокопреосвященство? Вся Шампань, губернатором которой был Граф, открыла бы ворота перед победителем.

Все недовольные примкнули бы к нему; сам Король, быть может, порадовался бы случаю избавиться от министра, который был ему в тягость и которого он побаивался, ибо Кардинал не чета был нынешнему[185]: у него были истинные друзья и креатуры, которые никогда бы его не покинули в беде.

Узнав о поражении маршала де Шатийона при Седане, Кардинал направил приказ маршалу де Ламейре передать армию маршалу де Гишу и отбыть в Ретель навстречу последнему со своим кавалерийским полком, носившим имя Ламейре. Впоследствии приказ сей был отменен.

После этого герцог Буйонский глупейшим образом дает втянуть себя в заговор герцогу Орлеанскому и Главному шталмейстеру. Герцог Буйонский старший наказывал сыну держаться своего небольшого сторожевого отряда, а тот, начальствуя в Пьемонте, ввязывается в заговор.

Его арестовали, когда он находился во главе армии, и его супруге, пришлось, дабы спасти ему жизнь, пригрозить сдать Седан. В тюрьме он большой стойкости не проявил.

Граф Суассонский начертал на своих знаменах: «За Короля против Кардинала»; герцог Буйонский: «Друг Королю, враг Кардиналу»; г-н де Гиз велел изобразить опрокинутый стул, а поверх него красную шляпу, с такой надписью: Deposuit potentem de sede[186].

Принц Зиммернский, из Палатинского дома, находился в Седане, когда граф Суассонский отступил к сему городу.

Возвратившись к себе на родину после Седанского сражения, Принц простодушно написал Графу следующее письмо: «Здесь ходят слухи, что вы выиграли сражение, но при этом убиты.

Уведомьте меня о положении дел, ибо ваша смерть меня весьма бы опечалила». Граф де Русси говорил мне, что сам читал это письмо.

Сент-Ибар был причиною несчастья господина Графа: он вбил Графу в голову, что тот должен держаться стойко и свалить Кардинала.

Полагают, что он в свое время дал слово Графу и не сдержал его. Это был человек обязательный, но прескверный. Долгое время он разыгрывал из себя безбожника, а потом, желая вернуть себе доброе имя христианина, пустил слух, будто имел видение.

Но кардинал де Ришелье лишь посмеялся над ним.

Это мне напоминает некоего ученого медика Сорбонны, по имени Патен, который пустил слух, будто один из его больных, с коего он взял обещание на смертном одре придти сказать ему, существует ли на самом деле чистилище, якобы явился к нему однажды утром, но ни слова не сказал: пришельцы с того света никогда не разговаривают.

Кардинал был скуп; не то чтобы он не позволял себе больших трат, но он любил прибрать чужое добро к рукам.

Когда г-н де Креки был убит ядром в Италии, Кардинал пошел взглянуть на его картины, выбрал самую лучшую по цене, обозначенной в описи, и так ни гроша за нее и не заплатил.

И это еще не все; когда, по его приказанию, Жилье, управляющий г-на де Креки, принес ему еще три картины из собственного собрания покойного и попросил принять одну из них в дар, Кардинал заявил: «Я хочу все три», — и остался должен по сю пору.

За девиц он платил не лучше, чем за картины. Марион де Лорм приходила к нему два раза. (Я слышал, будто однажды она явилась к нему в мужской одежде, ему сказали, что это курьер. Она сама об этом рассказывала.

) При первом ее посещении он принял ее в рясе цвета небеленого полотна, затканной золотом и серебром, в сапогах и в шляпе с перьями. Она рассказывала, что его бородка клином и нависающие на уши волосы производили презабавное впечатление. Он переспал с ней due volte[187].

После этих двух посещении он послал ей сто пистолей с Дебурне, своим камердинером, который играл во всем этом роль сводника. Она швырнула их ему обратно и посмеялась над Кардиналом.

Его часто видели с мушками на лице: одной ему было мало.

Он прервал ее: «Сударыня, я вам обещаю все, что вы только пожелаете; я не хочу знать, в чем суть вашего дела. Какая вы опрятненькая! Никогда вы не были так хороши. А мне всегда как-то особенно хотелось вам услужить». С этими словами он берет ее за руку, она ее отнимает и хочет рассказать ему о своем деле.

Он — за свое и снова хочет взять ее за руку; тогда она встает и уходит.

Кардинал любил женщин, но он боялся Короля, у которого был злой язык.

Ларивьер, который умер епископом Лангрским, сказывал, будто у кардинала де Ришелье была привычка бить своих подчиненных, что он не раз бивал канцлера Сегье и Бюльона.

Однажды, когда сей Суперинтендант финансов отказался подписать бумагу, коей было бы достаточно, чтобы отдать его под суд, Кардинал схватил каминные щипцы и сдавил ему горло, говоря: «Ах ты паршивец, вот я тебя удавлю», — на что тот ответил: «Душите, все равно не подпишу».

Кардинал грубо обращался с подчиненными и всегда был в дурном настроении. Правда, он довольно легко себя сдерживал.

Говорят, будто в гневе ему случалось ударить Кавуа, капитана его личной Гвардии, да и других. Говорят, что Мазарини поступал так же с Ноаем, когда тот был капитаном его Гвардейцев.

Источник: http://rulibs.com/ru_zar/nonf_biography/tallemandereo/0/j20.html

Реферат: Таллеман де Рео. Занимательные истории

Таллеман де Рео. Занимательные истории

Автор
собрал воедино устные свидетельства, собственные наблюдения и исторические
сочинения своего времени и на их основании воссоздал жизнь французского
общества конца XVI — первой половины XVII в., представив её в виде калейдоскопа
коротких историй, героями которых стали 376 персонажей, включая коронованых
особ.

Генрих
IV, царствуй он в мирное время, никогда бы так не прославился, ибо «погряз бы в
сластолюбивых утехах». Он был не слишком щедр, не всегда умел быть благодарным,
никогда никого не хвалил, «зато не упомнить государя более милостивого, который
бы больше любил свой народ».

Вот что рассказывают о нем: однажды некий
представитель третьего сословия, желая обратиться к королю с речью, опускается
на колени и натыкается на острый камень, причинивший ему такую боль, что он не
выдерживает и вскрикивает: «Ядрена вошь!» «Отменно!» — восклицает Генрих и
просит не продолжать, дабы не испортить славное начало речи. В другой раз
Генрих, проезжая через деревню, где ему приходится остановиться пообедать, просит
позвать к нему какого-нибудь местного острослова. К нему приводят крестьянина
по прозвищу Забавник. Король сажает его напротив себя, по другую сторону стола,
и спрашивает: «Далеко ли от бабника до забавника?» «Да между ними, государь, только
стол стоит», — отвечает крестьянин. Генрих был очень доволен ответом. Когда
Генрих назначает де Сюлли суперинтендантом финансов, бахвал Сюлли вручает ему
опись своего имущества и клянется, что намерен жить исключительно на жалованье.
Однако вскоре Сюлли начинает делать многочисленные приобретения. Однажды, приветствуя
короля, Сюлли спотыкается, а Генрих заявляет окружающим его придворным, что его
больше удивляет, как это Сюлли не растянулся во весь рост, ибо от получаемых им
магарычей у него должна изрядно кружиться голова. Сам Генрих по натуре своей
был вороват и брал все, что попадалось ему под руку; впрочем, взятое возвращал,
говоря, что не будь он королем, «его бы повесили».

«Она носила большие фижмы со множеством
карманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с сердцем усопшего
любовника; ибо когда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы
набальзамировать его сердце».

Маргарита быстро растолстела и очень рано
облысела, поэтому носила шиньон, а в кармане — дополнительные волосы, чтобы
всегда были под рукой. Рассказывают, что, когда она была молода, в нее безумно
влюбился гасконский дворянин Салиньяк, она же не отвечала на его чувство.

И вот
однажды, когда он корит её за черствость, она спрашивает, согласен ли он
принять яду, дабы доказать свою любовь. Гасконец соглашается, и Маргарита
собственноручно дает ему сильнейшее слабительное.

Он проглатывает снадобье, а
королева запирает его в комнате, поклявшись, что вернется прежде, чем подействует
яд. Салиньяк просидел в комнате два часа, а так как лекарство подействовало, то,
когда дверь отперли, рядом с гасконцем «невозможно было долго стоять».

Кардинал
де Ришелье во все времена стремился выдвинуться. Он отправился в Рим, чтобы
получить сан епископа. Посвящая его, папа спрашивает, достиг ли он положенного
возраста, и юноша отвечает утвердительно.

Но после церемонии он идет к папе и
просит у него прощения за то, что солгал ему, «сказав, будто достиг положенных
лет, хотя оных еще не достиг». Тогда папа заявил, что в будущем этот мальчик
станет «большим плутом».

Кардинал ненавидел брата короля и, опасаясь, как бы
ему не досталась корона, ибо король был слабого здоровья, решил заручиться
благорасположением королевы Анны и помочь ей в рождении наследника. Для начала
он сеет раздор между ней и Людовиком, а потом через посредников предлагает ей
позволить ему «занять подле нее место короля».

Он уверяет королеву, что, пока
она бездетна, все будут пренебрегать ею, а так как король явно долго не
проживет, её отправят обратно в Испанию. Если же у нее будет сын от Ришелье, то
кардинал поможет ей управлять государством.

О том, как все боялись кардинала, рассказывают такую историю.
Некий полковник, человек вполне почтенный, едет по улице Тиктон и вдруг
чувствует, что его «подпирает». Он бросается в ворота первого попавшегося дома
и облегчается прямо на дорожке. Выбежавший домовладелец поднимает шум.

Тут
слуга полковника заявляет, что хозяин его служит кардиналу. Горожанин
смиряется: «Коли вы служите у Его Высокопреосвященства, вы можете… где вам
угодно». Как видно, очень многие недолюбливали кардинала.

Так, королева-мать
(Мария Медичи, жена Генриха IV), верившая в предсказания, «чуть с ума не сошла
от злости, когда её уверили, что кардинал проживет в добром здравии еще очень
долго». Говорили, что Ришелье очень любил женщин, но «боялся короля, у которого
был злой язык». Знаменитая куртизанка Марион Делорм утверждала, что он дважды
побывал у нее, но заплатил всего сто пистолей, и она швырнула их ему обратно.
Однажды кардинал попытался соблазнить принцессу Марию и принял её, лежа в
постели, но она встала и ушла. Кардинала часто видели с мушками на лице: «одной
ему было мало».

Желая
развлечь короля, Ришелье подсунул ему Сен-Мара, сына маршала д?Эффиа. Король
никогда никого не любил так горячо, как Сен-Мара; он называл его «любезным
другом». При осаде Арраса Сен-Map дважды в день писал королю. В его присутствии
Людовик говорил обо всем, поэтому он был в курсе всех дел.

Кардинал предупредил
короля, что подобная беспечность может плохо кончиться: Сен-Map еще слишком
молод, чтобы быть посвященным во все государственные тайны. Сен-Map страшно
разозлился на Ришелье. Но еще больше разозлился на кардинала некий Фонтрай, над
чьим уродством Ришелье осмелился посмеяться. Фонтрай участвовал в заговоре, чуть
не стоившем жизни Ришелье.

Когда же стало ясно, что заговор раскрыт, Фонтрай
предупредил Сен-Мара, но тот не захотел бежать. Он верил, что король будет
снисходителен к его молодости, и во всем признался. Однако Людовик не пощадил
ни его, ни его друга де Ту: оба сложили голову на эшафоте.

Это и неудивительно,
ведь король любил то, что ненавидел Сен-Map, а Сен-Map ненавидел все, что любил
король; сходились они лишь в одном — в ненависти к кардиналу.

Говорят, что кардинал подкупил кухарку Тревиля:
платил ей четыреста ливров пенсии, чтобы она шпионила за своим хозяином.
Ришелье очень не хотел, чтобы при короле был человек, которому тот полностью
доверял. Поэтому он подослал к Людовику господина де Шавиньи, чтобы тот
уговорил короля прогнать Тревиля. Но Тревиль хорошо мне служит и предан мне, отвечал
Людовик.

Но и кардинал вам хорошо служит и предан вам, да вдобавок он еще необходим
государству, возражал Шавиньи. Тем не менее посланец кардинала ничего не
добился. Кардинал возмутился и вновь отправил Шавиньи к королю, приказав ему
сказать так: «Государь, это необходимо сделать».

Король необычайно боялся
ответственности, равно как и самого кардинала, так как последний, занимая почти
все важные посты, мог сыграть с ним дурную шутку. «Словом, Тревиля пришлось
прогнать».

Людовик иногда рассуждал довольно
умно и даже «одерживал верх» над кардиналом. Но скорей всего, тот просто
доставлял ему это маленькое удовольствие.

Некоторое время король был влюблен в
фрейлину королевы госпожу д?Отфор, что, впрочем, не помешало ему
воспользоваться каминными щипцами, чтобы достать записку из-за корсажа этой
дамы, так как он боялся дотронуться рукой до её груди.

Любовные увлечения
короля вообще «были престранными», ибо из всех чувств ему более всего была
присуща ревность. Он страшно ревновал госпожу дОтфор к д?Эгийон-Вассе, хотя та
и уверяла его, что он её родственник. И только когда знаток генеалогии д?Озье, зная
в чем дело, подтвердил слова придворной красавицы, король поверил ей.

Пересказала
Е. В. Морозова

Список литературы

Все
шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная
литература XVII−XVIII веков / Ред. и сост. В. И. Новиков. — М. : Олимп :
ACT, 1998. — 832 с.

Источник: http://www.referatmix.ru/referats/42/referatmix_42259.htm

Таллеман Де Рео – Занимательные Истории

Автор собрал воедино устные свидетельства, собственные наблюдения и исторические сочинениясвоего времени и на их основании воссоздал жизнь французского общества конца XVI —первой половины XVII в., представив её в виде калейдоскопа коротких историй, героями которыхстали 376 персонажей, включая коронованых особ.

Генрих IV, царствуй он в мирное время,никогда бы так не прославился, ибо «погряз бы в сластолюбивых утехах». Он былне слишком щедр, не всегда умел быть благодарным, никогда никого не хвалил, «затоне упомнить государя более милостивого, который бы больше любил свой народ».

Вот чторассказывают о нем: однажды некий представитель третьего сословия, желая обратитьсяк королю с речью, опускается на колени и натыкается на острый камень, причинивший емутакую боль, что он не выдерживает и вскрикивает: «Ядрена вошь!»«Отменно!» — восклицает Генрих и просит не продолжать, дабы не испортитьславное начало речи.

 В другой раз Генрих, проезжая через деревню, где ему приходитсяостановиться пообедать, просит позвать к нему какого-нибудь местного острослова. К немуприводят крестьянина по прозвищу Забавник. Король сажает его напротив себя, по другуюсторону стола, и спрашивает: «Далеко ли от бабника до забавника?» «Да междуними, государь, только стол стоит», — отвечает крестьянин.

Генрих был очень доволенответом. Когда Генрих назначает де Сюлли суперинтендантом финансов, бахвал Сюлли вручает емуопись своего имущества и клянется, что намерен жить исключительно на жалованье. Однаковскоре Сюлли начинает делать многочисленные приобретения.

Однажды, приветствуя короля, Сюллиспотыкается, а Генрих заявляет окружающим его придворным, что его больше удивляет, как этоСюлли не растянулся во весь рост, ибо от получаемых им магарычей у него должнаизрядно кружиться голова. Сам Генрих по натуре своей был вороват и брал все, что попадалосьему под руку; впрочем, взятое возвращал, говоря, что не будь он королем, «егобы повесили».

Королева Марго в молодости отличалась красотой, хотя у нее и были«слегка отвисшие щеки и несколько длинное лицо». Не было на свете болеелюбвеобильной женщины; для любовных записок у нее даже была специальная бумага, края которойукрашали «эмблемы побед на поприще любви».

«Она носила большие фижмы со множествомкарманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с сердцем усопшего любовника; ибокогда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы набальзамироватьего сердце». Маргарита быстро растолстела и очень рано облысела, поэтому носила шиньон,а в кармане — дополнительные волосы, чтобы всегда были под рукой.

Он проглатывает снадобье,а королева запирает его в комнате, поклявшись, что вернется прежде, чем подействуетяд. Салиньяк просидел в комнате два часа, а так как лекарство подействовало, то, когдадверь отперли, рядом с гасконцем «невозможно было долго стоять».Кардиналде Ришелье во все времена стремился выдвинуться. Он отправился в Рим, чтобы получитьсан епископа.

Посвящая его, папа спрашивает, достиг ли он положенного возраста, и юношаотвечает утвердительно. Но после церемонии он идет к папе и просит у него прощенияза то, что солгал ему, «сказав, будто достиг положенных лет, хотя оных еще не достиг».Тогда папа заявил, что в будущем этот мальчик станет «большим плутом».

Кардинал ненавиделбрата короля и, опасаясь, как бы ему не досталась корона, ибо король был слабого здоровья,решил заручиться благорасположением королевы Анны и помочь ей в рождении наследника. Дляначала он сеет раздор между ней и Людовиком, а потом через посредников предлагаетей позволить ему «занять подле нее место короля».

Он уверяет королеву, что, пока онабездетна, все будут пренебрегать ею, а так как король явно долго не проживет, её отправятобратно в Испанию. Если же у нее будет сын от Ришелье, то кардинал поможетей управлять государством.

Королева «решительно отвергла это предложение»,но окончательно оттолкнуть кардинала не отважилась, поэтому Ришелье еще неоднократнопредпринимал попытки оказаться в одной постели с королевой. Потерпев же неудачу, кардиналстал преследовать её и даже написал пьесу «Мирам», где кардинал (Ришелье) побивает палкамиглавного героя (Бэкингема).

О том, как все боялись кардинала, рассказывают такую историю. Некийполковник, человек вполне почтенный, едет по улице Тиктон и вдруг чувствует, что его«подпирает». Он бросается в ворота первого попавшегося дома и облегчается прямона дорожке. Выбежавший домовладелец поднимает шум. Тут слуга полковника заявляет, что хозяинего служит кардиналу.

Горожанин смиряется: «Коли вы служите у Его Высокопреосвященства,вы можете… где вам угодно». Как видно, очень многие недолюбливали кардинала. Так,королева-мать (Мария Медичи, жена Генриха IV), верившая в предсказания, «чуть с умане сошла от злости, когда её уверили, что кардинал проживет в добром здравии еще оченьдолго».

Кардиналачасто видели с мушками на лице: «одной ему было мало».Желая развлечь короля,Ришелье подсунул ему Сен-Мара, сына маршала д?Эффиа. Король никогда никого не любил такгорячо, как Сен-Мара; он называл его «любезным другом». При осаде АррасаСен-Map дважды в день писал королю. В его присутствии Людовик говорил обо всем, поэтомуон был в курсе всех дел.

Кардинал предупредил короля, что подобная беспечность может плохокончиться: Сен-Map еще слишком молод, чтобы быть посвященным во все государственные тайны.Сен-Map страшно разозлился на Ришелье. Но еще больше разозлился на кардинала некийФонтрай, над чьим уродством Ришелье осмелился посмеяться. Фонтрай участвовал в заговоре, чутьне стоившем жизни Ришелье.

Когда же стало ясно, что заговор раскрыт, Фонтрай предупредилСен-Мара, но тот не захотел бежать. Он верил, что король будет снисходителен к егомолодости, и во всем признался. Однако Людовик не пощадил ни его, ни его другаде Ту: оба сложили голову на эшафоте.

 Родом Тревиль был из Беарна, он выслужился из младших чинов. Говорят, что кардиналподкупил кухарку Тревиля: платил ей четыреста ливров пенсии, чтобы она шпионила за своимхозяином. Ришелье очень не хотел, чтобы при короле был человек, которому тот полностью доверял.Поэтому он подослал к Людовику господина де Шавиньи, чтобы тот уговорил короля прогнатьТревиля.

Но Тревиль хорошо мне служит и предан мне, отвечал Людовик. Но и кардинал вамхорошо служит и предан вам, да вдобавок он еще необходим государству, возражал Шавиньи.Тем не менее посланец кардинала ничего не добился. Кардинал возмутился и вновь отправилШавиньи к королю, приказав ему сказать так: «Государь, это необходимо сделать».

Корольнеобычайно боялся ответственности, равно как и самого кардинала, так как последний, занимаяпочти все важные посты, мог сыграть с ним дурную шутку. «Словом, Тревиля пришлосьпрогнать».В любви король Людовик начал со своего кучера, потом почувствовал«склонность к псарю», но особой страстью пылал он к де Люиню. Кардинал опасался,как бы короля не прозвали Людовиком-Заикой, и он «пришел в восторг, когдаподвернулся случай назвать его Людовиком Справедливым». Людовик иногда рассуждал довольноумно и даже «одерживал верх» над кардиналом. Но скорей всего, тот просто доставлял емуэто маленькое удовольствие. Некоторое время король был влюблен в фрейлину королевы госпожуд?Отфор, что, впрочем, не помешало ему воспользоваться каминными щипцами, чтобы достать запискуиз-за корсажа этой дамы, так как он боялся дотронуться рукой до её груди. Любовныеувлечения короля вообще «были престранными», ибо из всех чувств ему более всего былаприсуща ревность. Он страшно ревновал госпожу д?Отфор к д?Эгийон-Вассе, хотята и уверяла его, что он её родственник. И только когда знаток генеалогии д?Озье, знаяв чем дело, подтвердил слова придворной красавицы, король поверил ей. С госпожой д?ОтфорЛюдовик часто беседовал «о лошадях, собаках, птицах и других подобных предметах».

А надо сказать, что король очень любил охоту. Помимо же охоты он «умел делать кожаныештанины, силки, сети, аркебузы, чеканить монету», выращивал ранний зеленый горошек, изготовлялоконные рамы, отлично брил, а также был неплохим кондитером и садовником.

Первая буква “Т”. Общая длина 72 символа

Источник: http://my-dict.ru/dic/kratkie-soderzhaniya-proizvedeniy/1398259-talleman-de-reo—zanimatelnye-istorii