Стефан Цвейг – Сочинения
В марте 1912 года, в Неаполе, при разгрузке в порту большого океанского парохода, произошел своеобразный несчастный случаи, по поводу которого в газетах появились подробные, но весьма фантастические сообщения.
Хотя я сам был пассажиром «Океании», но, так же как и другие, не мог быть свидетелем этого необыкновенного происшествия; оно случилось в ночное время, при погрузке угля и выгрузке товаров, и мы, спасаясь от шума, съехали все на берег, чтобы провести время в кафе или театре.
Все же я лично думаю, что некоторые догадки, которых я тогда публично не высказывал, содержат в себе истинное объяснение той трагической сцены, а давность события позволяет мне использовать доверие, оказанное мне во время одного разговора, непосредственно предшествовавшего странному эпизоду.
Когда я хотел заказать в пароходном агентстве в Калькутте место для возвращения в Европу на борту «Океании», клерк только с сожалением пожал плечами — он не знает, можно ли еще обеспечить мне каюту, так как теперь, перед самым наступлением дождливого времени, все места бывают распроданы уже в Австралии, и он должен сначала дождаться телеграммы из Сингапура. Но на следующий день он сообщил мне приятную новость, что еще может занять для меня одну каюту, правда не особенно комфортабельную, под палубой и в средней части парохода. Я с нетерпением стремился домой, поэтому, не долго думая, попросил закрепить за мной место.
Клерк правильно осведомил меня. Пароход был переполнен, а каюта плохая — тесный четырехугольный закуток недалеко от машинного отделения, освещенный только тусклым глазом иллюминатора.
В душном, застоявшемся воздухе пахло маслом и плесенью; ни на миг нельзя было уйти от электрического вентилятора, который, как обезумевшая стальная летучая мышь, вертелся и визжал над самой головой. Внизу машина кряхтела и стонала, точно грузчик, без конца взбирающийся с кулем угля по одной и той же лестнице; наверху непрерывно шаркали шаги гуляющих по палубе.
Поэтому, сунув чемодан в этот затхлый гроб меж серых шпангоутов, я поспешил на палубу и, поднимаясь по трапу, вдохнул, как амбру, мягкий, сладостный воздух, доносимый к нам береговым ветром.
Но и наверху царили сутолока и теснота: тут было полно людей, которые с нервозностью, порожденной вынужденным бездействием, без умолку болтая, расхаживали по палубе.
Щебетание и трескотня женщин, безостановочное кружение по тесным закоулкам палубы, назойливая болтовня пассажиров, скоплявшихся перед креслами, — все это почему-то причиняло мне боль.
Я только что увидел новый для меня мир, передо мной пронеслись пестрые, мелькающие с бешеной быстротой картины.
Теперь я хотел подумать, привести в порядок свои впечатления, воссоздать воображением то, что воспринял глаз, но здесь, на этой шумной, похожей на бульвар палубе, не было ни минуты покоя. Строчки в книге расплывались от мелькания теней проходивших мимо пассажиров. Невозможно было остаться наедине с собой на этой залитой солнцем и полной движения пароходной улице.
Три дня я крепился — смотрел на людей, на море, но море было всегда одинаковое, пустынное и синее, и только на закате вдруг загоралось всеми цветами радуги; а людей я уже через трое суток знал наперечет. Все лица были мне знакомы до тошноты; резкий смех женщин больше не раздражал меня, и не сердили вечные споры двух голландских офицеров, моих соседей.
Мне оставалось только бегство; но в каюте было жарко и душно, а в салоне английские мисс беспрерывно барабанили на рояле, выбирая для этого самые затасканные вальсы.
Кончилось тем, что я решительно изменил порядок дня и нырял в каюту сразу после обеда, предварительно оглушив себя стаканом-другим пива; это давало мне возможность проспать ужин и вечерние танцы.
Как-то раз я проснулся, когда в моем маленьком гробу было уже совсем темно и тихо. Вентилятор я выключил, и воздух полз по вискам, липкий и влажный.
Чувства были притуплены, и мне потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, где я и который может быть час. Очевидно, было уже за полночь, потому что я не слышал ни музыки, ни неустанного шарканья ног.
Только машина — упрямое сердце левиафана, пыхтя, толкала поскрипывающее тело корабля вперед, в необозримую даль.
Ощупью выбрался я на палубу. Она была пуста. И когда я поднял взор над дымящейся башней трубы и призрачно мерцающим рангоутом, мне вдруг ударил в глаза яркий свет. Небо сияло.
Оно казалось темным рядом с белизной пронизывавших его звезд, но все-таки оно сияло, словно бархатный полог застлал какую-то ярко светящуюся поверхность, а искрящиеся звезды — только отверстия и прорези, сквозь которые просвечивает этот неописуемый блеск.
Никогда не видел я неба таким, как в ту ночь, таким сияющим, холодным как сталь и в то же время переливчато-пенистым, залитым светом, излучаемым луной и звездами, и будто пламенеющим в какой-то таинственной глубине.
Белым лаком блестели в лунном свете очертания парохода, резко выделяясь на темном бархате неба; канаты, реи, все контуры растворялись в этом струящемся блеске. Словно в пустоте висели огни на мачтах, а над ними круглый глаз на марсе — земные желтые звезды среди сверкающих небесных.
Над самой головой стояло таинственное созвездие Южного Креста, мерцающими алмазными гвоздями прибитое к небу; казалось, оно колышется, тогда как движение создавал только ход корабля, пловца-гиганта, который, слегка дрожа и дыша полной грудью, то поднимаясь, то опускаясь, подвигался вперед, рассекая темные волны. Я стоял и смотрел вверх.
Я чувствовал себя как под душем, где сверху падает теплая вода; только это был свет, белый и теплый, изливавшийся мне на руки, на плечи, нежно струившийся вокруг головы и, казалось, проникавший внутрь, потому что все смутное в моей душе вдруг прояснилось.
Я дышал свободно, легко и с восторгом ощущал на губах, как прозрачный напиток, мягкий, словно шипучий, пьянящий воздух, напоенный дыханием плодов и ароматом дальних островов. Только теперь, впервые с тех пор как я ступил на сходни, я испытал священную радость мечтания и другую, более чувственную; предаться, словно женщина, окружающей меня неге.
Мне хотелось лечь и устремить взоры вверх, на белые иероглифы. Но кресла были все убраны, и нигде на всей пустынной палубе я не видел удобного местечка, где можно было бы отдохнуть и помечтать.
Я начал ощупью пробираться вперед, подвигаясь к носовой части парохода, совершенно ослепленный светом, все сильнее изливавшимся на меня со всех сторон.
Мне было почти больно от этого резко белого звездного света, мне хотелось укрыться куда-нибудь в тень, растянуться на циновке, не чувствовать блеска на себе, а только над собой и на залитых им предметах, — так смотрят на пейзаж из затемненной комнаты.
Спотыкаясь о канаты и обходя железные лебедки, я добрался, наконец, до бака и стал смотреть, как форштевень рассекает мрак и расплавленный лунный свет вскипает пеной по обе стороны лезвия. Неустанно поднимался плуг и вновь опускался, врезаясь в струящуюся черную почву, и я ощущал всю муку побежденной стихии, всю радость земной мощи в этой искрометной игре.
И в созерцании я утратил чувство времени. Не знаю, час ли я так простоял, или несколько минут; качание огромной колыбели корабля унесло меня за пределы земного. Я чувствовал лишь, что мной овладевает блаженная усталость. Мне хотелось спать, грезить, но жаль было уходить от этих чар, спускаться в мой гроб. Бессознательно я нащупал ногой бухту каната.
Я сел, закрыл глаза, но в них все-таки проникал струившийся отовсюду серебристый блеск. Под собой я чувствовал тихое журчание воды, вверху — неслышный звон белого потока вселенной. И мало-помалу это журчание наполнило все мое существо — я больше не сознавал самого себя, не отличал, мое ли это дыхание, или биение далекого сердца корабля: я словно растворился в этом неумолчном журчании полуночного мира.
Конец ознакомительного отрывка
Вы можете купить книгу и
Прочитать полностью
Хотите узнать цену?
ДА, ХОЧУ
Источник: https://libking.ru/books/story/455719-stefan-tsveyg-sochineniya.html
Сочинение на тему Новеллы Стефана Цвейга» – по русскому языку и литературе
СТЕФАН ЦВЕЙГ родился и вырос в Вене, в состоятельной буржуазной семье, получил прекрасное образование, рано стал известен как писатель. В тридцать лет его слава перешагнула границы стран немецкого языка и довольно быстро сделала его заметной фигурой европейской и мировой литературы.
Вдумчивый и честный художник, Цвейг всем своим творчеством отстаивал гуманистические идеалы. Но его мировоззрение, отмеченное либерализмом, было ненадежным и хрупким оружием, не способным защитить взгляды писателя от жестокости мира. В самом начале литературной деятельности Стефан Цвейг пробовал силы в поэзии, драме и романе.
Ранние произведения несли на себе отпечаток различных влияний: символизма, импрессионизма. Но уже и в это время вполне явным становится тяготение Цвейга к реалистической манере письма, наиболее ярко проявившейся в новеллистике раннего периода. В 1914 г. Цвейг сблизился с Роменом Ролланом, с которым его объединяла антимилитаристская позиция. В 1919 г.
Цвейг присоединился к литературной группе «Кларте», поддерживавшей молодую Советскую республику. Выступая в защиту мировой культуры от зарождавшегося фашизма, Цвейг в 20-х гг. начал писать биографические очерки, в основном о великих людях прошлого. Эти работы в 1920-1928 гг. он объединил под общим названием «Строители мира».
После того как фашистская Германия оккупировала Австрию, Цвейг в 1938 г. эмигрировал сначала в Англию, потом в Южную Америку, где покончил жизнь самоубийством. Подвиг Магеллана (Magellan. Der Mann und seine Tat. 1938) – книга, описывающая эпоху великих географических открытий, принадлежит к числу лучших произведений Стефана Цвейга.
Действие ее развертывается в то время, когда Португалия становится морской державой и выдвигает на мировую арену великих людей. В центре повествования – Магеллан, человек огромной воли, дерзновения и мужества, совершивший невероятное по трудности плавание. Цельный и яркий образ Магеллана – одна из самых больших творческих удач Цвейга. Нетерпение сердца (Ungeduld des Herzens.
1939) – роман, действие которого относится к кануну войны 1914 г. Лейтенант Гофмиллер стоит со своим полком в гарнизонном городке в Венгрии. Томясь от скуки, он с радостью принимает приглашение помещика Кекескалва пожаловать к нему на сельский бал. Здесь он знакомится с дочерью хозяина дома. Эта богатая девушка страдает жестоким недугом: она парализована.
Неожиданное внимание молодого офицера производит необыкновенное впечатление на больную. Она страстно влюбляется в него и открывает ему свое чувство. У Гофмиллера не хватает мужества отвергнуть ее любовь, и в замке празднуют помолвку. Однако Гофмиллер не может преодолеть ужаса от мысли, что ему придется жениться на калеке, стать посмешищем в глазах сослуживцев.
Он потихоньку переводится в другой полк и внезапно исчезает из дома невесты. Обманутая девушка кончает жизнь самоубийством. Во время войны мучимый раскаянием Гофмиллер выказывает особую храбрость и ищет смерти в бою. Новеллы – один из любимых жанров писателя. Внешние события служат в новеллах лишь поводом или толчком для развития или поворота психологической интриги.
Творческий почерк Цвейга-новеллиста оформился в начале 20-х гг. Сюжетное напряжение новелл определяется не динамикой действия, а умелой передачей душевных движений героев, тонким и точным анализом их внутреннего состояния. Многие новеллы построены на изображении психологического конфликта, нагнетаемого постепенно и с большим мастерством.
Так, в новелле «Незримая коллекция» Цвейг рассказывает об инвалиде, потерявшем зрение на войне. В течение нескольких десятилетий слепой занимается коллекционированием старинных рисунков и гравюр и составляет поистине бесценное собрание.
Однажды к нему заходит крупный антиквар, и слепой с гордостью показывает ему свою коллекцию, не подозревая, что он демонстрирует потрясенному посетителю совершенно чистые листы. Он и не знает, что его дочь и жена давным-давно, еще в годы инфляции, продали все его роскошные оригиналы и что только таким образом им удалось не умереть с голоду.
В новелле «Амок» Стефан Цвейг показал гибель женщины, запутавшейся в сети лжи, предрассудков и обмана. Из-за боязни скандала и «позора» женщина эта вверяется невеждам и шарлатанам и погибает.
В «Письме незнакомки» Цвейг рассказывает о чистой и прекрасной женщине, всю жизнь преданно и самоотверженно любившей черствого себялюбца, который так и не понял, что он прошел, как слепой, мимо великого чувства.
Одна из лучших новелл Цвейга – «Эпизод на Женевском озере» – раскрывает трагедию русского военнопленного, который, убедившись, что ему не дадут вернуться на родину, покончил с собой. Звездные часы человечества (Sternstunden der Menschheit. 1928) – сборник рассказов.
В двенадцати исторических миниатюрах Цвейг использует наиболее значительные эпизоды из новейшей истории, названные им «звездными часами» человечества. Первая новелла сборника – «Миг Ватерлоо» – раскрывает трагедию маршала Груши.
Согласно распоряжению Наполеона он должен был преследовать по пятам разбитую прусскую армию, но, потеряв из виду врага и разыскивая его, опоздал на поле битвы. Между тем именно его участие в бою должно было решить исход сражения. Не получив вовремя помощи, армия Наполеона была разбита. Звездный час Наполеона миновал.
В новелле «Мариенбадская элегия» рассказывается о звездном часе Гете, о рождении удивительного стихотворения, в котором гениальный поэт выразил скорбь и величие своей последней любви. В «Открытии Эльдорадо» изображена трагическая судьба генерала Зуттера, первым из европейцев вступившего на землю Калифорнии и ставшего жертвой золотой лихорадки. Из сильного и смелого человека Зуттер превратился в жалкого безумного нищего. В миниатюре «Героическое мгновение» Цвейг запечатлел образ Достоевского в те минуты, когда тот ждал казни. Заключительная новелла посвящена покорению Южного полюса. Преодолев путем нечеловеческих усилий стоявшие на пути препятствия, капитан Скотт и его спутники достигают 18 января 1912 г. Южного полюса. Здесь они убеждаются в том, что их опередил Амундсен. Они погибают на обратном пути, уже не в состоянии бороться со стихией. Это тоже звездный час человечества, час, который послужит великим примером для грядущих поколений. Исторические миниатюры Цвейга совершенны по композиции, стилю и языку. Одни из этих миниатюр он облекает в форму эпического рассказа, написанного прозрачной прозой, другие строит как драматические сцены или излагает в стихах.
Сочинение на тему Новеллы Стефана Цвейга»
Цвейг С.
Стр. 1
Сочинение на тему Новеллы Стефана Цвейга»
Цвейг С.
Стр. 2
Сочинение на тему Новеллы Стефана Цвейга»
Цвейг С.
Стр. 3
Источник: http://my-soch.ru/sochinenie/sochinenie-laquonovelly-stefana-cvejgaraquo
Биография Цвейг С. – Вариант 2
Стефан Цвейг (28 ноября 1881 — 22 февраля 1942) — австрийский писатель, критик, автор множества новелл и беллетризованных биографий. Происхождение.
Первые шаги в литературе Стефан родился в Вене в семье Морица Цвейга — зажиточного еврейского негоцианта, владевшего текстильной мануфактурой.
О детстве и отрочестве будущего писателя известно мало: сам он говорил об этом довольно скупо, подчёркивая, что в начале его жизни всё было точно так же, как у других европейских интеллигентов рубежа веков. Окончив в 1900 году гимназию, Цвейг поступил в Венский университет.
Уже во время учёбы на собственные средства опубликовал первый сборник своих стихов («Серебряные струны», 1901). Стихи написаны под влиянием Гофмансталя, а также Рильке, которому Цвейг рискнул отправить свой сборник. Рильке прислал в ответ свою книгу.
Так завязалась дружба, продолжавшаяся до самой кончины Рильке в 1926. Окончив Венский университет и получив докторскую степень, Цвейг отправился в Лондон и Париж (1905), затем путешествовал по Италии и Испании (1906), посетил Индию, Индокитай, США, Кубу, Панаму (1912).
Последние годы Первой мировой войны жил в Швейцарии (1917—1918), а после войны поселился близ Зальцбурга. В годы Первой мировой войны Цвейг опубликовал проникновенный очерк о Ромене Роллане, назвав его «совестью Европы».
Также он создал эссе, посвящённые Максиму Горькому, Томасу Манну, Марселю Прусту и Йозефу Роту.
Новеллистика Стефана Цвейга.
Романы и жизнеописания Новеллы Цвейга — «Амок» (1922), «Смятение чувств» (1927), «Мендель-букинист» (1929), «Шахматная новелла» (1941), а также цикл исторических новелл «Звёздные часы человечества» (1927) — сделали имя автора популярным во всём мире.
Новеллы поражают драматизмом, увлекают необычными сюжетами и заставляют размышлять над превратностями человеческих судеб. Цвейг не устает убеждать в том, насколько беззащитно человеческое сердце, на какие подвиги, а порой преступления толкает человека страсть.
Цвейг создал и детально разработал свою собственную модель новеллы, отличную от произведений общепризнанных мастеров короткого жанра. События большинства его историй происходят во время путешествий, то увлекательных, то утомительных, а то и по-настоящему опасных. Всё, что случается с героями, подстерегает их в пути, во время коротких остановок или небольших передышек от дороги.
Драмы разыгрываются в считанные часы, но это всегда главные моменты жизни, когда происходит испытание личности, проверяется способность к самопожертвованию. Сердцевиной каждого рассказа Цвейга становится монолог, который герой произносит в состоянии аффекта. Новеллы Цвейга представляют собой своего рода конспекты романов.
Но когда он пытался развернуть отдельное событие в пространственное повествование, то его романы превращались в растянутые многословные новеллы. Поэтому романы из современной жизни Цвейгу в общем не удавались. Он это понимал и к жанру романа обращался редко.
Это «Нетерпение сердца» (1938) и «Угар преображения» — незаконченный роман, впервые напечатанный по-немецки спустя сорок лет после смерти автора в 1982 г. (в русск. пер. «Кристина Хофленер», 1985). Цвейг нередко писал на стыке документа и искусства, создавая увлекательные жизнеописания Магеллана, Марии Стюарт, Эразма Роттердамского, Жозефа Фуше, Бальзака (1940).
В исторических романах принято домысливать исторический факт силой творческой фантазии. Где не хватало документов, там начинало работать воображение художника.
Цвейг, напротив, всегда виртуозно работал с документами, обнаруживая в любом письме или мемуарах очевидца психологическую подоплёку.
«Мария Стюарт» (1935), «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934) Загадочная личность и судьба Марии Стюарт, королевы Франции, Англии и Шотландии, всегда будет волновать воображение потомков. Автор обозначил жанр книги «Мария Стюарт» (1935) как романизированная биография.
Шотландская и английская королевы никогда не видели друг друга. Так пожелала Елизавета. Но между ними на протяжении четверти века шла интенсивная переписка, внешне корректная, но полная скрытых уколов и колких оскорблений. Письма и положены в основу книги.
Цвейг воспользовался также свидетельствами друзей и недругов обеих королев, чтобы вынести беспристрастный вердикт обеим. Завершив жизнеописание обезглавленной королевы, Цвейг предается итоговым размышлениям: «У морали и политики свои различные пути. События оцениваются по-разному, смотря по тому, судим мы о них с точки зрения человечности или с точки зрения политических преимуществ».
Для писателя в начале 30-х гг. конфликт морали и политики носит уже не умозрительный, а вполне ощутимый характер, касающийся его самого лично. Герой книги «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934) особенно близок Цвейгу.
Ему импонировало, что Эразм считал себя гражданином мира. Эразм отказывался от самых престижных должностей на церковном и светском поприщах.
Чуждый суетных страстей и тщеславия, он употребил все свои усилия на то, чтобы добиться независимости.
Своими книгами он покорил эпоху, ибо сумел сказать проясняющее слово по всем больным проблемам своего времени. Эразм порицал фанатиков и схоластов, мздоимцев и невежд.
Но особенно ненавистны ему были те, кто разжигал рознь между людьми. Однако вследствие чудовищного религиозного раздора Германия, а вслед за ней и вся Европа были обагрены кровью.
По концепции Цвейга, трагедия Эразма в том, что он не сумел предотвратить эти побоища.
Цвейг долгое время верил, что первая мировая война — трагическое недоразумение, что она останется последней войной в мире.
Он полагал, что вместе с Роменом Ролланом и Анри Барбюсом, вместе с немецкими писателями-антифашистами он сумеет предотвратить новое мировое побоище.
Но в те дни, когда он трудился над книгой об Эразме, нацисты произвели у него в доме обыск. Это был первый сигнал тревоги.
Последние годы. «Вчерашний мир» Положение Цвейга в конце 30-х гг. было между серпом и молотом с одной стороны и свастикой — с другой. Вот почему столь элегична его заключительная мемуарная книга «Вчерашний мир»: прежний мир исчез, а в настоящем мире он всюду чувствовал себя чужим. Последние его годы — годы скитаний.
Он бежит из Зальцбурга, избирая временным местом жительства Лондон (1935). Но и в Англии он не чувствовал себя защищенным. Он отправился в Латинскую Америку (1940), затем переехал в США (1941), но вскоре решил поселиться в небольшом бразильском городе Петрополис.
22 февраля 1942 г. Цвейг ушёл из жизни вместе с женой, приняв большую дозу снотворного.
Эрих Мария Ремарк так написал об этом трагическом эпизоде в романе «Тени в раю»: «Если бы в тот вечер в Бразилии, когда Стефан Цвейг и его жена покончили жизнь самоубийством, они могли бы излить кому-нибудь душу хотя бы по телефону, несчастья, возможно, не произошло бы.
Но Цвейг оказался на чужбине среди чужих людей». Стефан Цвейг и Россия Цвейг полюбил русскую литературу ещё в гимназические годы, а затем внимательно читал русских классиков в период учёбы в Венском и Берлинском университетах. Когда в конце 20-х гг.
в нашей стране стало выходить собрание сочинений Цвейга, он, по его собственному признанию, был счастлив. Предисловие к этому двенадцатитомному изданию произведений Цвейга написал Максим Горький.
«Стефан Цвейг, — подчеркнул Горький, — редкое и счастливое соединение таланта глубокого мыслителя с талантом первоклассного художника».
Особенно высоко он оценил новеллистическое мастерство Цвейга, его удивительное умение откровенно и вместе с тем максимально тактично рассказать о самых интимных переживаниях человека.
Интерес Цвейга к России имел и другую причину: как многие другие западные писатели, он видел в Советском Союзе единственную реальную силу, способную противостоять фашизму.
Цвейг приехал в Советский Союз в 1928 г. на торжества по случаю столетия со дня рождения Льва Толстого — наиболее любимого им российского писателя. Цвейг весьма скептически оценил бурную бюрократическую деятельность руководящей верхушки советских республик.
В общем, его отношение к Стране Советов можно было тогда охарактеризовать как доброжелательно-критическое любопытство. Но с годами доброжелательность убывала, а скептицизм нарастал.
Цвейг не мог понять и принять обожествление вождя, а лживость инсценированных политических процессов его не ввела в заблуждение.
Он категорически не принимал идею диктатуры пролетариата, которая узаконивала любые акты насилия и террора.
Источник: http://www.uznaem-kak.ru/biografiya-cvejg-s-variant-2/
Стефан Цвейг: жизнь, творчество и новеллы Цвейга
Имя австрийского писателя и новеллиста Стефана Цвейга известно во всем мире, а словосочетание “новеллы Цвейга” давно уже стало нарицательным. В чем секрет популярности Цвейга? Вероятно в том, что он был безупречнейшим, самобытным и ярким мастером изящной психологической прозы.
Многочисленные новеллы Цвейга отличаются драматичностью и неожиданной кульминацией. А наиболее полно его талант проявился в цикле новелл, раскрывающих перед читателем жизнь человека, полную глубоких переживаний и невероятных эмоциональных порывов. Новеллы Цвейга впечатляют своей динамикой и психологизмом, откровенностью в демонстрации движения человеческой души.
СТЕФАН ЦВЕЙГ родился и вырос в Вене, в состоятельной буржуазной семье, получил прекрасное образование, рано стал известен как писатель.
В тридцать лет его слава перешагнула границы стран немецкого языка и довольно быстро сделала его заметной фигурой европейской и мировой литературы. Вдумчивый и честный художник, Цвейг всем своим творчеством отстаивал гуманистические идеалы.
Но его мировоззрение, отмеченное либерализмом, было ненадежным и хрупким оружием, не способным защитить взгляды писателя от жестокости мира.
В самом начале литературной деятельности Стефан Цвейг пробовал силы в поэзии, драме и романе. Ранние произведения несли на себе отпечаток различных влияний: символизма, импрессионизма.
Но уже и в это время вполне явным становится тяготение Цвейга к реалистической манере письма, наиболее ярко проявившейся в новеллистике раннего периода. В 1914 г. Цвейг сблизился с Роменом Ролланом, с которым его объединяла антимилитаристская позиция. В 1919 г.
Цвейг присоединился к литературной группе “Кларте”, поддерживавшей молодую Советскую республику. Выступая в защиту мировой культуры от зарождавшегося фашизма, Цвейг в 20-х гг. начал писать биографические очерки, в основном о великих людях прошлого. Эти работы в 1920-1928 гг.
он объединил под общим названием “Строители мира”. После того как фашистская Германия оккупировала Австрию, Цвейг в 1938 г. эмигрировал сначала в Англию, потом в Южную Америку, где покончил жизнь самоубийством.
Подвиг Магеллана (Magellan. Der Mann und seine Tat. 1938)
– книга, описывающая эпоху великих географических открытий, принадлежит к числу лучших произведений Стефана Цвейга.
Действие ее развертывается в то время, когда Португалия становится морской державой и выдвигает на мировую арену великих людей.
В центре повествования – Магеллан, человек огромной воли, дерзновения и мужества, совершивший невероятное по трудности плавание. Цельный и яркий образ Магеллана – одна из самых больших творческих удач Цвейга.
Нетерпение сердца (Ungeduld des Herzens. 1939)
– роман, действие которого относится к кануну войны 1914 г. Лейтенант Гофмиллер стоит со своим полком в гарнизонном городке в Венгрии. Томясь от скуки, он с радостью принимает приглашение помещика Кекескалва пожаловать к нему на сельский бал. Здесь он знакомится с дочерью хозяина дома.
Эта богатая девушка страдает жестоким недугом: она парализована. Неожиданное внимание молодого офицера производит необыкновенное впечатление на больную. Она страстно влюбляется в него и открывает ему свое чувство. У Гофмиллера не хватает мужества отвергнуть ее любовь, и в замке празднуют помолвку.
Однако Гофмиллер не может преодолеть ужаса от мысли, что ему придется жениться на калеке, стать посмешищем в глазах сослуживцев. Он потихоньку переводится в другой полк и внезапно исчезает из дома невесты. Обманутая девушка кончает жизнь самоубийством.
Во время войны мучимый раскаянием Гофмиллер выказывает особую храбрость и ищет смерти в бою.
Новеллы
– один из любимых жанров писателя. Внешние события служат в новеллах лишь поводом или толчком для развития или поворота психологической интриги. Творческий почерк Цвейга-новеллиста оформился в начале 20-х гг.
Сюжетное напряжение новелл определяется не динамикой действия, а умелой передачей душевных движений героев, тонким и точным анализом их внутреннего состояния. Многие новеллы построены на изображении психологического конфликта, нагнетаемого постепенно и с большим мастерством.
Так, в новелле “Незримая коллекция” Цвейг рассказывает об инвалиде, потерявшем зрение на войне. В течение нескольких десятилетий слепой занимается коллекционированием старинных рисунков и гравюр и составляет поистине бесценное собрание.
Однажды к нему заходит крупный антиквар, и слепой с гордостью показывает ему свою коллекцию, не подозревая, что он демонстрирует потрясенному посетителю совершенно чистые листы. Он и не знает, что его дочь и жена давным-давно, еще в годы инфляции, продали все его роскошные оригиналы и что только таким образом им удалось не умереть с голоду.
В новелле “Амок” Стефан Цвейг показал гибель женщины, запутавшейся в сети лжи, предрассудков и обмана. Из-за боязни скандала и “позора” женщина эта вверяется невеждам и шарлатанам и погибает.
В “Письме незнакомки” Цвейг рассказывает о чистой и прекрасной женщине, всю жизнь преданно и самоотверженно любившей черствого себялюбца, который так и не понял, что он прошел, как слепой, мимо великого чувства.
Одна из лучших новелл Цвейга – “Эпизод на Женевском озере” – раскрывает трагедию русского военнопленного, который, убедившись, что ему не дадут вернуться на родину, покончил с собой.
Звездные часы человечества (Sternstunden der Menschheit. 1928)
– сборник рассказов. В двенадцати исторических миниатюрах Цвейг использует наиболее значительные эпизоды из новейшей истории, названные им “звездными часами” человечества. Первая новелла сборника – “Миг Ватерлоо” – раскрывает трагедию маршала Груши.
Согласно распоряжению Наполеона он должен был преследовать по пятам разбитую прусскую армию, но, потеряв из виду врага и разыскивая его, опоздал на поле битвы. Между тем именно его участие в бою должно было решить исход сражения. Не получив вовремя помощи, армия Наполеона была разбита. Звездный час Наполеона миновал.
В новелле “Мариенбадская элегия” рассказывается о звездном часе Гете, о рождении удивительного стихотворения, в котором гениальный поэт выразил скорбь и величие своей последней любви. В “Открытии Эльдорадо” изображена трагическая судьба генерала Зуттера, первым из европейцев вступившего на землю Калифорнии и ставшего жертвой золотой лихорадки.
Из сильного и смелого человека Зуттер превратился в жалкого безумного нищего. В миниатюре “Героическое мгновение” Цвейг запечатлел образ Достоевского в те минуты, когда тот ждал казни. Заключительная новелла посвящена покорению Южного полюса.
Преодолев путем нечеловеческих усилий стоявшие на пути препятствия, капитан Скотт и его спутники достигают 18 января 1912 г. Южного полюса. Здесь они убеждаются в том, что их опередил Амундсен. Они погибают на обратном пути, уже не в состоянии бороться со стихией.
Это тоже звездный час человечества, час, который послужит великим примером для грядущих поколений. Исторические миниатюры Цвейга совершенны по композиции, стилю и языку.
Одни из этих миниатюр он облекает в форму эпического рассказа, написанного прозрачной прозой, другие строит как драматические сцены или излагает в стихах.
Наиболее знаменитые новеллы Цвейга
Среди новелл Цвейга, благодаря которым он прославился на весь мир, можно назвать следующие: “Шахматная новелла”, законченная мастером в 1941 году, новелла раннего периода “Амок” (была создана в 1922 году), новелла “Мендель-букинист” (год написания – 1929), “Смятение чувств” (новелла 1927 года), “Письмо незнакомки” (написанная в 1922 году), “24 часа из жизни женщины” (1927 год). По мотивам последних трех новелл Цвейга были сняты одноименные фильмы, которые, собственно, и познакомили широкую публику с таким явлением, как “новеллы Цвейга”. Не все из этих фильмов были удачны и точны в передаче того, что хотел изобразить в новеллах Цвейг, однако их роль для
Распространения творчества Цвейга по всему миру очень велика, ведь они, по сути, стали ценнейшим видеоматериалом к книгам писателя. И, как и сборники новелл Цвейга, фильмы по его произведениям впечатляют своей драматичностью, нетривиальными сюжетами, переплетениями человеческих судеб.
Утверждая слабость и беззащитность человека перед миром и его роком, в своих новеллах, Цвейг, тем не менее, до последнего верит в Человека с большой буквы и в то, что он способен если не на чудеса, то, как минимум, на подвиги, ради высоких целей и благих устремлений.
Особенности новелл Цвейга
Особенность новелл Цвейга, его новаторство в этом виде искусства, заключается в том, что он создал уникальную модель произведения малого жанра. Новеллы Цвейга качественно отличались от того, что создавали мастера-новеллисты до него. Каждое цвейговское произведение – это путешествие, это бесконечная дорога, по которой движутся его герои.
И в новеллах Цвейга, как раз, описывается то, что переживают герои на своем пути, в ходе своего путешествия. При этом, ключевое событие, основной момент каждой из новелл Цвейга происходит молниеносно быстро, ярко и отчетливо, так, что герои не всегда могут сообразить, что именно произошло и как следует поступить в сложившейся ситуации.
Этот момент и есть для них тот самый пресловутый момент истины – час, когда происходит испытание личности, проверяются ее качества, ценности и моральные принципы. В итоге – каждая новелла Цвейга содержит своеобразную кульминацию, выраженную в виде монолога главного героя произведения.
В этом монологе, зачастую сбивчивом, аффективном и нестройном, герой раскрывается полностью, демонстрируя истинного себя, без масок и притворств.
Новеллы Цвейга представляют собой своего рода конспекты романов. Когда писатель пытался развернуть отдельное событие в пространственное повествование, то его романы превращались в длинные и многословные новеллы. Поэтому романы на основе событий современной жизни Цвейгу в принципе не удавались.
К счастью, писатель это прекрасно понимал и к жанру романа обращался редко. Тем более, что именно новеллы Цвейга всегда вызывали бурный интерес со стороны читателей.
Зато Цвейга весьма интересовали исторические документы и автобиографические произведения, на основе которых он писал работы на стыке документа и искусства, создавая увлекательные жизнеописания таких выдающихся личностей, как Магеллан, Мария Стюарт, Эразм Роттердамский, Бальзак и т. д.
Но, тем не менее, из всех видов литературы, в которых работал писатель, именно новеллы Цвейга считаются не только классикой мировой литературы, но и “лучшим из лучшего”, созданного в рамках данного жанра.
Герои новелл Цвейга
Люди в новеллах Цвейга существуют, подобно замкнутым, сталкивающимся лишь по воле случая монадам; разобщенные, они почти не знают душевной близости. Каждый из них скрывает свои внутренние переживания, словно тайну, и только эгоистическая сторона их душ раскрывается с легкостью, внося в отношения людей обман и расчет.
Но, рисуемая в новеллах Цвейга, печальная картина современного мира, все же не отвергается писателем: он верит, что страдание может быть преодолено милосердием человека к человеку и добро в конце концов восторжествует.
Мысль о благе милосердия и всепрощения проходила и через трагедию “Терсит” и через наиболее известную из новелл Цвейга под названием “Страх”, в которой данная идея является главным внутренним мотивом, побудившим писателя смягчить остроту конфликта между неверной супругой и ее благородным мужем, великодушно прощающим жене ее измену.
Новеллы Цвейга глубоко гуманистичны, психологичны и философичны. В них писатель провозглашает нерушимую веру в истинную человеческую природу – природу Божественную и Прекрасную.
Источник: http://dp-adilet.kz/stefan-cvejg-zhizn-tvorchestvo-i-novelly-cvejga/
Книга Статьи; Эссе. Автор – Цвейг Стефан. Содержание – Цвейг Стефан Статьи; Эссе
Цвейг Стефан
Статьи; Эссе
Огонь. Перевод И. Бунина
Доверять в высшей степени случайному, минутному успеху опасно, но опасно также пренебрегать им.
Всякое явление ценно хотя бы тем, что дает возможность познать породившую его причину, и поэтому любой сенсационный успех уже сам по себе выражает некий нематериальный факт: какую-либо душевную потребность, которую он удовлетворяет, безмолвный вопрос, на который он дает ответ, настроение нации, которое он формулирует.
Для диагноза умонастроения эпохи исключительно важна оценка природы крупного литературного успеха – этого зримого симптома изменений, свершающихся в людских душах, – и когда-нибудь тиражи нашумевших книг расскажут грядущим поколениям о температурной кривой воевавшей Европы больше, нежели все документы и сводки.
Но уже и теперь, чтобы понять время, в какое мы живем, и его политический смысл, нам небезразлично узнать, каким настроением проникнута эта прогремевшая книга, которая сегодня во Франции затмила все книги о войне; ибо нацию постигаешь всего лучше по ее выдающимся сынам, а время – по тому, что пользуется в нем успехом.
Подобно тому как в “Contrat social” [1] Руссо крылось предвестие революции, в “Вертере” Гёте романтизма, в “Отцах и детях” Тургенева – нигилизма, так и “Огонь” Барбюса передает чувства современной Франции и, быть может, возвещает завтрашнее братство народов Европы.
Мы не можем, не смеем не замечать того факта, что ныне во Франции из всех книг, написанных о войне, самым большим успехом пользуется книга, страстно восславляющая мир.
Анри Барбюс… Пусть читатель и даже тот, кто считает себя знатоком французской литературы, не стыдится, что до сих пор ни разу не слыхал этого имени.
В Париже молодого поэта знали лишь в узком кругу как зятя Катюля Мендеса [2], а также по роману “Ад”, в котором угадывается талант.
Талант! Как измельчало и истерлось в наши дни это слово, когда-то ценившееся на вес золота! Если бы под Круи или Суше немецким снарядом вместо другого солдата был разорван в клочья пехотинец Барбюс, то маленький пузырек его славы быстро бы лопнул, фронтовые товарищи бросили б на его тело несколько лопат земли, газеты уделили б несколько строк его памяти, и один из властителей дум нашего времени бесследно исчез бы под гигантским жерновом уничтожения, как и многие другие, имена и произведения которых канули в безвестность. Ныне же на обложке книги “Огонь”, спустя полгода после первого ее издания, стоит удивительная цифра – “Сотая тысяча”. И молодежь во Франции и далеко за ее пределами видит в Барбюсе выразителя самых сокровенных своих чувств.
Можно ли назвать романом эту снискавшую мировую славу книгу, насыщенную материалом огромной взрывной силы и взбудоражившую наше время так, как ни одно произведение французской литературы после “Нана”? Пожалуй, нет. Скорее, она его противоположность. Ведь роман, собственно, является вымыслом, плодом фантазии писателя, показывающего жизнь преображенной, возвышенной. “Fiction” [3], как не случайно именуется художественная проза на лаконичном английском языке; ценность же этой книги прежде всего в отсутствии всякого вымысла, в беспощадной правдивости и достоверности. Барбюс не перекрашивает кровь в розовый цвет и не изображает войну этакой молодеческой забавой; он не прибегает к патриотическому пафосу, чтобы возвеличить трагические события, и не смягчает их пресловутым окопным юмором, о котором болтают столько вздора в тылу. Он ничего не выдумывает и не гармонизирует того, что враждебно разуму; жизнь и смерть на войне, существование, которое влачит французский пехотинец в огне и грязи, в дьявольском хаосе, в земном аду, он изображает без прикрас.
Это военный дневник, один из тысяч, не первый и, наверное, не последний в нашем мире, разорванном на Здесь и Там. Но почему же именно этот поражает в самое сердце, затрагивает самые сокровенные, общечеловеческие чувства, почему он вызывает у нас, подобно античной драме, наряду с бесконечным ужасом также и то теснящее сердце, таинственное, прекрасное и в то же время пугающее волнение, когда страшное возвышается до трагического, бессмысленное превращается в символ, причиняющее одну лишь боль рождает душевное потрясение? Почему только этой книге выпал удел тревожить всех, не минуя никого? Всегда нелегко определить единый источник воздействия большого художественного произведения, так как его влияние слагается из бесконечного множества невидимых сил; но мне думается, что непреходящая ценность этого произведения заключается прежде всего в его единственной в своем роде оптике – в двойном видении мира: Барбюс глядит на него из бездны человеческого страдания, из душной ямы солдатского окопа как французский пехотинец и одновременно как мировой поэт, стоящий на вершине человеческой, гуманистической морали. Созерцающий, страдающий, он затерялся, как песчинка, в хаосе миллионов, но благодаря своей внутренней свободе он сумел вырваться из этого ада предписанной ненависти и узаконенного убийства, не утратив ни на мгновение способности к любви и милосердию. Вот почему эта книга являет собой образец и художественного мастерства, и человечности.
Уже сама манера, в которой написан “Огонь”, совершенно нова и своеобразна. Ни строчки о судьбах отдельной личности, речь идет только о переживаниях коллектива. Это не дневник какого-то одного солдата, a “Journal d'une escouade” [4], описание переживаний отделения, судьбы одного взвода. Между двумя существовавшими доныне в литературе способами изображения – объективным и субъективным – Барбюс избрал третий: коллективный. Он показывает войну не так, как Толстой, чей всепроникающий взор охватывал и все этажи ее здания, и бесконечные горизонты мировой истории, заглядывая и в комнату полководца, и в покои императора, и в душу крестьянина или офицера; но и не так, как Лилиенкрон [5] и Стендаль, которые повествовали лишь о том, что запечатлелось на сетчатке их глаз. У Барбюса наблюдающее, переживающее “я” удесятеряется и обретает новую цельность: он говорит и пишет не от лица индивидуума, а от имени семнадцати товарищей, которых сто недель совместных страданий в пекле войны спаяли в единое целое. Пехотный взвод – мельчайшее воинское подразделение мировой войны рассказывает о гигантской бойне.
Самого Барбюса-писателя вначале совсем не ощущаешь. Он как бы рупор граммофона, из которого раздаются голоса и стоны этих семнадцати человек, анонимный собиратель и рассказчик их страданий; мы его не видим, как не видим на картине нарисовавшего ее художника. Растворившийся в братском содружестве, он уже ничего не воспринимает обособленно, лично, но то, что он переживает, он переживает семнадцатью душами. Слушающий, он молчалив, поэтому голоса его товарищей звучат со страниц книги так же, как они звучали в жизни, ибо он не искажает ни одного их слова. Он сохраняет все угловатости их крестьянского говора, всю непосредственность выражений, он не полирует их грубый диалект, не уснащает их речь афоризмами. Три четверти книги написаны на парижском арго и поэтому едва ли понятны тем, кто изучал французский по грамматикам и у гувернеров; но даже тот, кто пополнил свой лексикон на Монмартре, встанет в тупик перед иным словцом, которого в 1914 году Академия еще не знала, ибо оно только что отчеканилось в окопе. Великолепна эта новая техника изображения коллектива, и главное в ней то, что она нечто большее, нежели просто техника; не столько изобретательность искусного литератора породила ее, сколько человеческая необходимость, благодарное чувство верности тем ста неделям, которые Барбюс и его товарищи провели под одной палаткой и под тем, другим шатром, сотканным из огненных нитей немецких снарядов. Оторванная от своего домашнего мира и брошенная в бесконечность войны, эта горстка людей становится его родиной, его семьей, его народом. Все, что он переживает, он переживает вместе с ними и благодаря им, у них одна жизнь и одна смерть. Словно спутники Одиссея в пещере Полифема, прижавшиеся друг к другу в ожидании того, что огромная свирепая рука выхватит кого-нибудь из их рядов, сидят, скорчившись, эти семнадцать дни и ночи в окопе, и из их душ выжимаются слова, рожденные первобытным страхом. Эти слова, полные страха смерти и животной радости, экстаза вновь обретенной жизни, сильнее всех красивых слов, которыми тыловые поэты и парижские газеты прославляют войну; они неописуемы, незабываемы, эти разговоры во мраке жизни перед мраком смерти. Люди, изображенные в произведении Барбюса, говорят о войне просто, и она необозримая, многоликая, гигантская – становится в их беседах обозримей, проще, как бы свернутой в крохотный клубок. И в часы, долгие, бессчетные часы ожидания – ведь оно главное занятие на войне: ожидание приказов, распоряжений, смены, отпуска, смерти, мира, милосердия – этот клубок постепенно разматывается. Как бы между делом в своих разговорах они распускают петлю за петлей чудовищной стальной сети, которая опутала Францию и всю нашу злосчастную Европу; простодушные крестьянские рассуждения, подобно скальпелю анатома, препарируют фантастическую паутину ее нервов так, как это не могло бы сделать ни одно подробное литературное описание. Я попытаюсь показать на примерах, как Барбюс, словно играючи, разбирает на части механизм войны. Остановка на ночлег. Перед отправкой в окопы солдаты укладывают свои мешки, похваляясь их содержимым друг перед другом. Перед нами предстает вся кладь пехотинца; мы видим его военное снаряжение и одновременно по заботливо припрятанным в потайных уголках ранца вещицам угадываем характер каждого. Один достает фотографию жены и детей, другой – сувенир, третий – колоду карт, четвертый – нож, и все разглядывают, ощупывают эти жалкие сокровища. Они советуются, куда их лучше уложить, они как бы выкладывают содержимое своих ранцев на глазах у читателя, они все сравнивают и все обсуждают, и постепенно вместе с этими крохотными вещичками, напоминающими им о забытом на войне доме, вся родина, все бесконечно далекое былое пересыпается из раскрытых мешков на страницы книги. Или один из них возвращается в окопы после поправки. “Bonne blessure” [6] – так французские фронтовики нежно называют рану, которая вместо смерти приносит счастливцу несколько недель отпуска, – дала ему возможность побывать в тылу; и вот он описывает свой путь из госпиталя в этапный пункт, из этапного пункта в тыл, рассказывает об издевательствах бюрократов, о высокомерии офицеров, о всех своих горьких и сладких встречах со всевозможными самаритянами. Товарищи то и дело перебивают его, спеша поделиться на этот счет своими воспоминаниями, и постепенно из их беседы вырисовывается неприглядная картина французского тыла. Так из нескольких разрозненных сценок молниеносно создается законченная панорама той сложной системы, на которую эластично опирается передний край фронта. Или живая лекция об артиллерии! Прислушиваясь к грохоту канонады, солдаты по свисту пролетающих снарядов определяют их калибр и действие. Как охотник распознает зверей по их реву, так и эти жители ада узнают снаряды по малейшему шелесту; по одному только звуку с точностью до сантиметра они определяют размеры тяжелых гранат; с особым страхом прислушиваются они к полету австрийских мортирных снарядов огромной разрушительной силы, с которыми они впервые познакомились под Верденом. Так из их незамысловатой крестьянской беседы, из их шуток, восклицаний, криков, обсуждения траектории, скорости полета и действия снарядов незаметно вырастает необычайно наглядный образ самого страшного оружия этой войны – артиллерии.
1
Источник: https://www.booklot.org/authors/tsveyg-stefan/book/stati-esse-/content/517982-tsveyg-stefan-stati-esse/
«Собрание сочинений. В 8 т. Т. 6. Три мастера. Борьба с безумием. Воспоминания об» Цвейг Стефан – описание книги
Приветствуем вас в сообществе читающих людей! Мы всегда рады вашим отзывам на наши книги, и предлагаем поделиться своими впечатлениями прямо на сайте издательства АСТ.
На нашем сайте действует система премодерации отзывов: вы пишете отзыв, наша команда его читает, после чего он появляется на сайте.
Чтобы отзыв был опубликован, он должен соответствовать нескольким простым правилам:
1. Мы хотим увидеть ваш уникальный опыт
На странице книги мы опубликуем уникальные отзывы, которые написали лично вы о конкретной прочитанной вами книге. Общие впечатления о работе издательства, авторах, книгах, сериях, а также замечания по технической стороне работы сайта вы можете оставить в наших социальных сетях или обратиться к нам по почте support@ast.ru.
2. Мы за вежливость
Если книга вам не понравилась, аргументируйте, почему. Мы не публикуем отзывы, содержащие нецензурные, грубые, чисто эмоциональные выражения в адрес книги, автора, издательства или других пользователей сайта.
3. Ваш отзыв должно быть удобно читать
Пишите тексты кириллицей, без лишних пробелов или непонятных символов, необоснованного чередования строчных и прописных букв, старайтесь избегать орфографических и прочих ошибок.
4. Отзыв не должен содержать сторонние ссылки
Мы не принимаем к публикации отзывы, содержащие ссылки на любые сторонние ресурсы.
5. Для замечаний по качеству изданий есть кнопка «Жалобная книга»
Если вы купили книгу, в которой перепутаны местами страницы, страниц не хватает, встречаются ошибки и/или опечатки, пожалуйста, сообщите нам об этом на странице этой книги через форму «Дайте жалобную книгу».
Если вы столкнулись с отсутствием или нарушением порядка страниц, дефектом обложки или внутренней части книги, а также другими примерами типографского брака, вы можете вернуть книгу в магазин, где она была приобретена. У интернет-магазинов также есть опция возврата бракованного товара, подробную информацию уточняйте в соответствующих магазинах.
6. Отзыв – место для ваших впечатлений
Если у вас есть вопросы о том, когда выйдет продолжение интересующей вас книги, почему автор решил не заканчивать цикл, будут ли еще книги в этом оформлении, и другие похожие – задавайте их нам в социальных сетях или по почте support@ast.ru.
7. Мы не отвечаем за работу розничных и интернет-магазинов.
В карточке книги вы можете узнать, в каком интернет-магазине книга в наличии, сколько она стоит и перейти к покупке.
Информацию о том, где еще можно купить наши книги, вы найдете в разделе «Где купить».
Если у вас есть вопросы, замечания и пожелания по работе и ценовой политике магазинов, где вы приобрели или хотите приобрести книгу, пожалуйста, направляйте их в соответствующий магазин.
8. Мы уважаем законы РФ
Запрещается публиковать любые материалы, которые нарушают или призывают к нарушению законодательства Российской Федерации.
Источник: https://ast.ru/book/sobranie-sochineniy-v-8-t-t-6-tri-mastera-borba-s-bezumiem-vospominaniya-ob-040233/
Загрузка...
